Привет, друзяки!
После длительного отсутствия продолжаю свою историю. Столкнулась, к сожалению, с необходимостью купюр, потому что откровенный контент Дзен не пропускает. Возможно не пропустит даже после купюр))
Остановилась я на том. что героиня едет с мужем и детьми на море, но улетает с моря раньше. И дома живет со своим молодым любовником.
Ну и как бы вот...
20 сентября 2018 год
08:36 Один мой день с моим любимым
... Вмещает больше событий чем годы жизни без него.
Вчера просыпаюсь разобранная, на ночь приняла аспирин-комплекс. Больно глотать и нос слегка заложен. Еду гонять на роликах. Наушники свои беру. Доезжаю до Первомайки, там пробка и Ленина до самого стадиона забита, ползут. Я злая разворачиваюсь. Оказывается за мной ползут тоже уже. Сигналит мне в спину, пропускаю. Какой-то дачник выполз с огорода и рот его шевелится. Но я не слышу, я в наушниках.
Похлопывает руками себе по башке, как обезьяна он. Я ему шлю воздушный поцелуй с двух рук. Да, я ...(ругается), и я об этом знаю. Объедете, ...(ругается). А не объедете, ответите. Здесь ограничение скорости. Что касается тебя, макака, ты ползи в свой огород обратно, наплевать мне на тебя.
В наушниках езжу дольше и большую нагрузку даю. С трудом иду домой, кружится голова.
Любовь моя спит. Готовлю завтрак. Лежу с ним немножко. Обнимает, говорит, что мышцы у меня напряжены, разминает.
Вкусно, красиво завтракаем. Время летит.
Провал памяти. Я сижу за столом на кухне и гоню. Упала в поганые воспоминания, как бухала, как ездила в Клин и там подсняла вродеСашу на фольксвагене и как мы весело ехали и что младшая дочь не знаю от кого. Что я хочу узнать и надеюсь, что не от мужа, чтобы было чем его побольнее ударить.
Константин говорит, что я ударю по себе в первую очередь, что это аутоагрессия.
По ребёнку. Я ударю по ребёнку, отвечаю. Но мне, говорю, наплевать.
Ухожу в детскую. Лежу, обняв подушку.
Заходит: иди ко мне. Мотаю головой, нет.
Прошу его наказать меня скакалкой, да побольнее, чтобы визжала. Почему-то думаю, что он не станет. Но он говорит, чтобы раздевалась. Бьёт по кровати, я слышу этот свист ужасный. Мне плохо и тяжело.
.... (вырезано)
Прижимаюсь к нему крепко-крепко, рыдаю у него на груди и уткнувшись в плечо. Такое колоссальное облегчение и благодарность, что он не стал. Гладит меня, поплачь, говорит, не сдерживайся. Чувствую, что он меня любит. И я его тоже очень сильно. Жалуюсь, как ей больно. Говорит, что знает, что она тяжёлая, он однажды случайно на тренировке попал себе по ноге. Была гематома внутренняя, хотя удар не почувствовал. Гладит и обнимает снова. У него очень нежные руки, в его объятиях мне тепло и хорошо и очень спокойно.
Уже сегодня утром были мысли по поводу этой скакалки. О том что когда ей бьют не можешь сохранить достоинство. Это животный ужас от такой боли, унижение, стыд. Стыд сильно возбуждает. Но это некрасиво. Жалкое, гадкое что-то. Не уважаешь себя после этого. И нет освобождения, плохо и тяжело. И нет удовольствия, есть саморазрушение. Становится хуже от таких игр.
Потом ещё долго, весь день вспоминаю свое предчувствие отвратительной, гадкой боли и благодарность, что не стал и катарсис, освобождение, это восхитительное чувство, что я под защитой, что он заботится обо мне.
... Звонят из Макдональдса. Он перепутал и пропустил рабочую смену. Врет, что он в Пушкино и остаётся со мной.
Рассказывает, как улетал в Калининград. Как провожали друзья, как сел в самолёт почти без сил. Сухую жару, полет над остатками Аральского моря. Встречу, впечатления. Балтику, широкие улицы, старые дома немецкой постройки, на горизонте нет гор. Но есть леса и море. Влажный воздух.
С замиранием сердца слушала, завидовала, так жалела, что осталась не улетела никуда, я же хотела улететь. Куда? Задумалась, куда. В Израиль? Тогда многие улетали в Израиль. Но я, наверное, все же мечтала об Америке.
"Услышу ли песню...
Которую запомню навсегда...*"
(*-Наутилус Помпилиус, Гудбай, Америка)
Незаметно, стремительно летит время...
Вечером идём к армянам в столовку. За несколько минут до закрытия берем еду с собой. Решили посидеть на улице.
Такой волшебный вечер получился...
Зажгли свечи и в колонке я сделала режим, как будто цветной огонь пылает. Играло радио "спокойной ночи голыши" chillout.
Сидели за столом напротив, ужинали. Мясо у армян вкусное.
Вы думаете, любовь - беседовать через столик**? - вспомнила.
(**- Цветаева, Поэма Конца)
И ещё Маяковского:
Вы думаете, это бредит малярия? Это было, было в Одессе.
Приду в четыре, сказала Мария, восемь, девять, десять***.
(***-Облако в штанах)
Снова вспомнила, как горел сарай, мы сидели на месте этого сгоревшего сарая, вспоминала про мужа.
Сказала, что он теперь не мой уровень, я словно поднялась на целый лестничный пролёт выше...
Чувствую себя Дорианом Греем, говорит.
Это я чувствую себя Дорианом Греем, я снова испытываю потрясение от похожих мыслей, как будто мы одно целое.
Где-то лежит мой портрет, говорю мечтательно.
Может быть, и тебе давно уже не двадцать шесть, я смеюсь, смотрим друг на друга. Наши глаза блестят в темноте. Над нами звезды, свет луны пробивается сквозь ветки деревьев. Пролетают самолёты.
Ночью нереальный, волшебный ...
... (вырезано)
И он теряет контроль, так счастлив, что кричит тоже от наслаждения и я счастлива его счастьем.
Так мало бедных словечек, чтобы рассказать.
Это невыразимо прекрасно.
Я его люблю.
#миллион трезвых дней