.

(А вот с ответной речью ничего не получилось. Словно ему въюжница глотку перехватила.)

Ата, дернув мужа за мочку уха, еле слышно шепнула: «Не оплошай!» и отодвинулась к стене. Ей все объяснили, да она и сама все понимала и соглашалась, но все же... предпочла бы оказаться сейчас где-нибудь в другом месте...Хоть бы он и впрямь не оплошал! В первый раз с другой, да еще жена под боком...

Продал Садко за морем новгородские товары, получил великие барыши. Насыпал он бочки красного золота, чистого серебра и скатного жемчуга, поехал назад в Новгород.

Вот плывут садковы корабли по синему морю. Вдруг встали корабли, словно на якоре, и с места нейдут. А кругом расходилась непогода — бьет корабли волной, рвет ветром паруса.

Велел Садко корабельщикам щупать в море щупами железными: нет ли под кораблем каких камней или песчаной отмели. Ничего щупами не нащупали. Послал Садко в воду водолащиков. Вернулись водолащики, говорят: «Нет под кораблями ни камней, ни песчаной отмели».

Говорит тогда Садко: «Видно, требует от нас дани морской царь. Долго мы по морю ходили, а дани ему не плачивали».

Приказал Садко прикатить по бочке красного золота, чистого серебра и скатного жемчуга — и бросить в море.

Корабельщики все исполнили, а непогода все равно не унимается, садковы корабли по-прежнему с места нейдут.

Запечалился тут Садко и говорит: «Не хочет морской царь ни злата, ни серебра, ни жемчуга, в хочет в сине море чьей-то живой головы».

Стали корабельщики с Садко жребий бросать — кому идти к морскому царю. Вырезали жеребья из дуба, написали на них свои имена и побросали в море.

У корабельщиков жеребья гоголем плывут, а у Садко — ключом на дно.

Делать нечего, попрощался Садко со всей дружиной, попрощался с белым светом, попрощался со славным Новгородом.

Говорит он дружине: «Возьму я с собой в синее море гусельки яровчатые — не так страшно будет мне в синем море смерть принять».

Спустили корабельщики на воду дощечку дубовую. Взял Садко гусли, помолился Николаю Угоднику-защитнику плавающих по морю, и спрыгнул в море на дощечку.

Тут же унялась непогода, сошли с места корабли и поплыли домой, в Новгород.

А Садко остался посреди синего моря. Налетела высокая волна — разлучила его с белым светом. Опустился Садко на морское дно — чуть виднеется сквозь воду красное солнышко.

Пошел Садко в палаты белокаменные к морскому царю.

Сидит царь морской, рядом с ним — царица Водяница, а кругом — бояре да слуги.

Говорит морской царь: «Долго ты, Садко, по морю хаживал, а мне, царю морскому, дани не плачивал! А теперь сам пришел ко мне в подарочек. Отныне будешь играть мне на гуселькахяровчатых».

Брал Садко гусельки яровчатые, струночку ко струночке налаживал. Начал Садко играть, а морской царь — плясать. Пляшет морской царь, машет шубой по стенам палаты белокаменной. Царица Водяница с красными девушками хоровод водит, а слуги да бояре вприсядку пошли.

В «Сказании и Гильгамеше» история о Великом потопе присутствует в качестве вставного эпизода. Спасшегося героя зовут Утнапишти, что является переводом на аккадский язык имени Зисурда.

Шумеро-аккадские мифы о Великом потопе в значительной степени послужили основой для соответствующего библейского сказания.

3. СКАЗАНИЕ ОБ ЭРЕШКИГАЛЬ И НЕРГАЛЕ

Вселенная, в представлении древних, делилась на три части: верхнюю — небо, где обитали боги и небесные светила, среднюю — землю, населенную людьми, и нижнюю — подземное царство, мир смерти и темных сил.

В шумеро-аккадской мифологии владыками подземного царства были богиня Эрешкигаль и ее супруг Нергал.

Существует несколько записей мифа о том, как Нергал стал мужем Эрешкигаль. Наиболее ранняя датируется ХIV веком до н. э. Она была найдена в египетском архиве в Телль-эль-Амарне и представляет собой учебный текст, по которому египетские писцы обучались аккадскому языку. То, что миф использовался в качестве учебного материала, говорит о его давнем бытовании и широкой известности.

Эрешкигаль — дочь верховного бога Ану. Ее имя означает «Хозяйка Большой Земли». «Большой Землей» в данном случае называется царство мертвых.

Однажды небесные боги устроили пир. Эрешкигаль не могла принять в нем участия, поскольку по незыблемому закону Вселенной верхний и нижний миры не должны проникать один в другой. Все же боги хотели, чтобы Эрешкигаль отведала пиршественного угощения. Они сказали ей:

«Нам к тебе не опуститься,

И тебе к нам не подняться,

Пришли — пусть возьмут твою долю»

(Перевод В. Афанасьевой)

За долей Эрешкигаль отправился ее верный посланец Намтар, который обычно являлся за душами умирающих, чтобы увести их в «Страну без возврата».

Когда Намтар вошел в небесный чертог, где пировали боги, все почтительно встали перед ним, и лишь бог Нергал остался сидеть. Нергал, хотя и обитал на небе, был олицетворением злых сил — палящего, губительного солнца, чумы и лихорадки.

Они продержали меня на рабочем месте еще неделю, занимаясь оформлением всей «посмертной» документации. Почти сразу после визита к Бовэю я вытащил Валери на обед, потому что не хотел, чтобы она услышала о моем уходе от кого-то еще.

— Все это так ужасно, — всхлипнула она. — Я не хочу там больше оставаться. Без тебя все будет не так.

— Эй, взбодрись! — Я улыбнулся и коснулся ее щеки, мокрой от слез. — У нас всегда будет Женева[53]. Кроме того, я не умираю. Мы будем веселиться так же, как и раньше, просто не за счет UBS.

На следующий день Юлий прибыл на верфь раньше Марка.

— Доброе утро, Мастер.

— Доброе утро, Юлий. Что привело тебя сюда так рано?