"А вот возвращение Дарьи вызвало много толков и пересудов, подарив местным кумушкам новый замечательный повод для сплетен и обсуждений. Дело в том, что вернулась Дарья не одна, а со свертком в казенных роддомовских пелёнках и одеяльце. Это и была Натка".
От Автора:
Здравствуйте, дорогие мои Читатели!
Сегодня начинается публикация следующего рассказа.
В преддверии новогоднего праздника я хочу уделить немного больше времени семье и близким, поэтому публикация рассказа будет такой - одна глава в день, в 7.00 по времени города Екатеринбурга. Кроме этого, несколько дней я буду в дороге, поэтому обновление ссылок на продолжение может немного задерживаться. Могут быть так же перебои с интернетом, и я не всегда смогу быть на связи. Проходите на Канал, там главы будут выходить в автоматическом режиме.
Для иллюстраций этого рассказа я выбрала картины именитого художника Дмитрия Лёвина. Думаю, многие из вас знакомы с его творчеством, но я просто обожаю его деревенские пейзажи и приглашаю вас посмотреть их вместе со мной. Считаю его одним из лучших в этом жанре, и одна из причин тому - то, что в своих работах он часто изображает деревенских котиков :-)
Нажав на имя художника, вы сможете прочитать его биографию.
Благодарю вас за внимание к моим рассказам, за поддержку Канала и теплое общение!
Глава 1.
Мать Натку так и не увидела, ни глазком не глянула на дочь. Да и Натка тоже, можно сказать, что маму свою знала только по фотографиям и рассказам бабки Дарьи Ивановны. Наткина мать имела редкое для захолустной деревушки имя - Элеонора. Что сподвигло бабку так назвать свою дочку, она никогда не рассказывала внучке, но от тёток деревенских слух ходил, что Наткина бабка Дарья в молодости была дивно хороша собой, а не только умна и чрезвычайно характерна. И ездила даже в самую Москву, на какой-то съезд. И там услышала сие диковинное для сельских мест имя. После, когда ударница труда и передовая доярка Дарья Никиткина вышла замуж за Гаврила Рыбакова, справного серьёзного деревенского парня, выучившегося в городе на агронома, никто тому не удивился - пара была на загляденье.
А вот когда дочка родилась у Рыбаковых, и вопреки желанию Дарьиной свекрови, была названа Элеонорой, та предрекла девочке несчастливую судьбу. Это положило конец общению Дарьи со свекровью на всю жизнь, до самой смерти последней.
Однако, Гаврилина мать оказалась права, не было счастья в судьбе Элеоноры, да и саму Дарью счастливой трудно было назвать. Дарья рано овдовела- неведомая хворь свалила Гаврилу, когда ему было чуть за тридцать, угас он за считанные дни.
Оставшись с дочкой, Дарья держала Элеонору в строгости, любовью и лаской не баловала, за провинность бывала Элька и бита-колочена, и в холодном чулане ночевала за принесенную из школы тройку. Хотя учёба давалась Эльке легко, и тройки случались редко, скорее из-за недосмотра или редко случавшейся лени девочки.
Учителя прочили способной девочке большое будущее, а деревенские кумушки судачили, что девчонка хороша необычной для деревни красотой.
Эля была тоненькая, изящная, словно паутинка в сентябре, которую несёт вдаль ещё по-летнему тёплый ветерок. В кого такая уродилась, удивлялись бабы, но громко шептаться про это не смели- за такое можно было получить от дородной Дарьи так, что долго в голове гудеть станет.
Окончив восьмилетку, Элеонора поехала учиться в райцентр, в лучший техникум, на бухгалтера. Тут уж стали судачить, что в родной колхоз такая краса не вернется - присмотрят её женихи, не чета деревенским.
Что там сталось, доподлинно неизвестно, много слухов ходило по деревне. Болтали, что приглянулась Эля сыну какого-то партийца в высоком чине, и тот жениться вознамерился. Но в деревню Эля тогда и в самом деле не вернулась. Дарья ничего не рассказывала про дочь, а её никто и не спрашивал, побаивались её острого языка и сурового нрава. А только ходила Дарья мрачнее тучи.
Прошло несколько лет, и объявилась Эля в деревне... От автобуса, дважды в день приходившего в деревню с райцентра, шла женщина в светлом платье и косынке. Шла она, тяжело ступая, потому что была на сносях.
Старухи на скамейке у забора с удивлением опознали в женщине Элеонору. Она вошла в свой двор скрылась в доме. Старухи, ожидая хоть что-то распознать со двора Рыбаковых, но услышали только звон лязгнувшей на двери щеколды.
Так же тихо и незаметно уходила Эля из родного дома следующим утром в сторону автобусной остановки, и больше её в деревне никто никогда не видел. Бабки шептались, что жестокосердная Дарья не пустила домой беременную невесть от кого дочь, выгнала на все четыре стороны. Как было на самом деле, никто никогда так и не узнал.
А по осени, когда уже распутица прошлась по местным дорогам своей бороной, случилось нечто, украсившее досуг скучающих деревенских сплетниц.
С приехавшего с большим опозданием из райцентра автобуса сошла средних лет женщина в строгом сером пальто. Кое-как пробираясь в своих коротких ботиночках по разъезженной уличной грязи, женщина оглядывала дома в поисках написанных на них названий улиц и номеров домов.
Остановившись перед домом Дарьи Рыбаковой, женщина стряхнула с пальто капельки начинавшего моросить дождя, и решительно открыла калитку. Жившая напротив дома Рыбаковых Валентина Крушинина, стояла у своего забора и изо всех сил старалась разобрать громкий разговор, доносившийся из соседского дома. Но, к своему великому сожалению, не расслышала почти ничего.
В недоумении ушла Валентина домой, решив, что зря мокнуть под осенним дождём не имеет смысла, и уже в окно увидела, как приехавшая дама в модном пальто вскоре удалилась из дома Рыбаковых имея довольно сердитый вид.
Спустя пару дней после этого сама Дарья собралась в райцентр. Обратившись к соседке, жившей рядом кривой Галине Черемных, чтобы походила два дня за её скотиной, Дарья уехала в райцентр с самого утра. Галина, пожав плечами, спрашивать немногословную Дарью не стала, просто пообещала добросовестно похозяевать в отсутствие соседки. В конце концов, та не так часто и обращается с просьбами, и не лезет в дела соседей, за что Галина, колачиваемая мужем регулярно, была ей благодарна. Вообще, если подумать, это было впервые, когда Дарья о чем-то попросила Галину, и соседка была даже этому рада.
А вот возвращение Дарьи вызвало много толков и пересудов, подарив местным кумушкам новый замечательный повод для сплетен и обсуждений. Дело в том, что вернулась Дарья не одна, а со свертком в казенных роддомовских пелёнках и одеяльце. Это и была Натка.
Родив дочку, Элеонора умерла, не придя в сознание, а так как перед поступлением в роддом единственным родственником она указала свою мать, то спустя время к Дарье и приехала строгая дама из какой-то там комиссии по сиротам. Элеонора, будто зная, что умрёт, оставила письмо матери, с поручением назвать дочку Натальей.
Отругав Дарью, что та бросила дочь, и теперь внучка остаётся сиротой при живой бабке, дама взывала к совести.
Ну, видимо у Дарьи она была, потому что, смирив себя она все же внучку забрала, и нужные документы оформила. Так оказалась Натка в маленькой деревушке, затерянной в лесах Приуралья.
Натка родилась нездоровой, одна нога у неё оказалась короче другой, по какой такой причине, кто ж в деревне разбирался. Наверное, в роддоме про это сказали, какие-то рекомендации давали, но Дарья про это молчала.
Может и можно было это лечить, но либо Дарья про то не знала, либо что ещё. Недуг был совсем небольшим, какие-то сантиметры, но, когда несмышлёная Натка только начала ходить, хромота стала заметна. Потом как-то все свыклись, что у Дарьи внучка-калека, посудачили, да и перестали обращать на это внимание.
