Магуа рожден вождем и воином племени красных приозерных гуронов. Он двадцать раз видел, как летнее солнце растопляло снег двадцати зим, обращая сугробы в ручьи, прежде чем встретил первого бледнолицего. Он был счастлив тогда! Потом белые люди ворвались в его леса, научили его пить огненную воду, и он сделался бездельником. "Последний из могикан" Дж.Фенимор Купер
Джеймс Смит, молодой английский колонист, летом 1755 года попал в плен к индейцам во время несчастливой экспедиции генерала Бреддока к французскому форту Дюкен. Смит был принят в семью индейцев коноваго, крещенных в католичество мохоков, которые были верными союзниками французов, и, хотя их основное поселение находилось в нижней Канаде почти напротив Монреаля, многие семейства странствовали и подолгу жили у своих родственников в долине Огайо и на Великих Озерах.
Дело в том, что коноваго заключали узы брака не только со своими ирокезскими родственниками, живущими в Канаде, Нью-Йорке и Пенсильвании, а также и с делаварами, оджибве, оттава и пр., но и гуронами (виандотами). Ирокезы и гуроны, когда-то злейшие враги, совершенно примирились в начале 18-го века, и свободно вступали между собой в браки, и навещали своих новых родственников в их деревнях.
В конце 1756 года Смит отправился на охоту в составе как раз такой смешенной семьи, где главой был его сводный старший брат Текауретанего (Tecaughretanego), который в свою очередь был женат на гуронке. Родственники Смита и еще несколько ирокезских и оттавских семей провели зимние месяцы в верховьях реки Бивер-Крик. Для этого они на каноэ прошли по озеру Эри от деревни гуронов в устье Сандаски до устья реки Кайахога, а потом поднялись вверх по этой реке до места его разветвления. Здесь они закопали свои каноэ и пешком отправились вглубь леса примерно на 40 миль (65 км) в юго-восточном направлении.
Охотились они, главным образом, на бобров, когда, ставя капканы (самодельные и пару стальных), а когда и разрушая бобровые хатки. Местом охоты служил изолированный бобровый пруд (3,2 на 1,6 км).
Среди индейцев бытует мнение, что гуси превращаются в бобров, а змеи - в енотов, и, хотя Текауретанего, который отличался мудростью, не был полностью убежден в том, что это правда, все же он, похоже, отчасти придерживался того же мнения.
Он рассуждал так. В этом пруду всегда было много бобров. И хотя, как он полагал, их по многу убивают каждый год, но к следующей зиме их все так же много, как и раньше. А поскольку бобр - животное, которое не передвигается по суше, и если пруд не соединяется с другими водоемами, то как из года в год сюда попадает такое множество бобров? И поскольку этот пруд также является остановкой для большого количества гусей, когда они осенью летят на юг, то он предполагает, что гуси полностью превращаются в бобров, кроме ног, которые остаются почти такими же."Отчет о замечательных событиях в жизни и путешествиях полковника Джеймса Смита"
Как бы много бобров не водилось в том безымянном пруду, их ловля была тяжелым, каждодневным трудом. С декабря по февраль общими усилиями было добыто «несколько сотен бобровых шкур, а также несколько оленьих и медвежьих». В начале марта 1757 года, после сезона варки кленового сахара*, индейцы отправились к французскому городку Детройт, чтобы обменять меха на товары белого человека. Так как лошадей у того охотничьего отряда индейцев не было, то тяжёлый груз переносили на своих спинах частями, проходя в течение дня три отрезка пути по 5 миль (8 км).
- Любопытно, что у людей группы, с которой путешествовал Смит , не было больших котлов для варки сахара, и они компенсировали недостаток металлической утвари методом вымораживания.
В этом месте я предоставляю слово самому Джеймсу Смиту.
Мы откопали наши берестяные каноэ, и обнаружили, что хотя они хорошо перенесли зиму, но их было недостаточно для перевозки всего, что у нас накопилось, и поэтому мы сделали большее каноэ из коры каштана, так как в этом месте не росло подходящих вязов.
Мы сели в каноэ, и совершили приятное путешествие вниз по Кайахоге и вдоль южного берега озера Эри, но как только мы прошли устье Сандаски поднялся сильный, противный ветер, и мы вошли в устье реки Моми, чтобы переждать под прикрытием Седар-Пойнт (Кедровый мыс – прим.Ф.Д.З.). Здесь мы пробыли несколько дней, и охотились на гусей, уток и лебедей. Когда ветер стал попутным, а воды озера несколько успокоились, мы снова сели в каноэ, подняли паруса* и благополучно добрались до города виандотов, расположенного почти напротив форта Детройт, на северной стороне реки. Здесь мы нашли несколько французских торговцев, которые охотно согласились купить наши бобровые шкуры.
- Примечание – «подняли паруса», в той поездке в качестве импровизированных парусов использовались искусно сплетенные циновки (4,5 на 1,5 метра), с помощью которых оттава быстро сооружали укрытие от дождя и ветра.
Мы купили себе красивую одежду, боеприпасы, краски, табак т.д., и, согласно ранее данному обещанию, родственники купили мне новое ружье. Однако, на все эти покупки мы потратили только треть наших мехов. Вскоре в город прибыл торговец с французским бренди: Мы купили бочонок и стали совещаться, кому напиться, а кто останется трезвым. Меня пригласили напиться, но я отказался, тогда мне сказали, что я должен быть одним из тех, кто будет присматривать за пьяными.
Мне это не понравилось, но из двух зол я выбрал наименьшее и присоединился к тем, кого назначили прятать оружие и держать прочие опасные предметы подальше от пьяных, и стараться, по возможности, не давать участникам пирушки поубивать друг друга, что было очень сложной задачей. Несколько раз мы рисковали собственными жизнями и получали ранения, не позволяя пьяным драться смертным боем. Прежде чем этот бочонок был допит, почти треть всего города присоединилась к попойке. Хотя новые участники не могли внести за себя плату мехами, так как уже избавились от всех своих шкур, это не имело никакого значения, каждый имел право угощаться по своему усмотрению.
Когда индейцы прикончили этот бочонок, они обратились к торговцам и приобрели котелок полный бренди, который они разделили между собой большой деревянной ложкой, - и так продолжалось без перерыва, пока индейцы не продали последнюю бобровую шкурку.
Когда торговец заполучил всех наших бобров, он отправился в город оттава, расположенный примерно в миле выше города виандотов. После того, как бренди закончилось, а участники пьянки протрезвели, они выглядели очень удрученными. Некоторые из них были покалечены, другие тяжело ранены, несколько их прекрасных новых рубашек порвались, а несколько одеял сгорели. На том пьяном празднике присутствовали и несколько скво, которые пренебрегли посадкой кукурузы.
Теперь мы могли слышать, как действует бренди на население города оттава. И днем и ночью, они пели и кричали самым отвратительным образом, но их веселье закончилось гораздо хуже, чем наше, пять оттавов были убиты и много ранено. Конец отрывка.
Вместо эпилога
По мере приближения холодов мы начали ощущать прискорбные последствия нашей бездумной и расточительной траты бобровых шкур, добытых нами во время прошлой зимней охоты. Все члены нашей группы находились в одинаковом плачевном состоянии – почти никому не прикрывала спину рубашка, но зато у каждого было по старому одеялу, которым мы подпоясывались днем, и заворачивались в него ночью, лежа вместо кровати на подстилке из оленьей или медвежьей шкуры. "Отчет о замечательных событиях в жизни и путешествиях полковника Джеймса Смита"
Присоединяйтесь к увлекательным историям эпохи Фронтира и Дикого Запада на ЯДе, в Телеграме и ВКонтакте.