- Мама, почему так несправедливо? – недовольно спросила Эля, обращаясь к Елене Ивановне. – Ты сталкиваешься с верхом несправедливости и ведешь себя так спокойно?
Елена Ивановна посмотрела на свою возмущенную дочь. Впрочем, Элю можно было понять, ведь она не знала многого из прошлого своей бабушки, а теперь, столкнувшись с несправедливостью, девушка была крайне возмущена.
- Успокойся, Элечка, - миролюбиво произнесла Елена Ивановна, - все равно там такое смешное наследство, что можно было не устраивать истерик.
- Ничего себе – смешное? Дом в двухстах километрах от огромного города! Участок в шесть соток! Счет в банке! И все это унаследовала какая-то левая тетка.
- Успокойся, Эльмира, - голос Елены Ивановны стал строгим, - бабушка сама принимала решение о том, кому и что оставлять, это было ее имущество, ее собственность, поэтому распорядилась она всем своим богатством по своему усмотрению.
- Ты – ее единственная дочь! – Эля словно не слышала увещевания матери и продолжала говорить на повышенных тонах. – А бабушка Зоя взяла и отписала все какой-то Наташе Рыбиной. Мам, что за дела?
- Я не знаю, - Елена Ивановна отмахнулась, - я не могу объяснить. Но оспаривать завещание я не собираюсь.
- А я собираюсь! – Эля вызывающе выпятила грудь. – Потому что мне обидно за тебя, за нас, за бабушку. Может быть, эта Рыбина обвела ее вокруг пальца, пообещала небо в алмазах, а когда бабушка была уже не в себе, нацарапала это завещание. Мам, ну ты посмотри на меня! Почему ты такая пассивная?
Елена Ивановна только вздохнула. Она не хотела обсуждать вопрос наследства с дочерью, тем более, что ее это вообще не касалось. У Эльмиры был богатый отец, который полностью содержал дочь несмотря на то, что с женой уже много лет был в разводе. У Эли был далеко не бедный жених, который на двадцатилетие девушки подарил ей машину. И чего девчонка прицепилась к этому наследству? Елена Ивановна и подумать не могла о том, что ее дочь так воинственно будет нацелена на получение имущества своей бабушки по материнской линии.
Они сели в машину, а Эля все продолжала и продолжала возмущаться. Елена Ивановна постаралась отключиться от мыслей о наследстве, потому что отлично знала причину, по которой Зоя Васильевна все отписала Наталье Рыбиной. Была у старушки причина, а объяснять ее своей дочери Елена Ивановна совершенно не хотела.
- Мам, я ведь не зря на юриста учусь? – спросила вдруг Эля, резко перестав возмущаться.
- Ты о чем? – непонимающе переспросила Елена Ивановна. – Причем тут твоя учеба?
- Ну вот ты платишь за мое обучение, отец платит за дополнительные занятия, оплачивает мне квартиру поблизости к универу, значит, что-то я должна делать, чтобы хорошо учиться и быть хорошим специалистом?
- Ну вообще-то я думала, что ты и так хорошо учишься, серьезно относишься к учебе и хочешь стать классным специалистом, - Елена Ивановна усмехнулась.
- Я хочу делать больше, - ответила Эля, - я хочу доказать вам всем, что я – хороший юрист.
- Ты к чему это клонишь? – Елена Ивановна всматривалась в дорогу, чтобы не пропустить нужный поворот.
- К тому, что я докажу то, что бабушкино завещание было составлено без соблюдения норм закона. Оно будет признано недействительным, и все наследство бабы Зои перейдет к тебе. Ты ведь единственная ее дочь, а, следовательно, и наследница первой очереди? Причем тут какая-то соседка?
Елена Ивановна резко затормозила, потом обернулась к дочери. Эля смотрела на мать прозрачными голубыми глазами, точь-в-точь такими же, какими были глаза ее отца. Уверенная в себе, своих силах и в том, что сумеет всем доказать то, что она права. Этого было не занимать у родного отца Эли, и эта же особенность характера передалась ей по наследству в полной мере.
- Эльмира, успокойся, еще раз тебя прошу, - Елена Ивановна снова тронулась с места, - бабушка сама все решила, и твоя учеба тут ни при чем. Перестань пытаться что-то и кому-то доказать.
- А ты видела лицо этой Наташи? – Таня снова переключилась на другую тему, сбив свою мать с толку. – Оно было похоже на лицо кота, который сметаны обожрался. Наглая тетка, которая совсем не заслуживает бабушкиного наследства. Я это еще в суде докажу!
Елена Ивановна поняла, что спорить с дочерью было бесполезно. Она всю дорогу до Казани слушала причитания Эли, ее угрозы в адрес наследницы и обещания оспорить завещание в ближайшее же время.
В городе Эля пересела в машину своего жениха Рината, попрощалась с матерью и пообещала заехать к ней в субботу.
- И ты имей в виду, мама, что я буду бороться, - на прощание сказала Эля матери. Елена Ивановна вздохнула, а потом увидела удивленное лицо своего будущего зятя. Ринат смотрел на Элю с нескрываемым изумлением, нечасто ему приходилось видеть свою возлюбленную такой решительной и строгой.
Дома Елена Ивановна в первую очередь приняла душ. Хотелось смыть с себя все, что было связано с прошлым. Зоя Васильевна уже давно говорила своей дочери о том, что оставит свое имущество Наташе, а Елена Ивановна не спорила с матерью. С детства воспитанная в строгости, Лена не могла перечить матери. Не зря Зоя Васильевна дважды была замужем за майорами, в первый раз она выходила замуж пока еще за лейтенанта, отца Елены, а потом уже в осознанном возрасте стала женой майора Баширова, который и был ее мужем до самой своей смерти.
Елену воспитывали по-военному правильно и очень строго. Она жила по расписанию: ровно в семь подъем, в семь двадцать – завтрак, потом школа до часу дня, потом обед, в три часа уже начинался танцевальный кружок, после которого девочка торопилась домой, чтобы успеть сделать уроки. В восемь вечера был ужин, а в десять – отбой. Так было принято сначала в семье Кукушкиных, а потом уже в семье Башировых, причем в обоих случаях блюстителем и автором режима в семье была Зоя Васильевна.
Мать Елены Ивановны всю жизнь проработала в санчасти медсестрой. До того, пока Лене не исполнилось пятнадцать, их семья много кочевала по стране, а потом заболел отец Лены Иван Петрович, как раз в это время Кукушкины жили под Казанью. После смерти мужа Зоя Васильевна приняла решение никуда не переезжать, и так и осталась в небольшом поселке в двухстах километрах от огромной Казани.
Елена Ивановна после школы поступила в институт, потом познакомилась с будущим мужем, а ее мать к тому времени познакомилась со своим вторым супругом майором Башировым. Лена тогда нечасто ездила к матери и виделась с ее новым мужем, да и в подробности того, как начались и развивались отношения Зои Васильевны с Ильясом Башировым она не была посвящена. У Лены была своя жизнь, у ее матери – своя.
- Мам, а что на ужин? – Елена Ивановна вышла из душа словно обновленной. Закуталась в халат, потом потрепала сына по щеке.
- Вечно ты у меня голодный, - женщина усмехнулась, - сейчас приготовлю что-нибудь на скорую руку.
- Может быть, пиццу закажем? – спросил Антон и хитро улыбнулся. – Папа все равно в командировке, он не узнает.
Второй муж Елены Ивановны был строгим приверженцем здорового образа жизни, поэтому в его присутствии женщина готовила только по принципу правильного питания, а вот десятилетний Антон просто обожал всякие вредности вроде фастфуда. В силу своей рабочей деятельности, Рамиль Эдуардович часто отсутствовал дома и находился в командировках, а Антон пользовался этим и уговаривал мать на покупку вредностей. Елена Ивановна не могла отказать сыну, несмотря на свое воспитание, она старалась быть более мягкой по отношению к детям. Она была мягка со старшей дочерью Эльмирой, теперь вот с Антоном была та же история.
- Хорошо, уговорил, - Елена Ивановна кивнула, - только отцу не вздумай говорить!
- Конечно, нет. Я что – самоубийца?
Елена Ивановна криво усмехнулась. И откуда у молодежи такие выражения? Она расслабленно легла в кровать, через приложение заказала пиццу и прикрыла глаза. Поездка в Аллалат отняла у Елены Ивановны много сил и эмоций. Каждый раз, приезжая в село, где они когда-то жили с отцом и матерью, где начиналась осознанная взрослая жизни Елены, на женщину накатывалась волна воспоминаний.
В последние годы, когда Зоя Васильевна болела и почти не работала, Елена Ивановна не очень часто навещала мать. Еще реже она была в Аллалате с дочерью и сыном, потому что у Эльмиры были свои дела в городе, а Антону была неинтересна деревня.
Почти задремав, Елена Ивановна очнулась от звонка. Это была Эльмира.
- Мама, я все выяснила, - деловито заговорила дочь, - мы можем оспорить завещание. Бабушка же болела в последние месяцы, почти не поднималась, а завещание ею было написано за два месяца до смерти, поэтому мы можем в суде доказать то, что писала она его в недееспособном состоянии.
- Эля! – Елена Ивановна открыла глаза и поморщилась от резкой головной боли. – Бабушка писала завещание в полном психическом здравии. Она всегда была в своем уме и оставалась здравомыслящей до конца своих дней.
- Откуда тебе известно! – возмутилась Эльмира. – Ты видела ее за неделю до смерти, она что, была в себе?
- Тогда она уже в реанимации лежала, - со вздохом ответила мать дочери.
- Я берусь за дело, это вопрос принципа, - сказала Эля, - я буду бороться за дом, за участок и за деньги. Пусть там не миллиарды, но я принципиально подойду к этому вопросу.
Елена Ивановна вздохнула. Ну вот за что ей это? Может быть, стоит поговорить с дочерью и все ей объяснить? Может быть, тогда Эля успокоится и займется подготовкой к свадьбе, а не дележкой наследства.
- Хорошо, делай как знаешь.
Поговорив с дочерью, Елена Ивановна набрала другой номер. На другом конце долго никто не отвечал, потом трубку сняли.
- Это я, - сказала Елена Ивановна.
- Я догадалась, на экране высветилось твое имя.
- Эля решила оспаривать завещание, я хочу предупредить тебя об этом.
- Добренькая какая, - усмехнулась собеседница Елены Ивановны, - и что ты думаешь об этом?
- Я постараюсь ее отговорить. Все равно у нее ничего не получится, потому что я точно знаю, что мать делала все, опираясь на здравый смысл.
- Ты – сама доброта! Спасибо, что предупредила. И, пожалуйста, больше не звони мне.
Связь прервалась, а Елена Ивановна опять почувствовала приступ головной боли. Вот так всегда, стоит только понервничать, сразу же начинает болеть голова. Зоя Васильевна говорила, что у ее отца тоже были мигрени, видимо, дочери передалось по наследству это неприятное заболевание.
Елена Ивановна старалась не думать о затее своей дочери, потому что надеялась на то, что Эля передумает, успокоится и перегорит со своей безумной идеей отсудить положенное ей наследство. Прошло чуть больше месяца, когда Елене Ивановне позвонил Ринат.
- Елена Ивановна, - он говорил взволнованно, и она сама разволновалась, - что происходит? Эля приехала из Аллалата сама не своя. Со мной не разговаривает, молчит и видно, что злится на что-то. Собирается ехать к вам на важный разговор.
- Спасибо, что предупредил, Ринат, - с благодарностью отозвалась Елена Ивановна. Ну вот, Эле стало что-то известно, надо было самой давно все рассказать, но Елена Ивановна так надеялась на то, что дочь не полезет в прошлое. В последнее время Эля почти не вспоминала про наследство, и мать понадеялась на то, что дочь передумала.
Звонок в дверь заставил Елену Ивановну вздрогнуть. Она была готова к разговору с Эльмирой, а увидев дочь на пороге, только молча отошла в сторону, впуская девушку в квартиру.
Эля молча разулась, прошла в гостиную, села на диван. Потом достала из сумочки пачку каких-то бумаг, протянула матери. Елена Ивановна взяла бумаги и поняла, что это были фотографии. Ее сердце неприятно забилось в груди, как у пойманного в ловушку зверька.
- Эти фотографии мне дала Наташа, - сказала Эля, - та самая Наташа Рыбина, которая, как оказалось, имеет прямое отношение к моей бабушке.
- И что? Что теперь? – Елена Ивановна бегло просмотрела фотографии. На них были изображены счастливые и молодые влюбленные, которым на вид было лет по двадцать. Черноволосый и черноглазый парень прижимал к себе молодую брюнетку с сияющей улыбкой. Оба были счастливы, и это счастье буквально искрило на фотографиях. Поежившись, Елена Ивановна вернула фотографии дочери.
- Ты знала, да? – Эля подавленно посмотрела на мать. – Знала и не сказала мне ничего.
- Эля, тут нечем было хвастать. Я не хотела, чтобы ты плохо думала о бабушке.
- Мама! Я и так столько всего передумала за последнее время! Если бы сразу сказала мне, как на самом деле обстоят дела, я бы не полезла в это все. А тут я приехала в Аллалат с адвокатом, хотела поговорить с этой Наташей, а она выложила мне историю, от которой тошно стало. Мам, зачем мне нужны были эти унижения? Сказала бы ты мне это все, я бы не стала тратить столько времени и сил на доказательство своей правоты.
- Я надеялась на то, что ты передумаешь, - Елена Ивановна опустила глаза, - но ты – истинная дочь своего отца, которого не сбить с пути как мчащийся на полном ходу поезд.
- Это правда, что бабушка увела из семьи отца-единственного кормильца двух детей, один из которых был инвалидом?
Елена Ивановна кивнула. Эту историю она не любила вспоминать, но она была частью прошлого ее семьи. Когда не стало отца Елены Ивановны, Зоя Васильевна некоторое время была одинока. Она любила бывшего мужа, его смерть стала для женщины ударом, и Зоя Васильевна решила, что больше не выйдет замуж и не будет строить серьезных отношений.
Но потом в ее жизни появился Ильяс Баширов. Его перевели из Марий Эл, а вместе с переводом дали новое звание. Красивый, высокий, черноволосый и такой мужественный. Зоя Васильевна не устояла, уж очень красиво ухаживал мужчина за ней. Про его семейное положение женщина знала, но семья Ильяса оставалась в Марий Эл, а по каким причинам он не перевозил жену и детей оттуда, Зоя Васильевна не знала.
Все встало на свои места, когда она забеременела от своего любовника. Сказала об этом Ильясу, а тот сразу же потребовал сделать аборт.
- Нет! Я не буду прерывать беременность! – твердо ответила Зоя Васильевна. И тогда Ильяс ей рассказал правду о том, что дома у него осталась жена с дочкой от первого брака, а еще его родной сын, рожденный с пороком развития, из-за которого мальчик не мог самостоятельно передвигаться, развивался медленно и считался психически нестабильным.
- Это заболевание наследственное, - сказал мужчина, - и я не хочу повторять историю еще раз. Считай меня трусом – но я воспользовался переводом в Аллалат, чтобы сбежать из того ужаса, в котором мы жили.
Зоя Васильевна пораженно молчала. Аборт она сделала, на несколько месяцев прервала свое общение с Ильясом. Он вернулся в Марий Эл, а оттуда приехал со свидетельством о разводе.
- Жить без тебя не могу! Хоть стреляй меня, но я никуда от тебя не денусь.
Зоя Васильевна, как выяснилось, ужасно скучала по своему Ильясу. Рыдала, ненавидела себя, проклинала за слабость, но снова приняла его. Старалась не думать о том, как жила его брошенная семья, жила свою жизнь, любя и почитая мужа.
Через несколько лет на пороге дома Башировых появилась девушка. На вид ей было лет восемнадцать, совсем молоденькая.
- Меня зовут Наташей, и я хочу поговорить с вами, - сказала девушка.
- О чем? И кто ты такая?
- Я – дочь Раисы, той, которую дядя Ильяс бросил с ребенком на руках.
Зоя Васильевна похолодела. Она никак не ожидала увидеть на пороге падчерицу своего мужа, который про бывшую семью больше ни словом не обмолвился. Для него их словно уже больше не существовало. Оказалось, что не вспоминать и не знать – это легко, а вот принимать реальность – совсем другое.
- Мама умерла, через полгода после смерти Эдика. Она так и не смогла простить Ильяса, его предательства, его побега. Он сломал ей жизнь, он сломал ее. Мама всегда была сильной, она смотрела на жизнь позитивно, даже несмотря на то, что было очень трудно. Ильяс был рядом, а потом просто исчез, вычеркнул ее и моего брата из жизни, загубил их, а теперь живет и в ус не дует.
Зое Васильевне было стыдно. Она смотрела на эту девчонку, приехавшую за сотни километров, чтобы посмотреть в глаза человеку, ставшему причиной краха ее семьи и ее собственного будущего. С тех пор Зоя Васильевна втайне от мужа помогала Наташе: сначала снимала квартиру в Казани, давала деньги, помогала ей с ребенком, родившимся без отца. Ильяс ничего не знал о том, что Зоя Васильевна помогает его неродной дочери, мужчина вообще ничего не хотел знать о своей прошлой жизни и о своей брошенной семье. Зоя Васильевна пыталась в одиночку искупить вину, уж как могла.
Елена Ивановна узнала правду о Наташе за несколько месяцев до смерти матери. Зоя Васильевна призналась во всем дочери, рассказала про наследство и про то, что не поменяет своего мнения никогда и ни за что.
- У тебя и так все есть, а у этой девчонки нет ничего. Я увела отца из их семьи, и я буду тянуть этот крест на себе до конца дней. Когда Ильяс умирал, он даже не вспомнил ни про сына, ни про бывшую жену, а я про них не забывала ни на один день с того момента, как он признался мне в том, что у него есть сын, который болен.
Правда была тяжелой, но она была и изменить ее было невозможно. Так Наталья Рыбина стала единственной наследницей Зои Башировой, а Елена Ивановна ни на что не претендовала и не собиралась бороться за то, что было давно решено отдать нуждавшемуся человеку.
- Мама, ты простила бабушку? – вдруг спросила Эля, когда они уже сидели на кухне, тихо пили чай и вспоминали Зою Васильевну.
- Я ее никогда и не винила ни в чем, - Елена Ивановна пожала плечами, - мать была влюблена, она хотела быть счастливой.
- На чужом несчастье своего счастья не построить, - Эля удрученно покачала головой, - бабушка это доказала. Боже мой, как мне стыдно перед этой Наташей!
- Перестань! – Елена Ивановна строго посмотрела на дочь. – Тебя эта история не касается. Забудь о ней и живи своей жизнью. Все осталось в прошлом, а прошлое уже не изменить. Ты ничего не знала, да и я не знала до недавнего времени. Бабушка умерла со спокойной совестью, это главное. А наша задача – сделать выводы и не допускать таких ошибок в будущем.
- Да, - Эля кивнула и смахнула слезу, - я все запомнила и никогда не повторю такой ошибки. Слишком высокой оказалась ее цена.
Автор: Юлия Б.