Завтра д/р Евгения Жарикова: недавно вспоминал легендарного актёра в беседе с вдовой, НАТАЛЬЕЙ ГВОЗДИКОВОЙ (видео внизу).
Вы с мужем обсуждали роли друг друга? Или у вас, в основном, бытовые какие-то были разговоры и общение?
- Во-первых, мы учились у одних педагогов, только в разное время. То есть, был заложен фундамент, что у него, что у меня. Школа одна, это тоже очень важно.
И когда мы создали семью, то мы сразу сказали, что врать друг другу мы не будем.
И если помощь нужна, значит, будем обращаться друг к другу. Нет - значит, нет.
И разные случаи были. Там, допустим, говорят, Гвоздикову, её героиню, убрали из фильма «Рождённая революцией», потому что она была беременна… Это всё неправда. Это люди уже потом придумывали. Сами что-то нафантазировали и так далее… Изначально было известно, что Марию Кондратьеву-Кораблёву убирают из сюжета.
Когда мы обращались к Гелию Рябову, нашему автору сценария, мы спрашивали, почему так получилось, потому что понимали, особенно с выходом следующих серий, насколько зрители принимают то, что происходит в нашей картине. За 60 экранных лет, которых мы сняли с 74-го по 77-й год, мы играли абсолютно реальные вещи.
У нас нет ни одного выдуманного дела, потому что Гелий Рябов по архивам написал сценарий.
И он говорит:
"Вы понимаете, ребята, что, если они оба останутся живы… А он всё время под дулом пистолета, там, этого, того, сего… Надо, - говорит, - как-то всё-таки пойти на это, чтобы Мария погибала".
Я, конечно, страдала, мне не хотелось, чтобы она погибала… Женя тоже меня как-то уговаривал… И тем более, что уже потом мы узнали, что он умер, ему было, Кондратьеву, 56 лет, а он доживает практически [по сценарию] до 80-ти лет, а Мария Ивановна по факту дожила до 91 года. И мы, кстати, успели её застать. И с нами в город Петрозаводск от журнала "Советская женщина"… поехала журналистка, которая брала у нас интервью. И мы успели застать четыре поколения Кондратьевых. Четыре…
Но это было уже потом.
И надо сказать, что мы были, как родные люди. Пока они были живы, мы списывались, созванивались…
Поэтому, возвращаясь, как бы, к нашему фильму, мы понимали, что "тряхануть" надо, и мы так "тряханули", что зрители потом говорили: «Вот, как они могли? Такую женщину…».
Ну, действительно, у нас, у женщин есть одно потрясающее качество - мы сначала сделаем, а потом подумаем.
Наташа Аринбасарова, моя, как бы, коллега (но она была старше меня) научила меня каким-то очень мудрым вещам. Даже сейчас я ей говорю: «Наташа, знаешь, как я тебе благодарна! Я даже не буду тебе рассказывать, о чём ты мне говорила, что я запомнила на всю свою жизнь. И я это не то, что использую, я понимаю, насколько ты была права, когда мне это говорила».
Поэтому учиться, как Герасимов говорил, никогда не поздно. Профессия актёра… Никогда ничего не бойтесь и всегда учитесь. Всему научить невозможно за 4 года. А Жариков говорит: «Вот мы учились пять лет, и что?»
Мужа и жену играть в кино гораздо сложнее, чем в жизни. Потому что, ну, разное… Мы же не играли, Женя - это Женя, а Наташа - это Наташа…
Его приглашает Гайдай, на фильм «Не может быть», играть Куку, такого недалёкого дядечку, со Светой Крючковой, там Селезнёва, кто-то ещё, всего три пары. И он приходит со съёмок и говорит: «Слушай, у нас сейчас будет финальная сцена сниматься, и у меня какие-то дурацкие слова такие. Мы сидим за столом, все ругаемся, Кокшенов говорит это, Крючкова говорит это… А мне какой-то текст дурацкий… Что делать?». А я накануне в метро ехала, и напротив сидят мужчина и женщина. Я не знаю, кто они - брат и сестра, или муж и жена, просто родственники какие-то… Но явно между ними происходит какой-то разговор. Но какой разговор? Она сидит, "трещит", как я вам сейчас, а он молчит. А так как метро, то мне не слышно, о чём они говорят… Остановки - она замолкает, как только дальше едем - она опять "трещит". Я говорю: «Женя, а что если попробовать тебе… А этот мужик всё время вынимал платок и сморкался, ну чтобы как-то заполнить…» Я говорю, попробуй! И он рассказал это Гайдаю. Тот говорит: «Слушай, как здОрово! Давай!» И это вошло в фильм. Вот, пожалуйста…
Или у меня - играю роль, учительницу… А мама у Жени была учительница, удивительная женщина, мягкая, нежная, умная, но подавленная отцом. И я ему говорю: «Женя, у меня вот учительница моя какая-то вот…». Директор маленькой сельской школы… И я говорю: «Что-то вот не хватает ей…». И тогда мне Женя сказал: «Вспомни маму» «Анну Григорьевну? Ну, я её помню - милая, приятная, интеллигентная». - Он говорит: «Когда к ней приходил пьяный Стёпа - водопроводчик, она ему говорила: "Стёпушка, миленький, попей чайку и почини мне кран!" И она сажала Стёпушку, давала ему чашку чая, он выпивал чай и говорил: "Сейчас, Григорьевна, всё сделаем!" И вот это слово "миленький" у неё сопровождалось… знаете, как присказка… Причём, это было уже автоматически: "Давай, миленький…". Понимаете? И я решила это "миленький"… И даже когда моя Елена Степановна сердитая, я говорю: "Ну, знаешь, миленький!" И я рассказала это режиссёру. Он говорит: "Очень хорошо!"
Вот вам, пожалуйста, два примера, когда… когда мы помогли реально друг другу, вот таким образом, да.