В 80-х ездил я в деревню на родину отца в Забайкалье. Захаживал часто к деду. По двум причинам: брашка и рассказы о войне. У деда всегда были бидоны с брашкой и любимому внуку налить – с удовольствием. Но про войну дед не то, чтобы не любил говорить – он на мои вопросы про войну закрывал лицо руками и начинал плакать.
Мой авторский телеграм канал - приглашаю присоединиться
Но был у него друг Колька. Ну как друг? Местный дурачок. Из тех, которые запах спиртного чувствуют за версту. Их не приглашают, они сами придут. Поэтому Колька появлялся у деда вслед за мной, рассчитывая на брашку. Всерьез его не принимали. И слушал я его, посмеиваясь.
И только теперь, спустя годы, меня стала заливать краска стыда.
У этого Кольки была два ордена солдатской славы (три ордена приравнивались к званию Героя Советского Союза) и орден Отечественной войны. И бОльшую часть войны был он разведчиком.
Но мне было тогда 15 лет, я видел в нем только местного забулдыгу, а рассказы слушал через одно место. Но один запомнил неплохо.
Осенью 42-го они возвращались из разведки. У высотки возле развилки дорог встречают своего – молодой пацан с пулеметом. Почему один? Один живой остался. Остальные – тут же рядом за высоткой лежат. С нами пойдешь? Нет, приказа не было. Дурак, тебя же одного сметут. Приказа отступать не было. Ну хрен с тобой.
Вернулись к своим, а скоро приказ – взять ту самую высотку любой ценой (она уже была захвачена немцами). Собрали всех, кто под рукой, включая разведчиков. После успешной атаки Колька наткнулся на окоп с пулеметчиком – парнишка не успел сделать ни одного выстрела, его накрыло при артобстреле.
В вещмешке Колька нашел неотправленное письмо домой, передал в тот же день политруку – их, как разведку, сняли с позиций. Наутро немцы вернули высотку себя, перебив всех защитников.
Я, нахлебавшись брашки, спрашивал у Кольки: как же вы своего бросили? Почему не взяли с собой? Почему сами не остались? Колька ничего не отвечал, улыбался виновато, мол, зачем я вообще все это рассказал, да еще у него глаза слезились. То ли от старости, то ли от воспоминаний.
А я сейчас вижу себя со стороны, и меня заливает краска стыда.