Продолжение. Начало здесь
Ведущий Эдик, приглашённый организатором, разливался соловьём. Он рассказывал об амурских тиграх, обращая внимание присутствующих на стены зала, которые были украшены фотографиями этих великолепных животных – авторскими фотографиями, заметьте! - а потом напомнил, что в конце вечера будет проведён аукцион. На аукционе можно будет приобрести любую из фотографий, а также будут выставлены две большие картины молодого художника Тихона Заволжского. Картины с изображением, логично, тоже тигров.
- А сейчас мы начинаем наш концерт! Музыка Исаака Дунаевского, слова Василия Лебедева-Кумача. «Заздравная». Исполняет Екатерина Соловьёва!..
Концерт шёл своим чередом, гости очень тепло встречали каждый номер. Для актеров поставили два ряда кресел сбоку от сцены, и Катя сидела рядом с Вадимом, ожидая следующего выхода. Она скользила задумчивым взглядом по рядам зрителей, как вдруг где-то на предпоследнем ряду, с краю, почти у выхода, увидела Дениса Сосновского.
Кровь бросилась ей в голову, а где-то в районе живота образовался ледяной ком, который тут же стал разрастаться все больше и больше. Через секунду девушка почувствовала, что ее пальцы совсем заледенели, к тому же у нее начинался какой-то странный озноб. Не от холода. От едва сдерживаемого бешенства. Да как он посмел!.. Она просто не верила своим глазам. Как он вообще посмел сюда заявиться?
Впрочем… Она сделала несколько вдохов и выдохов, пытаясь успокоиться. Он имеет на это полное право. Бизнесмен, благотворитель… Сосновский поднял глаза и встретился взглядом с Катей. Его губы растянулись в улыбке, но девушке от этой улыбки стало совсем не по себе. Так улыбается человек, задумавший какую-то гадость.
«Как только в моей жизни появляется Сосновский - жди неприятностей! - подумала она и сжала кулаки, - Нет, хватит! Мне все это надело! Димки нет рядом… Ничего! Не маленькая! Справлюсь сама! С чего все начиналось, тем и должно закончиться.»
Очень осторожно, чтобы никому не помешать, Катя тихонько пробралась к Эдику, который стоял около сцены и что-то читал в своём планшете.
- Эдик, исправь, пожалуйста, - шепнула она ему на ухо. - Не буду я сегодня играть Шопена. Публике тяжеловато будет слушать. Надо что-то полегче, что-то более… массовое…
Эдик пожал плечами:
- Может, ты и права. Только… Тебе за такое не влетит?
- Мне??? - Катя вытаращила глаза в крайнем изумлении. – Да я хоть «Собачий вальс» сыграю – мне овацию устроят. В общем, исправляй: Тончи Хульжич, «Хорватская рапсодия»
- О'кей, - кивнул Эдик, - Но если что…
- Скажешь, что я тебя шантажировала, - кивнула Катя.
- Наши восходящую звезду Катю Соловьёву все вы знаете, как замечательную певицу, - начал Эдик подводку к номеру десять минут спустя, - Однако, немногие знают что Катя ещё и талантливая пианистка. Она закончила нашу музыкальную школу по классу фортепиано и… кажется, я даже вижу в зале её педагога - Фридман Майю Моисеевну. Майя Моисеевна, пожалуйста! Поприветствуем заслуженного педагога! – учительница поднялась со своего места и сдержанно поклонилась сначала в одну сторону, потом в другую, а гости ей громко поаплодировали.
Эдик продолжил:
- Итак, Екатерина Соловьёва исполнит для нас «Хорватскую рапсодию» Тончи Хульжича.
Катя поднялась на сцену и, поклонившись, села за рояль. Страха не было. Даже волнение куда-то пропало. Осталась уверенность в себе, в своей правоте и даже какая-то веселая злость, поэтому сегодня рапсодия звучала в исполнении Кати не лирично, а тревожно, с каким-то надрывом.
Стоило отзвучать последнему аккорду, зал буквально взорвался аплодисментами. «Браво!» неслось с разных сторон – «Бис!» Зрители никак не хотели успокаиваться и отпускать девушку со сцены – сегодня ей удалось их поразить, и они были очень ей за это благодарны. Пришлось играть и Шопена – как и было запланировано раньше.
Катя встала с табурета, раскланялась и отошла вглубь сцены: должны были подняться остальные участники концерта для финальной песни. Девушка посмотрела в ту сторону, где видела Сосновского и обнаружила, что его место пустовало. Она торжествующе улыбнулась. Теперь он точно ее узнал и все понял. Надо было сделать это намного раньше, а не играть в кошки-мышки. Ладно, все хорошо, что хорошо кончается. «Надеюсь, теперь он окончательно пропал из моей жизни,» - подумала она.
Концерт завершился, и Эдик торжественно пригласил и гостей, и актеров в соседний зал, где было организовано несколько фотозон и, главное, - фуршет для неформального общения.
Катя решила побыть здесь не больше часа, надеясь, что Дима все-таки успеет приехать хотя бы сейчас, а потом, если у него не получится, она тихо-тихо, по-английски удалится домой. Она устала и физически, и морально. А пока нужно было уделить внимание гостям – фотографироваться, улыбаться и поддерживать светскую беседу.
- Катюша, Здравствуй! - первой к ней подошла Майя Моисеевна, - Молодец, молодец! Ты очень верно выбрала произведение, хвалю! Каюсь, сначала я переживала за тебя, мы же с тобой его не репетировали… А ты… Да, Катя… Какая экспрессия! Какие чувства! Просто браво! Думаю, если бы ты выбрала карьеру пианистки, то имела бы успех, не меньший, чем сейчас.
- Спасибо, что выбрались, Майя Моисеевна!
- Спасибо, что уговорила меня, Катюша. Я рада, что пришла, - они обнялись, и Катя, извинившись, отошла: она заметила, как ей изо всех сил семафорил Семён Альбертович.
- Да, да, молодец, ты была права насчет замены номера, и всё такое, - заторопился он, едва девушка подошла, - Идём быстрее! - он схватил её под руку и потащил куда-то в сторону.
- Ага, Катерина, - хищно блеснул стёклами очков худрук Белянский и оскалился, видимо изображая приветливую улыбку. Улыбался он редко, поэтому с непривычки вышло скверно и даже немного устрашающе.
Катя почувствовала, как спине пробежала стая мурашек. Неужели опять ругать за что-то будет?
- Восторгов с моей стороны не ждите, да-с, не ждите, продолжал Белянский, и Катя похвалила себя за догадливость. - Вам есть, над чем ещё работать. И порядочно работать, надо сказать… Да-с… Но всё же, всё же… - он делал практически мхатовские паузы после каждого предложения, и Катя нервничала все сильнее. Ну что же он вечно так тянет? Всю душу вымотает! - Удивили, Катерина, признаю, удивили… И, пожалуй, именно сегодня, и именно после вашего необычного выступления я принял окончательное решение…
Девушка посмотрела на Белянского, потом на Семена Альбертовича. Что-то она совсем перестала понимать, о чем идет речь.
- Сюрпрайз, душа моя! - подмигнул режиссёр. - Не хотел говорить заранее. Тем более – слышала, решение принято только сейчас.
- Словом, - разродился наконец-то Белянский, - завтра жду вас у себя в кабинете ровно в десять утра. Для утверждения репертуара. От нашего театра вы поедете на конкурс имени Римского-Корсакова, номинация «Дебют года». Это в Москве, - уточнил он.
- Правда? – шепотом спросила Катя у режиссёра. От волнения у неё пропал голос, а глаза наполнились слезами. – Это правда?
Семён Альбертович кивнул и улыбнулся.
- Ура! – голос вернулся, а слезы все-таки потекли по щекам. Она обняла режиссёра и широко улыбнулась Белянскому: - Спасибо Игорь Алексеевич!
- Очень надеюсь, что не ошибся с выбором, - проскрипел тот и отошел к группе ухоженных дам в бриллиантах – они его уже ждали, бросая призывные взгляды.
