А Наташа поспешно рассказывала гимназисту Павлу Демидову: Софья Андреевна, учительница рукоделия, показала классной даме сделанную Дашей выкройку дамского платья. И Елизавета Никитична с учительницей рукоделия долго рассматривали Дашину выкройку, укоризненно качали головами. А после уроков усадили гимназистку Евдокимову в классе – переделывать выкройку. Поэтому Дашенька никак не сможет – даже на минуту – выйти за угол гимназии… И ей, Наташе, тоже надо бежать в класс: классная дама велела ей остаться после уроков и подклеить старые географические карты – за то, что на уроке географии Наташа достала яблоко, и они с Дашей успели по несколько раз откусить от него…
Всего этого Сергей не слышал. И уже не видел, как Наташа убежала в гимназию…
Ехал домой по степной дороге, а перед глазами стояли Наташа и этот рослый гимназист. Остановил коня на пустынном берегу, далеко от Новониколаевской пристани. Сидел у самой волны, прикусывал ещё не высохший горький стебелёк полыни: видно, разные у них с Натахой дорожки к счастью… Ей – расти… учёбу в гимназии заканчивать, а там и… – Сергей не чувствовал полынной горечи: та, что залила его сердце, была горше. А там – и свадьба. Выйдет Наташка за такого же красивого, как и сама, бывшего гимназиста. А ему, Сергею, – море, лодка и невод. А дома – нелюбая…
А азовская волна тихо плескалась, ласково шептала совсем другое…
… Наташка старательно подклеивала географические карты, радовалась, как хорошо у неё получается: карты – будто новые. И ещё одна радость так и сияла в тёмно-карих Наташкиных глазах: Сергей снова приезжал к гимназии… С удивлением поймала на себе Наталья внимательный взгляд классной дамы. Елизавета Никитична смотрела без обычной строгости, с каким-то неожиданным интересом, Наташке даже показалось, – чуть грустная задумчивость вдруг промелькнула в её холодном и надменном взгляде… Но Наташе некогда было думать, о чём загрустила их суровая классная дама. Хотелось прикрыть глаза и взлететь, будто на качелях, в немыслимо счастливую высь: Сергей приезжал к гимназии, чтоб увидеть её…
За эти годы Наталья привыкла к городу, к гимназии, к их с Дашей маленькой комнатке в пансионе. И всё равно, – ей очень хотелось домой. Но никогда ещё она так не считала дни, никогда так не ждала, когда за нею приедет батянечка. Приближался Покров, – значит, можно будет побывать дома… Сергея увидеть. И… – Наташкино сердце замирало… и снова быстро-быстро билось… – чтоб он на неё посмотрел. Сергей всё поймёт, – без слов, лишь по её глазам.
А батянечка тайком любовался Наташкой. Вроде бы не так давно и виделись, а Наталья – от встречи до встречи – взрослеет… и хорошеет. Вглядывался в дочкино лицо, в тёмные брови, изогнутые ласточкиными крылышками, в непокорные колечки, что выбивались из строго причёсанных волос. И дыхание перехватывало у Ивана Андреевича – от этой непостижимой, извечной тайны: Наташка – их с Евдокией одновременное повторение. В дочкином лице, в глазах, в нежно очерченных, но всё равно своевольных губах, в виднеющихся из-под заплетенных волос ушках с красивыми кругленькими мочками – во всём, до самых ноготков, – повторяются они, Иван с Евдокией. Вспомнил, как недавно ночью он тихонько прижал к себе Дусю, – их обоих, как всегда случается после ласк, уже покачивала сладкая полудрема. А Дуся коснулась губами его виска:
- Про Наталью, отец, думалось мне сегодня, – весь день.
Иван Андреевич улыбнулся:
- Соскучилась? Скоро Покров, привезу её домой.
- Соскучилась. С Анютой Пантелеевой из церкви вместе шли. Разговаривали.
- Ну?..
-Сказывала Анна Ефимовна, что Григорий, старший их, на Наталью нашу поглядывает.
- Думаешь, он один?.. На Наташку вон сколько парней заглядываются.
- Григорий – славный парень. Серьёзный и уважительный. Трудолюбивый, – сам знаешь: по нему не скажешь, что он сын хозяина кирпичного завода. Работает за двоих.
- Смотрю, – ты уж готова замуж Наташку отдать.
Евдокия скрыла усмешку: расслышала в голосе мужа и тревогу затаённую, и обиду горькую: будто никак не хотел согласиться Иван, что выросла их Наташка… И надо будет отдавать её замуж. Напомнила отцу:
-Так в пору же входит. Пора и про замужество подумать.
Иван поцеловал Дусю:
- Спи. Не сейчас же об этом думать. Успеется.
А утром сам заговорил:
- Прежде саму Наташку спросить надо, – люб ли ей Гришка Пантелеев. А у нас с дочкой уговор. Сейчас в гимназии открыли дополнительный, восьмой класс. Его педагогическим называют. Окончит его Наталья, – будет учительницей в земской школе.
-Так что ж, что учительницей будет. Разве ж учительнице не надо замуж идти?
Иван нахмурился:
- Полюбится ей Григорий, – перечить не стану. А помимо Натальиной воли замуж её не отдам.
Вдруг вспомнил Иван Андреевич, как ещё тем летом увидел прибежавшую с берега Наталью, – только-только зорюшка зарумянилась над азовской волною… Он, батя, старался говорить строго, брови сводил, – как и положено отцу при виде распущенных дочкиных волос и влажной рубахи. Ас улыбкой в своих глазах ничего не мог поделать… И сейчас зазвучал Наташкин голос:
- Кого люблю, – не спугну...
Про что ж им с Дусенькою говорить, раз вот так: кого люблю…
И переглядывались Евдокия с Иваном, смотрели, как – ещё до света – собиралась их гимназистка к утренней службе на Покров… С вечера пришила к коричневому платью белоснежный воротничок. А теперь долго и придирчиво рассматривала форменное платье, несколько раз заплетала и снова расплетала тёмно-русую косу. А глаза Наташкины лучились, – так светло, что убедили отца: рано говорить про сговор с Пантелеевыми.
А после службы вернулась Наташка молчаливой. Помогала мамане у печки, рассеянно отвечала на её слова, а порою и вовсе, казалось, не слышала, о чём спрашивает её мать, – чем сильно встревожила Евдокию.
Евдокия ещё в церкви заметила, как озадаченно смотрела Наталья на красивую и строгую женщину в светлой кружевной шали. Проследила за Наташиным взглядом, сама задумалась: кто такая?.. Будто незнакомая… Никогда не видела её в Новониколаевской. На службе незнакомая женщина простояла недолго: видно было, – что-то тревожит её. И не смотрела ни на кого, а словно чувствовала на себе любопытные взгляды местных баб. Скоро и вышла из храма, – ровно торопилась по неотложному делу.
И никто, кроме Натальи, не заметил, как после чтения «Отче наш» Сергей Полунин тоже вышел из храма...
Наташа ждала, когда они с Сергеем встретятся взглядами… Дыхание затаила, – так ждала. А Сергей и не взглянул на неё ни разу, – будто не приезжал в город, к гимназии… И вспомнился Наталье насмешливый голос Насти Ерофеевой… Только сейчас больно хлестнули её колкие слова:
- Девочки, девочки!.. А он, этот конюх Наташкин, прыток оказался!.. Увидел, что Наташки нет, и… – заметили?! – и давай в переглядки играть с нашей классной дамой!!! Видели?! Видели, как она на него смотрела… а он – на неё! Вот вам и Елизавета Никитична!..
Дрожали Наташкины губки… И приходилось сдерживаться: чтоб маманюшка ничего не заметила, – к чему тревожить её! После службы подошла крёстная, обняла Наташу:
- Совсем невеста!
И надо было что-то весело отвечать крёстной, а Наташа всё ещё искала глазами Сергея…
А Сергей и вышел-то из храма, чтоб не встретиться взглядом с Натальей. Отвязал лодку у причала и поплыл туда, где ему никто не мешал вглядываться в посветлевшую ради праздника Покрова ласковую азовскую волну, – чтоб рассмотреть Наташкино лицо, её распущенные тёмные волосы…
… После праздника в гимназии будто какая-то тайная тревога мелькала незримым крылом, заставляла притихнуть смешливых гимназисток. Этим утром на занятия не пришла Настя Ерофеева.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5