Яблоки были такими огромными и такими налитыми, как будто скит находился на берегу южного моря, а не неприветливой северной реки. Здесь, в этих местах, мало у кого были такие сады, не говоря уж об огородах, в которых жители скита выращивали не только морковь со свеклой, но и тыкву. Новенькие понять не могли, как такое возможно, но у Марфы были свои секреты. Хотя знающий люд говорил, вернее, шептал, на всякий случай оглядываясь по сторонам, что в земле проложены трубы, по которым течет гретая вода из большой котельной, того самого страшноватого серого здания за околицей, в которому ходить не приветствовалось. Этот секрет знали немногие, связываться с Марфой и разведывать ее секреты желания ни у кого не было, поэтому для простого скитника это чудо оставалось чудом, и он просто радовался урожаю, определял время посева, прикладывая руку к теплой весенней земле, закладывал выращенное в закрома и погреба, жил, как у Христа за пазухой.
Нина сорвала яблоко, понюхала его тонкую ароматную кожицу, надкусила, прижмурилась от удовольствия, пропуская в себя живой сладкий сок.
- Вкусно? Хороший сорт, мать любит такие. Ну что, ты ходила за Алей?
Никодим устало снял бандану, потряс немного поредевшими, но такими же ухоженными волосами, потряс платок и снова затянул его потуже, как будто прятался за ним. Сегодня Марфа всем задала жару, капризничала, скандалила, всем была недовольна, кричала и била своей палкой по полу, как будто хотела его пробить насквозь. И только Сима немного успокаивала старуху, жалась к ней, как будто согревала своим худеньким жарким телом, и от этого жара ледяной холод старого больного тела чуть отступал. А в конце дня бабка вдруг послала за Алисой, причем ждать не хотела ни минуты, ругалась.
- Ходила. Она лежит на кровати растрепой, грязища вокруг, посуда немыта, одежда не стирана, совсем на себя не похожа. И этот учитель, как таракан на печи сидит рядом, по ручке ее гладит. Сказал, сейчас приведет.
- Слушай, Нин, не нравятся мне эти педагоги. Какие-то они не наши, чувствую от них эту штуку, как Лиза моя говорит - чужесть. Но мать уперлась, трогать их не велит. Говорит, у людей беда, из приветить надо, здесь каждому место есть. Вот и говори с ней.
Нина внимательно всмотрелась в темнеющую улицу, по которой шли двое. Женщина шаркала ногами, как старуха, тянула свое тяжелое тело, как гирю, а мужчина рядом с ней торчал жердью, и то забегал вперед, то подталкивал спутницу - иди, мол, быстрее.
- Марфа знает, что творит. Во всяком случае всегда знала. Она вдруг решила, что наши на марионеток становятся похожи, не нравится ей это. Она тебе разве не говорила?
Никодим кивнул, хотел что-то ответить, но не успел, пара приблизилась, Иван Михайлович приветственно кивнул, а Алиса прошла мимо, как будто никого не заметила. Никодим проводил их глазами, повернулся к Нине
- Говорила! Силу она теряет, коллега, и мне кажется, вдруг поверила в высшие силы. И перед уходом туда вину хочет свою загладить, людям волю дать. А ее давать не всем стоит. Вот так.
…
- Зайди! Сын твой уже тебя заждался, редко заходишь. Про кровиночек своих забывать не след, нехорошо это, Аля. Иди, поговори с мальчиком -то.
Марфа лежала, подняв острый подбородок к потолку, синеватые губы шевелились, слова у нее получались тихие, не очень внятные, видно было, что она устала. Она ткнула пальцем, похожим на корявую ветку в сторону стола, и Алиса повернулась туда, вгляделась в легкий сумрак комнаты, там, склонившись над чем-то и увлеченно шепчась, сидели ребята - Ефим и Сима.
- Иди, иди. Сима мальчика читать учит, я не хотела, но она упрямая. Иди.
Алиса на цыпочках, как будто боялась спугнуть кого-то подкралась с столу, коснулась рукой плеча сына. Ефим поднял лицо, улыбнулся. Если бы Алиса не была матерью, она бы наверное, не узнала Ефима - настолько его глаза и улыбка стали другими. Перед ней сидел не тот, жутковатый, где-то даже чужой ребенок, исчадье ада, ей улыбался веселый хитрый мальчишка, смешливый и шкодный.
- Ой, мам. А я и не ждал тебя сегодня, хотя Сима обещала. Но она никогда не врет. Садись с нами, такая книжка интересная!
Алиса прикрыла обложку - Сима читала мальчику сказки братьев Гримм, и маленькие человечки с крошечными молоточками радостно подмигивали со старой пожелтевшей странички.
- Лиса, у братика уже хорошо получается слоги складывать. скоро читать начнем, он способный. А ты? Что это с тобой? Ты заболела?
Алиса странно глянула на Симу, судорожно поправила грязноватый платок, сделала шаг назад. Ей вдруг стало стыдно, даже жаром шарахнуло по позвоночнику. Вот на всех было наплевать, а перед детьми… Черт знает что случилось, а Сима смотрела на сестру такими глазами, что еще немного и цветастое платье на ее груди задымится, и Алиса прикрылась руками
- Нет, с чего ты взяла? Глупости.
Сима встала, ласково провела ладошкой по стриженной головенке брата, потом коснулась оторванной оборки Алисиного платья
- С чего? С этого.
И взгляд девочки стал недобрым, взрослым, Алиса физически ощутила его, он обезволил ее тело, сковал, как путами, и она, вдруг ослабев, опустилась на лавку
- Рваная, грязная, запах от тебя нехороший. Стыдно смотреть. Иди домой и стань такой, как была. А то Марфа с братику тебя больше не пустит!
Давящая сила ее взгляда стала почти непереносимой, и Алиса открывала рот, как рыба, стараясь вздохнуть
- И я! Не пущу!
…
- Я здесь, Лиза. В сарае, в зимовнике. Сюда неси. Не тяжело тебе?
Лиза шла с корзинкой по тропке через пасеку, корзинка и вправду была нелегкой - все-таки целый обед. На всю округу пахло пирожками - пекла Майма по своему тайному рецепту - и эти пирожки таяли во рту, оставляя послевкусие дикой смородины и ежевики. В скиту их любили все, мастериц по пирожкам было немало, но именно эти, Маймины, съедались в момент, правда и пекла она их редко, по торжественным случаям. А здесь, на пасеке баловала, вместо сахара добавляла мед, и Антон таял от удовольствия, когда Лиза приносила их на обед. Он выглянул из зимовника, обтер широкие мускулистые плечи полотенцем, потом подбежал, забрал корзинку
- Пошли со мной, а? Лизонька? Поедим вместе, а то я все, как бирюк без женского пригляда. Медовухи глотнем, ты медовуху пила когда-нибудь? Ну пошли, пожалуйста!
Лиза хотела было развернуться и отправиться восвояси, но…почему-то кивнула и пошла за мужиком в зимник.