Предыдущая, вторая часть *** Начало, первая часть
Рассказ "Страшная красавица" на моем втором канале @irina_kudryashova_2 уже опубликован. Рекомендую!
Медсестра резко повернулась к стойке с инструментами и подала ему что-то блестящее. О чем шла речь, Марина совсем не понимала, и только испытав ужасно неприятные ощущения, и внезапную боль поняла, что ей как будто сделали разрез тупыми ножницами по живому.
Медсестра скрутила простынь и, положив ее на живот, принялась, как будто выдавливать ребенка из матери.
А акушерка продолжала кричать:
- Тужься, мать твою, ребенка потеряешь!
Марина собрала все оставшиеся силы, подняла голову, и с криком постаралась сделать то, о чем её просили.
- Будем кесарить! – громко сказал врач, - анестезию срочно!
Подошел мужчина в белом халате и, задав Марине пару вопросов, ввел в вену лекарство.
Ее переложили на каталку и бегом куда-то повезли.
Анестезиолог бежал рядом и на ходу говорил четко и требовательно:
- Считайте вслух громко… медленно… до десяти…
Марина увидела свет огромным ламп, досчитала до семи и больше ничего уже не помнила.
Очнулась в палате. Живот тянуло от нестерпимой боли, в руке торчали иглы, через которые в вену капала прозрачная жидкость. Было холодно и очень хотелось пить.
Марина провела рукой по животу и поняла, что малыша там больше нет, значит, он родился, значит, она стала мамой!
Палата, судя по всему, была реанимационной. Большой флакон с лекарством был еще полным, значит, поставили совсем недавно. Значит, в ближайшее время к ней, наверняка никто и не заглянет.
Марина попыталась крикнуть, позвать кого-нибудь, но в горле пересохло, и она не смогла вымолвить и слова.
Она закрыла глаза и принялась мечтать. На УЗИ ей говорили, что будет мальчик, но заранее имя для него выбирать они с Андреем не стали, как и не стали покупать заранее вещи для малыша. Андрей был очень суеверным и говорил, что заранее нельзя…
«Наверное, он уже знает, что сын родился и уже бегает, наверняка, по магазинам в поисках коляски и пеленок с распашонками» - подумала Марина и улыбнулась уголками пересохших губ.
Из мечтаний вывел противный скрип двери, и в палату вошла медсестра.
- Проснулись? – недовольно спросила она и, поменяв бутылки на штативе, направилась к выходу.
- А кто у меня родился? - спросила радостно Марина, - где мой ребенок? Как он? Когда я смогу его увидеть? А кормить его я смогу… здесь?
Марина шептала и женщина даже не все смогла разобрать, поэтому ответила универсально:
- Я ничего не знаю, переведут в палату, там доктор все вам и расскажет, а сейчас пока реанимация…
Марина понимающе кивнула и решила терпеливо ждать.
Утром в палату вошла все та же медсестра и сообщила, что к обеду женщину переведут уже в палату.
Я пить хочу очень, - попросила Марина.
- Пока нельзя, - медсестра смочила под краном вату и сделала несколько движений, слегка смочив Марине губы, - только так. В палате лечащий врач уже решит, что можно что нет и даст все указания. А пока потерпите немного.
Марина не могла дождаться этого ответственного момента. Но когда он наступил, захотела вернуть все назад, отмотать время, словно кинопленку, и вернуться туда, где она совсем недавно была счастлива…
- Ваш ребёнок в реанимации, - сухо сообщил врач, войдя в палату сразу, как Марину туда перевели.
- Что с ним? – Марина попыталась подняться, но врач строго запретил:
- Семь дней вам нельзя сидеть. Только стоять или лежать, ходить крайне не рекомендуется, только по необходимости. У вас швы...
Марина не дала ему договорить:
- Да плевать на швы, что с моим сыном?
- Роды были тяжелые, как вы сами знаете, пошли осложнения. Малыш запутался в пуповине, было кислородное голодание. Сейчас он находится под аппаратом искусственной вентиляции легких. Прогнозы никакие педиатры не дают.
- Я хочу его увидеть?! – Марина не понимала, почему у нее нет слез. Она чувствовала, как душа рыдает, как вопит, как рвется наружу эта нестерпимая боль, а слез нет и от этого еще больнее.
- Как только появится возможность, навестите непременно, а пока нет, нельзя. Позаботьтесь пока о себе, потому что в скором времени малышу может понадобиться ваше молоко. Старайтесь сцеживать.
Марина закивала, услышав хоть какие-то слова утешения.
Она заметила на полу рядом с тумбочкой пакет со своими вещами и нашла в нем телефон. Подключила и набрала номер Андрея, но абонент был недоступен.
Марина не понимала, почему Андрей такое допустил. Он ведь должен был понимать, что ей сейчас необходима его помощь, его поддержка, его теплые слова. Он должен знать, что с их ребенком, должен быть на связи…
«А может, он считает меня виноватой?» - мелькнула мысль. «Но так и есть, это я во всем виновата, я не смогла родить нормально! Я причиняю боль и страдания собственному сыну! Только я всему виной! Андрей старался сделать все, чтобы мне и малышу было комфортно, а я все испортила. Все!»
Она вдруг вспомнила, как дома, вчера Андрей сказал тоже самое слово «Скоро все закончится… ВСЕ!»
Что он имел в виду, для женщины вдруг стало любопытной загадкой. Больше всего на свете Марине хотелось сейчас разрыдаться, излить всю печаль-тоску подушке, но слезы словно высохли все, как ни старалась, и слезинку проронить не удалось, а вот внутри творилось что-то невообразимое.
«Надо же, дите на волоске висит, а ей хоть бы хны, даже слезинку не пустила» - услышала Марина шепот соседки по палате, лежащей у окна.
«Да таких мамаш пруд пруди, зачем только рожают, если дети не нужны», - ответила ей вторая женщина, стоявшая рядом.
«Вот-вот, и я про то же. Тут поест плохо, уже истерика, а у нее в реанимации, и дела нет. Толстокожая!»
Марина повернулась к стене, положила подушку на голову и, укутавшись в одеяло, принялась молить Бога о том, чтобы сын ее выжил. Хотя молиться она даже не умела, но знала, есть Некто и Он непременно услышит ее, она была уверена, что услышит.
Время никогда еще не тянулось так медленно. Марина не могла дозвониться до Андрея, и теперь сомнений не оставалось – он обиделся и считает ее виноватой.
Через пару дней в палату вошел врач и пригласил Марину пройти с ним. Она почти бежала, в предвкушении того, что сыну стало легче, что она сможет наконец-то испытать счастье материнства и прижать его к своей груди.
Но доктор провел ее в кабинет и, присев за свой стол, начал непростой разговор:
- Как назвали малыша? – задал он неожиданный вопрос.
- Я не знаю пока, - растерялась Марина, - мы пока не выбрали имя для сына…
- Нужно срочно решить этот вопрос, - настаивал врач. – Мальчику становится хуже. Завтра перевезем его в детскую больницу. Имя необходимо для документов.
Марина кивнула и пообещала, что утром даст ответ.
Она еще и еще набирала номер Андрея, но дозвониться так и не смогла. Решение нужно было принимать самой. «Андрей!» - решила Марина. «Пусть будет как папа, просто Андрей».
С этой мыслью она уснула, а рано утром ее разбудила санитарка и пригласила пройти в кабинет дежурного врача.
Женщина в белом халате стояла у окна и с сочувствием, молча смотрела на Марину. В этом взгляде читалось только одно – трагедия!
- Вввсёёё? – дрожащим голосом спросила Марина.
Врач положительно кивнула.
- Вы будете его хоронить?
Вопрос показался Марине кощунственным:
- А разве можно иначе? – резко спросила она, чувствуя, как внутри закипает ярость.
- Всякое бывает, - развела она руками, - тогда сейчас выпишу документы, только до двенадцати успейте забрать. Имя мальчика?
- Андрей! Андрей Андреевич! – четко ответила Марина.
Она, не переставая, звонила отцу малыша, но он не отвечал, или не хотел, или… Марина не знала, что ей делать теперь, как все организовать, как жить дальше, она не знала.
Она стояла в коридоре у раскрытой настежь двери, и безмолвно рыдала без слез, но рев души прорывался наружу. Плечи вздрагивали, нижняя губа тряслась.
- Идем, присядь, - повела ее к скамейке седая санитарка. – Попей, - протянула она стакан с водой, - и поплачь, поплачь, не держи в себе, хуже будет! Поплачь!
- Я не знаю, как быть. Что мне делать? Я ведь одна совсем… Как похоронить не знаю, где…
- Так ты в бюро специальное позвони, - посоветовала женщина, - у нас не так давно соседи бабушку старушку хоронили, так там сказали, все организуют сами. Только заплати.
- А вы могли бы подсказать номер? – прошептала Марина, подняв на нее затуманенные глаза.
- Погоди, сейчас позвоню соседке. Погоди… - кивала та в ответ.
Дальше все было словно в бреду.
Дома Марину ждал еще один удар. Вещей Андрея не было в шкафах, а в кухне на столе лежала записка:
«Меня не ищи. Я ушел навсегда. Ничего у нас с тобой не выйдет. Ты никчемная, во всех отношениях. Даже родить нормально не смогла...»
Последние слова ранили больнее всего, полоснули острым лезвием по свежей ране.
Марина открыла бар, где Андрей хранил спиртные напитки, налила полный стакан коньяка, выпила залпом, и через пару минут слезы хлынули из глаз, словно прорвав надежную плотину…
Она плюхнулась на диван и очень скоро уснула в забытьи...