Было неизбежно, что эта женщина-ребенок, центр внимания всего двора, должна была соблазниться взрослым миром галантности. Она не была влюблена в герцога Бургундского, отправленного своим дедом в поход в соответствии с практикой, согласно которой королевские принцы должны были доказать свои лидерские качества на войне (при поддержке более опытных генералов).
Двусмысленность, присущая всей теме галантности, уже была отмечена: это слово охватывало все — от платонической дружбы, легкого флирта до полнокровной физической связи. В этот период с Аделаидой были связаны имена трех мужчин, очень разных по характеру. То есть их связывал с ее именем Сен-Симон, писавший на безопасном расстоянии в сорок лет. Лизелотта, писавшая в то самое время свои мемуары, хранила молчание на эту тему, что является одной из веских причин сомневаться в глубине преуспевания Аделаиды в этой науке, поскольку Лизелотта не любила маленькую фаворитку короля.
А Маргарита де Келюс, родственница и доверенное лицо мадам де Ментенон, считала, что вряд ли в этом есть что-то особенное (ее записки тоже сохранились). Обращение Аделаиды к этим трем мужчинам, на самом деле, больше говорит о ее меланхолии, скуке и разочаровании в Версале, чем о ее сексуальной природе.
Первым был маркиз де Нанжи, родившийся в том же году, что и герцог Бургундский, имел «достаточно приятное лицо» и хорошо держался, но физически он не представлял собой ничего особенного. Привлекал его особый дар близости: говорили, что он научился умению нравиться дамам у своей матери и бабушки, известных интриганок и «бывалых мастериц» в любовных искусствах.
Так случилось, что у Нанжи уже была любовница, маркиза де Ла Врильер, но он, несомненно, находил время, чтобы наслаждаться восхитительным флиртом с Аделаидой, особенно, когда он после похода вернулся ко двору раненым, что вызывало как жалость, так и восхищение.
Маркиз де Молеврье был гораздо более опасной перспективой: более грубый, чем покладистый Нанжи, но и более умный. Будучи на десять лет старше Аделаиды, племянник Кольбера, он был женат на одной из дочерей Тессе, бывшего посла в Савойе. Молеврье, похоже, был уязвлен завистью к легкому доступу Нанжи к герцогине и ухитрился «потерять» свой голос, что позволило ему шептать на ухо Аделаиде сладкие, но хриплые пустяки.
Все закончилось трагедией: Молеврье, неуравновешенный человек, стал жестоко ревновать к Нанжи, над которым он издевался. Озлобленный отказом, он угрожал рассказать обо всем королю и мадам де Ментенон. В конце концов он покончил жизнь самоубийством на Пасху 1706 года.
До сих пор у Аделаиды была небольшая влюбленность в Нанжи (который в любом случае был эмоционально привязан к другой женщине) и глупая связь с Молеврьером, которая закончилась неудачей.
Третий мужчина в ее жизни, аббат Мельхиор де Полиньяк, в сорок пять лет был искушенным мужчиной, интересующимся не только науками и религией... Примечательно, что герцогу Бургундскому нравилось его общество именно по этой причине. Он также умел быть совершенно очаровательным для всего мира. Известный своей очевидной лестью, он был автором бессмертного замечания Людовику XIV по поводу дождя в Марли, когда король опасался, что тонкая одежда галантного царедворца промокнет: «Сир, дождь в Марли не мочит».
Это не могло продолжаться долго. Полиньяк был отправлен в Рим, подальше от опасности (и Аделаиды); там же выяснилось, что раны Нанжи зажили, и придворному дамскому угоднику пора снова стать галантным солдатом. Аделаида проплакала весь день по поводу отъезда Полиньяка: но плакала она не одна, а на груди у тетушки Ментенон.
Постоянное бдительное присутствие Франсуазы, не говоря уже о многочисленных фрейлинах и, на другом уровне, швейцарских гвардейцах, бродящих по королевским дворцам, — вот истинная причина, по которой Аделаиду нельзя обвинить в прелюбодеянии или в чем-то близком к нему: «Ее слишком хорошо охраняли», как говорила Маргарита де Кайлюс.
Франсуаза просто не дала бы ей такой возможности. Она прекрасно понимала, как обращаться с Аделаидой: например, она воспользовалась пресловутой пронырливостью молодой женщины, чтобы преподать ей урок. Перебирая документы Франсуазы, Аделаида с ужасом и смущением обнаружила письмо некой мадам д'Эсперанс, в котором та много рассказывала о своих «интригах и неосторожности» с Нанжи.
Это открытие вряд ли могло быть результатом чистой случайности. Безусловно, оно оказало благотворное влияние. Как часть последующей взбучки, которую Аделаида получила от тетушки, ей было сказано, что она никогда не должна выдавать то, что прочитала, в присутствии самой мадам д'Эсперанс.
- Продолжение следует, начало читайте здесь: «Золотой век Людовика XIV — Дар Небес». Полностью историческое эссе можно читать в подборке с продолжением «Блистательный век Людовика XIV».
Самое интересное, разумеется, впереди. Так что не пропускайте продолжение... Буду благодарен за подписку и комментарии. Ниже ссылки на другие мои статьи:
