Можно предположить, что сейчас мы будет говорить о том, что вызывает крайнее раздражение. Проваленный тест, ушедший из-под носа автобус, пролитый на чистую рубашку кофе или собравшаяся к вам в гости теща/свекровь. «Заразой» мы можем с полным основанием назвать скосившую половину города простуду или еще что похуже.
Но нет, речь пойдет о других материях. О чем же? О любви и красоте, ни больше, ни меньше. Дело в том, что некогда на Руси так называли прекрасных барышень. По крайней мере, в XVIII веке девушки точно мечтали получить такой комплимент как признание их неотразимости.
Кстати, слова «неотразима» и «зараза» — тоже родственные.
Итак, у А. П. Сумарокова находим:
Его великий оппонент в литературном отношении М. В. Ломоносов был столь же галантен:
В литературе можно найти и другие подобные примеры. Смысл, который вкладывали авторы того времени в слово «зараза», только на первый взгляд кажется странным. Обратимся к Словарю русского языка XVIII века (1984—1991).
«Зараза» — так именовали любовное чувство, вызванное женскими прелестями. Соответственно, «заразы» — женские прелести, вызывающие любовное чувство. «Заразой» называли и саму прекрасную даму, объект любви.
Вспомним еще несколько родственных слов: «поразить», «сразить». Казалось бы, у этих слов несколько агрессивный оттенок. Однако «сразить» можно не только мечом, но и неземной красотой, а «поразить» — и вовсе стрелой Амура в самое сердце.
Однако третий участник великой русской литературной триады XVIII века, В. К. Тредиаковский (со дня рождения которого как раз прошло ровно 320 лет), упомянул в одной из своих од о «заразе» почти в современном ключе. Да, было и такое значение. Но вот как теперь пенять на забавную архаику его виршей?
Так почему же сегодня «заразами» чаще называют вредных тетенек, а не прекрасных дев? Согласно одной из версий, в лингвистический процесс вмешалась церковь. А началось все с Петра Первого, который через «окно в Европу» впустил в нашу страну западные модные тенденции. У женщин появилось больше прав и возможностей, а их наряды стали более открытыми и соблазнительными.
Подобный «соблазн» церковь, мягко говоря, не приветствовала, и у слова «зараза» постепенно развилось другое значение, с негативным оттенком. Повод, впрочем, был. Вот как охарактеризовал придворную красавицу Софью Матюшкину, дочь камергера Елизаветы Петровны и фрейлины Екатерины II, шевалье де Корберон, находившийся в составе дипломатической миссии в России с 1775 по 1780 годы:
И уже в «Словаре церковнославянского и русского языка» 1847 года находим только сплошной негатив. «Зараза» — повреждение нравов от дурных примеров». «Заразительница», соответственно, «развратительница».
Вот оно как! Что уж говорить: если бы в те годы кто-то упомянул о «заразительном смехе», на него бы посмотрели ох как косо. Ибо «заразительный» означал «причиняющий заразу» и... конечно же, «развратительный».
Впрочем, по сути мало что изменилось. Прекрасные дамы, как их ни назови, продолжают из века в век сражать наповал впечатлительных и готовых на всё мужчин. И стоит признать, что в соблазнительных нарядах это можно сделать быстрее и эффективнее.
Еще немного о XVIII веке:
Подписывайтесь на наш канал! Будет еще интереснее!