- Безмозглая дурочка! – Кричала старая растрепанная тетка, прокуренным голосом. - Ну, куда ты собралась, куда ты пойдешь? Кому ты вообще нужна, - плевалась она в лицо слюной и словами, стараясь ужалить больнее своим ядом. Понимая, что ее слова не возымели должного эффекта, она расставила руки, и, закрыв собою дверной проем, неистово орала, - Не пущу! Мерзкая девчонка! Вот она, твоя благодарность мне, за все годы, что я потратила на тебя. За всю мою любовь к тебе…
Но, Ольга, взяв чемодан, грубо оттолкнула старую женщину и выскочила на площадку.
- Пусти! Живи сама со своей добродетелью. – Она сбегала вниз по лестнице и радовалась тому, что наконец, смогла восстать против злобной старухи и освободиться от ее ига. В ее сердце, впервые в жизни, не было ни капли сожаления, ни капельки стыда за свою грубость, ни малейшего чувства сострадания.
-------------------------------
Ровно десять лет назад приехала Ольга в этот далекий приморский город, в надежде поступить в медицинский институт и найти потом работу, о которой мечтала все детство. Денег у нее было не очень много, надеяться на богатеньких родителей она не могла. Вот и сняла недорого комнатушку у Тамары Андреевны, на те деньги, что когда то давно, тайком от отца и мачехи дала ей в руки бабушка по матери и попросила спрятать так, чтоб родители не нашли.
- Пригодятся они тебе, как школу закончишь. Береги их, зря не трать на ерунду всякую.
Она одна любила свою маленькую Олюшку, после смерти матери. Подкармливала, конфеты давала. Только старая была, болела много, вот и померла. А как схоронили бабулю, то и защиты лишилась она вовсе. Ух, и изводила ее мачеха работой.
Корова мычала на улице, сообщая хозяйке, что давно ждет, когда ее запустят в родной двор.
- Ольга, бисова дитина, ты оглохла чай? Иди корову запусти. Совсем от рук отбилась, паскудница.
Ольга бросила учебники и промчалась через комнату открывать ворота Зорьке. Та, по- хозяйски, вошла во двор, и поспешила к своему месту в сарайчике. Девочка взяла ведро с водой, тряпку, мыло, вымыла вымя и ополоснув его чистой водой вытерла тряпицей.
Зажужжало, зацокало молоко о стенки ведра, сильными струйками, наполняя его до верха. Зорька спокойно жевала сено, расслабляясь после тяжелой своей ноши. Она замычала зычно в благодарность хозяюшке и продолжила жевать дальше.
Олюшка процедила молоко через марлю, перелила его в банки, уносила в погреб, и завершив работу побежала снова к учебникам. Она готовилась поступать в медицинский институт, благо училась на одни пятерки, старалась. Провалиться она не могла, поступить нужно с первой попытки. Второго шанса может не быть. «Надо идти к своей мечте», - повторяла она себе каждый день. Если бы только не мачеха. Гоняла ее по чем зря, по- хозяйству, заставляя полоть грядки, доить корову, мыть полы и посуду. Злилась, когда девочка занималась.
- Мамочка, ты единственная моя отрада. Помоги мне, пожалуйста! – обращалась она мысленно перед сном к уцелевшей фотографии матери, чтобы вынести нелегкую судьбу падчерицы и достичь свое цели. Отец не спрашивал, как живется дочери с его новой женой, и жаловаться ему было бессмысленно, поэтому оставаясь иногда битой, голодной и наказанной, она просто молчала.
Но вот экзамены сданы, она собирала вещи, в тайне радуясь, что не будет больше лицезреть презренную тетку, так и не сумевшую заменить ей, умершую мать.
Автобус, рыкнув, взревел мотором и понес ее в далекие края, к ее давней мечте, стать хорошим врачом, чтобы помогать людям, ослабить, уменьшить их боли и страдания. В сердце еще жили воспоминания о матери, ее тяжелый длительный уход из жизни. Девочка плакала у постели больной матери, но помочь ей не могла, только протирала мокрый лоб тряпочкой и давала ей лекарства, когда она кричала от нестерпимой боли. Именно в те минуты и пришло решение: стать врачом.
Город встретил ее постными лицами обывателей, все спешили по своим делам и не обращали внимания на вновь прибывшего человека. Тут один прохожий сильно толкнул ее плечом: « Чего встала на пути», и она, чудом устояв на ногах, очнулась. Еще раз посмотрела на адрес института в блокноте и побрела в сторону автобусной остановки.
В приемной комиссии она сдала документы и пошла в город, искать себе жилье. День клонился к вечеру, когда к ней подошла старушка. Сама. Она спросила, не нужна ли ей комната.
- А вы откуда узнали?
- Так с чемоданом стоишь. Сразу и понятно, не местная, ночевать надо где – то. Может, ко мне пойдешь. У меня только что жиличка съехала.
- А сколько вы возьмете с меня?
- Договоримся, милая.
В квартире было неплохо. Вроде чисто и тихо. Правда старая мебель и маленькие комнаты угнетающе действовали на Ольгу, но за неимением лучшего и это хорошо. Тем более старушка действительно брала не дорого за комнатку, но продукты покупать Оля должна была на свои деньги, обеспечивая ими и себя и бабулю. Мыло, шампунь, моющие средства тоже легли на плечи девушки. Пришлось ей устроиться на работу в местный ЖЭК. Убирала по утрам территорию, потом на учебу, потом снова уборка и подготовка к занятиям. Полученные в школе знания были ей хорошим подспорьем, а тяжелая работа по дому помогла быстро войти в ритм городской жизни.
Тамара Андреевна была страшным манипулятором, это Ольга поняла только спустя большое количество времени. Она часто лежала в кровати, скорбно сложив руки на груди, притворяясь больной, и глазея в потолок, последний раз, как она всегда говорила. Ольга делала уборку в квартире, мыла окна, стирала все белье сама, руками. И даже готовила еду. Бабуля же смеялась над наивной простушкой и курила в ее отсутствие в раскрытое окно. Умудряясь при этом с балкона дать указания и советы всем проходящим по двору людям. Ее ненавидел весь двор, называя Всевидящим Оком. Она строила мальчишек, укоряла девочек за короткие юбки, а когда время подходило к четырем часам, она ложилась в позу умирающего лебедя и стонала.
Оля приносила продукты, готовила ужин, щебетала нежным воркующим голоском и наматывала круги вокруг тетушки, уговаривая ее съесть пару ложечек супчика или котлетки, подтыкая со всех сторон одеяло, как маленькому ребенку. Поправляла ей подушки. Впрочем, она проходила с ней азы милосердия и сопереживания людям.
- Тамара Андреевна, ну давайте еще. Чтобы силы возвращались, чтобы радость в глазах была.
- Ой, Олюшка. Спасибо тебе, солнце мое. Вот помру я скоро, так тебе же все это достанется, у меня ведь кроме тебя никого нет. Полюбила я тебя сильно, словно внучку свою. Помоешь завтра люстру, а то что- то она потемнела, кажись? Наверное, пыли много на ней.
И Оля мыла люстру.
Уже на пятом курсе, она влюбилась в молодого человека. Он преподавал радиационную медицину. Давно он приметил замечательную студентку, прекрасную девушку, скромную и очаровательную. Стал уделять ей особое внимание и вскоре они сошлись в интересах так сильно, что перестали скрывать свои отношения. И перемены в ее глазах не остались незамеченными.
- Что с тобой? - спрашивала удивленная тетка, заподозрив неладное.
- Да так, ничего.
- Уж не влюбилась ли ты девонька. Мужики все одинаковы, одно им нужно. Поматросят и бросят. С дитем останешься, что делать будешь? Так что смотри, себя блюди. Мне здесь детские оры не нужны, враз вылетишь с квартиры. А женихов, чтоб и духа здесь не было.
Оле было стыдно, обидно и горько. Она прятала теперь свои чувства и эмоции, ходила по дому с холодным лицом и ростки ненависти к тетке быстренько проклюнулись на плодородной почве негодования.
Впрочем, со своим ухажером она встречалась днем, иногда они пили кофе в кафе, гуляли в парке и ходили в кино. Этого времени ей хватало для радости и хорошего настроения, пока эта идиллия не прекратилась внезапным образом. Дмитрий был таким нежным, милым с Олей, и вдруг, стал избегать ее. В институте сторонился, на звонки не отвечал. А на лекциях отворачивался от нее, смотрел совершенно на других студентов. Ситуация была непонятная, но прояснить ее было необходимо. Поймав своего любимого после занятий, Оля спросила:
- Что случилось, Дима? Ты больше не хочешь со мной встречаться? – на глазах ее появились слезы. Он был напуган, потом, взяв себя в руки, сказал:
- Я представлял тебя несколько в ином свете.
- Что это значит.
- А ты ведешь себя вульгарно, мне такая спутница ни к чему.
- Объясни, пожалуйста, какая такая?
- Ты проститутка. Подрабатываешь вечерами на Никольской. – Он достал телефон, - вот это что?
Он листал фото обнаженной девушки, в нижнем белье, а здесь, она лежит, укрытая тонкой шелковой тканью, здесь на бампере машины. И везде ее лицо.
- Но это не я.
- И это не ты? – он показал ей фото с мужчинами.
Она закрыла глаза и рыдала.
- Я не ожидал от тебя такого.
- Но это, правда, не я! - Крикнула она вслед уходящему мужчине.
Кто так жестоко мог навредить этой милой простодушной девочке, строящей свою судьбу наперекор невзгодам. Она спрятала свою боль глубоко внутри, боялась только одного, чтобы эти фотографии не появились на всеобщее обозрение у всего курса. Но Дмитрий Григорьевич оказался порядочным человеком, он удалил их все до одной, как и обещал. Только за это Оля была благодарна своему любимому, но теперь и сама избегала с ним встреч.
Прошло семь долгих лет, и каждый день Олечка приносила помощь людям, радовала их улыбкой, энтузиазмом и великим желанием помочь своим больным. Ее любили и обожали, как хорошего врача, замечательного человека, за покладистый добрый характер, за умение слушать и вникать в суть проблемы. Но сердце свое она закрыла. пряча свои страдания за милой доброй улыбкой. Жила тихо и скромно со своей стареющей Тамарой Андреевной. Характер которой становился с каждым годом все хуже и хуже. Появились капризы и навязчивые идеи. Она вдруг стала подозревать, что Олечка может ее отравить во сне, и она умрет, не увидев следующее утро.
- Я знаю тебя, ты там в институте своем все выучила, как надо убить старушку тихо, чтобы ни один вопрос не возник у следователя. – Говорила она вслух. А Оля списывала это все на маразм, деменцию и желание получить внимание.
- Тетушка, что вы выдумываете. Как только вас не станет и мне здесь места не будет, так что спите спокойно, вас никто не трогает. Живите себе еще сто лет и радуйтесь. Сходите на улицу, пройдитесь. Давайте я окно открою, птиц послушайте.
- Нет, ты что, хочешь меня застудить. Я знаю твои злые намерения.
Оля вытаскивала аппарат для измерения давления из шкафчика, брала руку старушки и та замолкала, чувствуя мягкое теплое прикосновение руки девушки.
На следующий день она возвращалась с работы пешком. Решила пройтись после тяжелой смены, отдохнуть душой, расслабиться и вернуться домой попозже. Знакомый голос окликнул ее.
- Оля?
Она повернулась и лицом к лицу, столкнулась с Димой. От неожиданности она зарделась, как маленькая девочка. В душе порхали бабочки, готовые вылететь наружу веселым смехом и восторгом.
- Дмитрий Григорьевич? Не ожидала вас здесь увидеть.
- А я рад, что встретил тебя. Наслышан о твоих успехах. Как живешь, семья, дети?
- Да, как то не до этого было. – Она опустила глаза, - А ты?
- И я не женат. – Он постоял немного, - не нашел такую, как ты. Мне кажется, тогда, с фотографиями был чей то неудачный розыгрыш. Мне очень жаль.
-Но, ты в него поверил. – Она медленно пошла по дорожке. Он догнал ее.
- Я такой глупец, теперь я все понял, может быть, у нас все получится, если мы снова … с тобой… будем встречаться.
- Не знаю. Сейчас я ни в чем не могу быть уверенной.
- Мне плохо без тебя. Я помню каждую минуту, проведенную вместе. Я жил этим воспоминанием. Ты простишь меня?
Они шли вместе, держась за руки, и просто молчали. Зачем влюбленным слова! Им хватало прикосновения рук, взгляда и одного воздуха на двоих, одного неба, шелеста листьев, тихого вечера. Все это было дано им сегодня, как подарок за долгое ожидание. И прощение.
Они долго целовались в тени раскидистого дуба во дворе и тысячу раз прощались, но не могли оторваться друг от друга. Снова и снова смотрели они в глаза и видели там любовь, ликование.
Замок в двери щелкнул, Оля впорхнула в дверь квартиры.
Тамара Андреевна стояла в ожидании, как инквизитор ждет свою жертву на заклание.
- Где тебя носило? – Громко вопрошала она перепуганную таким видением Ольгу. – Время десять часов.
- В больнице задержалась! – Отчиталась она перед хозяйкой.
- Я нервничала, переживала, а вдруг у меня сердце прихватит, кто мне поможет, а ты, наверное в кино ходила, домой идти не хочешь? – Бросила она злобный взгляд. – Смотри мне.
- Почему вы меня все время контролируете. Я давно взрослая, и вообще, я не ваша собственность. Я ваша квартирантка, если вы забыли, то я плачу вам деньги за свое жилье.
- Вот ты как заговорила, опять себе мужика нашла. Понятно. Конечно, лучше целоваться, где то под фонарями в городском саду, чем с бабкой в комнате сидеть.
- Это не ваше дело! – твердо произнесла Оля.
- А что ты скажешь, если я тебя выгоню на улицу посреди ночи?
- Не имеете права, у меня заплачено за два месяца вперед, а впрочем…. – она прошла в комнату и стала собирать свои вещи.
-Что это ты творишь? Куда вещи складываешь? Зачем. Я же пошутила. Просто так, для острастки сказала.
- Шутите с другими, прощайте.
- Одумайся!
Девушка постояла немного в нерешительности и пошла.
- Безмозглая дурочка! – Кричала старая растрепанная тетка, прокуренным голосом. - Ну, куда ты собралась, куда ты пойдешь? Кому ты вообще нужна, тебя бросят все, как и тот жених, который моментально клюнул на порочные фотографии, - плевалась она в лицо слюной и словами, стараясь ужалить больнее своим злопыханием. Понимая, что ее слова не возымели должного эффекта, она расставила руки, и, закрыв собою дверной проем, неистово орала, - Не пущу! Мерзкая девчонка! Вот она, твоя благодарность мне, за все годы, что я потратила на тебя. За всю мою любовь к тебе…
Но, Ольга, взяв чемодан, грубо оттолкнула старую женщину и выскочила на площадку.
- Пусти! Живи сама со своей добродетелью. – Она сбегала вниз по лестнице и радовалась тому, что, наконец, смогла восстать против злобной старухи и освободиться от ее ига. В ее сердце, впервые в жизни, не было ни капли сожаления, ни капельки стыда за свою грубость, ни малейшего чувства сострадания.
А в коридоре, перед раскрытой дверью, сидела старая женщина, иногда всхлипывая, она опустила руки на колени и мычала:
- Ой, совсем одна осталась, как же…. За что…. Неблагодарная. Я приют дала, я ждала ее…. а она. Бросила. Ка я теперь?