- Вон она, заимка. - Илья осторожно выглянул из-за елки, раздвинув ветки. - Печка топится, и окошко светится.
- Не видно никого? - Спросил Максимов.
- Нет, у дома никого, а внутри не видно. Окно маленькое... Можно я поближе подберусь и загляну?
- Осторожно только, - разрешил Максимов. - Сразу назад!
- Понял. - Илья подобрался к избушке с угла, противоположного двери, на коленях прополз к окну, заглянул в него снизу и замер.
Максимов и Сирый в нетерпении переминались за елкой. Полковник держал пистолет наготове, на всякий случай. Только на какой - никто не знал.
- Не в кого тут стрелять, - прошептал Сирый.
- Откуда знаешь? - Тоже шепотом спросил Максимов.
- Не знаю, чую. Смотри, звезда...
И не успел Сирый договорить, как входная дверь скрипнула, и на улицу вышла темная фигура в длинном одеянии.
- Заходите! - Крикнул человек. - Не прячьтесь, жду вас.
Илья поднялся в полный рост, а Максимов и Сирый вышли из-за заснеженных деревьев на маленькую поляну.
- Здается, виделись мы с тобой, - сказал Максимов, убирая пистолет, и объяснил. - Голос мне твой знаком.
- Быстро вы добрались, думал не раньше завтрева явитесь. - Ответил человек в длинном балахоне с капюшоном, накинутым на голову. - Кипяток как раз поспел.
- Как хоть звать тебя? - Спросил Максимов, первым заходя в избушку. - А то в тот раз ушел, познакомиться не успели.
- Как назвал, так и зови, - человек отодвинул закопчённый котелок с закипевшей водой на край плиты, бросил в него сушеного зверобоя и еще чего-то, прикрыв сверху крышкой. По избушке тут же поплыл приятный аромат.
- Так я тебя назвал Черным монахом... Ты уж прости, как-то надо было тебя называть. - Максимов стоял посередине избушки, а Сирый и Илья переминались за ним.
- Пойдет, не беда... по разному меня называют... А так, ты первый, начальник. - Монах поставил кружки на стол и положил полкаравая черного хлеба. - Взвар сейчас настоится.
- Переночевать пустишь? - Из-за Максимова вышел Сирый, снимая рюкзак.
- Отчего же не пустить. - Монах сел на лавку в дальний угол, так и не снимая капюшон. Лица человека не было видно. Только иногда сверкали глаза в отраженном пламени свечи, стоящей на столе. - Я и сам здесь не хозяин, вас дождался и уйду.
- Да подожди ты! - Сирый начал доставать из сидора припасы. - Посидим, поговорим. Поужинай с нами.
- Пожалуй и поговорить можно. - Монах взял котелок, разлил пахучий взвар по кружкам и вернулся в свой угол, прихватив дымящийся напиток и кусок хлеба.
- Сала возьми! - Предложил Сирый, нарезая шмат сала толстыми ломтями.
- Э-э-э, спасибо конечно. Только я это не ем. - Ответил монах.
- Ну, как знаешь, - Сирый настаивать не стал. - Обсушиться бы нам.
- Сушняк за домом есть, для печки хватит. - Посоветовал монах и вдруг сказал, обращаясь к Сирому. - А я тебя хорошо помню.
- Третьего дня виделись! - Удивился Сирый. - Мудрено не запомнить.
- Пацаном я тогда еще был, - добавил Монах без всякого перехода.
- Так ты что, из тех кто на основном острове жил? - Сирый отложил нож и сел на лавку у стола. Максимов сидел тут же, в разговор не встревал, а Илья притих у печки с принесенными дровами.
- Старший из двух братьев. Помнишь?
- Погодь... - Сирый начал вспоминать свой поход на болото. - Лет двадцать как прошло... Отец твой тогда Иваном назвался, а мать... Настена?
- Они. - В голосе из-под капюшона послышались радостные нотки.
- А где они сейчас? Где брат твой?
- Дальше ушли, за горы... а я вот здесь остался.
- Так это я виноват, - Сирый искренне повинился. - Сдернул тогда вас с места.
- От судьбы не уйдешь. - В голосе монаха послышалась грусть.
- А ты сейчас где живешь? - Поинтересовался Сирый. - На прежнем месте?
- Один раз был там, лет пять назад... А так больше хожу, на одном месте долго не задерживаюсь... Дел много.
- А спросить можно? - В разговор вступил Максимов.
- От чего же, спрашивай, - разрешил монах. - Только сразу скажу, начальник, нет у меня никакого документа, и не было никогда.
- Бог тебе судья. Я вот о чем. Ты сюда как добирался, через пещеру?
- Вот ты о чем! - Невидимые из-под капюшона глаза брызнули улыбкой. - Про золотую бабу.
- Угадал, - согласился Максимов. - Про нее.
- Год назад проходил мимо...
- А сюда что, другой путь есть? - Максимову стало интересно.
- Есть, и не один. - Монах отвечал загадками. - Как и в любое другое место. Неисповедимы пути...
- Господа, - дополнил Максимов замолчавшего монаха.
- И человеческие. Мы есть подобие создателю нашему. Только забываем об этом.
- А забыв, и пути эти не видим, поэтому и найти не можем...
- Верно думаешь. - Согласился монах.
- А баба эта... золотая? - Вдруг спросил Илья, так и сидя у печки.
- Много людей полегло, добираясь до нее. Только невдомек им было, что не в золоте главная ценность Матери.
- А в чем? - Илья виновато посмотрел на Максимова.
- Постой! - Перебил полковник. - Матери говоришь?
- Так ее называют.
- И ценность ее для каждого своя. Так что ли?
- Может и так! - Невидимые глаза опять улыбнулись.
- Яшка, Косорукий золото искали...
- И нашли его. Для них небытие и есть золото.
- А вот с этими пластинами как быть? - Максимов достал из футляра две пластины с непонятными письменами.
- Сам знаешь. Зачем о пустом говорить.
- Ты прямо как дед Матвей, - Максимов вспомнил свою первую встречу с таежным отшельником, - загадками говоришь.
- Иначе нельзя. - Глаза опять улыбнулись.
- Да ладно вам о бабе, - Сирый не вытерпел и тут же поправился, - о Матери. С ведьмой как быть? Людей до крайности доводит. Их руками свои темные дела творит.
- Подскажу, - согласился Монах. - Иначе еще не одного человека на свою сторону заберет. А там глядишь, и тьмой мир накроет.
- Так что делать-то? - Сирый не умел разговаривать так, как Максимов.
- Мост она хочет перекинуть к нам через слабых людей. Но до них добраться непросто. Нужны вещи из вашего мира.
- Бусина? - Спросил Максимов.
- Правильно ее закрыл.
- А что с ней, с бусиной этой, дальше делать?
- Коля сам разберется...
- Ручкастый? - Спросил Сирый.
- Он! - Глаза опять улыбнулись. - Не зря воду из ручья пил.
- Я тоже пил, - напомнил о себе Илья.
- Забудь! - Ответ Монаха был коротким. - Не торопись.
- Так что, мне...
- Сказали тебе, забудь, - пояснил Максимов и добавил, - пока забудь.
- Кроме бусины еще есть? - Спросил Сирый.
- Вспомни, как ты пистолет нашел.
- Помню. - Сирый пожал плечами. - В соседней заимке на веревке висел.
- Вот видишь, разберешься... До утра не откладывай.
Вопросы Черному монаху можно было задавать и задавать. Неясного, непонятного оставалось много, если не стало еще больше. Но монах замолчал в своем углу, доев кусок хлеба и выпив взвар. Остальные поняли, что спрашивать больше нельзя. А как поняли, было не так и важно.
- Пошли на ту заимку, - скомандовал Максимов. - Сказал до утра не откладывать. Тихо только. Похоже уснул.
За время разговора одежда, развешенная у печки, подсохла. Оделись тихо, чтобы не тревожить монаха, и пошли на вторую заимку.
- Что делать-то? - Спросил Сирый, когда зашли во вторую избушку.
- Он же тебе сказал - разберешься. Вспомни, что ты с пистолетом делал. - Напомнил Максимов.
- Что делал... - Сирый пожал плечами. - Рассказывал уже. Взял пистолет, дернул, веревка оборвалась. Веревку в печке потом сжег. Не горела она еще долго... Точно! Оставшуюся веревку нужно забрать и тоже в печке сжечь!
- Давай! - Ничего другого Максимов тоже придумать не мог.
- Можно я? - Вызвался Илья.
- Давай, - разрешил Сирый и оглянулся на Максимова. Тот согласно пожал плечами.
Илья встал на лавку и попробовал отвязать обрывок веревки, продетой через потолочную балку, но тут же отдернул руки.
- Ты чего? - Спросил Сирый.
- Жжется!
- Держи. - Сирый протянул нож.
Илья просунул нож между балкой и веревкой, и, не касаясь веревки рукой, резко провел по ней клинком. Как что-то треснуло в воздухе и даже сверкнуло. Веревка упала на пол.
- Может тут печку растопить? - Предложил Илья.
- Провозимся долго, - возразил Максимов. - Пошли обратно, там печка топится.
Как взять-то ее? - Спросил Илья.
- В тот раз я обрывок брал, ничего не было. Зарядилась она что ли пока висела.
- Вот, так надо. - Максимов нашел у печки две лучинки и подцепил ими веревку. - Пошли. - Так и нес полковник на вытянул руке зажатый между двух лучинок обрывок веревки: "Расскажи кто, никогда бы не поверил!"
Монаха в избушке уже не оказалось. Как говорится - и след его простыл.
- Вот тебе и монах! - Недоумевал Илья. - Куда он по тайге один, да еще в ночь.
- Сказал же он, что много разных путей, - усмехнулся Сирый. - Видимо вышло его время на нас.
- Подкинь-ка лучше дров в печку, - попросил Максимов. - Так и стоять мне с этой заразой?
Дров подкинули. в трубе скоро загудело.
- Давай! - Сирый открыл дверку. - Бросай!
Максимов засунул веревку в печку вместе с лучинами, а Сирый тут же захлопнул дверцу и набросил скобу. Можно было верить в это или нет, но секунд через десять в печке что-то ухнуло, дверца брякнула, а в щель посыпались искры. Потом все стихло. В трубе ровно гудело пламя. Как и не было ничего.
Максимов, несмотря на усталость, долго не мог заснуть. Все не шел у него из головы Черный монах, особенно его насмешливый невидимый взгляд. Уж очень он, да и манера разговора загадками, были похожи на деда Матвея, раньше приходившего только во снах.
