«Предательство — это вопрос даты. Вовремя предать — это значит предвидеть»
Сложно одной строчкой описать все титулы и звания этого великого во всех смыслах человека. Он был епископом католической церкви, послом, министром иностранных дел, премьер-министром, одним из авторов знаменитой Декларации прав человека и гражданина, председателем Национального собрании Франции, князем, чрезвычайным послом и, даже, риэлтером. Последним делом он занимался в Соединенных Штатах Америки. Он присутствовал на коронации Людовика XVI, Наполеона Бонапарта, Карла X. Он часто участвует в экономических и финансовых вопросах, из которых его самый известный акт - предложение национализировать собственность духовенства. Тем не менее прославился он главным образом благодаря выдающейся дипломатической карьере, кульминацией которой стал Венский конгресс.
Просвещенный человек, убежденный либерал, Талейран всю жизнь теоретизирует и пытается установить «европейский баланс» между великими державами. Он был известен своим остроумием и интеллектом. Прозванный «хромым дьяволом», современниками он описывается, как циничный предатель, полный пороков, или наоборот, как прагматичный и дальновидный лидер, озабоченный гармонией и торжеством разума. Им восхищаются. Его ненавидят. Ему завидуют. Его презирают. Но давайте обо всём по порядку.
Родился Талейран 2 февраля 1754 года в Париже, в знатной, но небогатой аристократической семье Талейран-Перигор, родоначальником которой, если верить документам, которых никто никогда не видел, был сам Бозон Хиггса де ла Марш, вроде как женившийся на дочери графа Перигорского, владевшего живописным графством где-то посреди Аквитании… Вообще, с этими родословными очень сложная и спорная история, но факт есть факт — к моменту рождения маленького Шарля Мориса, у семейства был свой герб и несколько именитых предков, таких как кардинал Эли и Тотошка де Талейран-Перигор, участвовавший в чехарде Пап Римских в 14 веке, и Анри де Шале, почти убивший того самого кардинала Ришелье, но сам оказавшийся им казненный. Еще у семейства был самый настоящий герб.
Самое важное событие, произошедшее в детстве нашего героя - ему прострелили повредили колено, и юноша заместо армии отправился учиться на церковника. По другим данным у него была врожденная косолапость и армия ему в любом случае не светила. А поскольку в роду у него были либо крутые солдаты, либо влиятельные священнослужители, выбор будущей профессии был очевиден. Колледж, семинария, а потом и Сорбонна — вот путь, который проделал Талейран, чтобы заполучить ученую степень по теологии и рукоположиться в священники Галликанской автокефальной католической церкви — была и такая, да. Спустя год после рукоположения Шарль Морис, в 1780 году, стал целым Генеральным агентом (читай, полномочным представителем) этой самой мало кому известной французской католической церкви при дворе французского же короля. По совместительству он был еще и главным финансистом церкви.
Живя в Париже, Талейран дружил со знаменитым Оноре Мирабо, одним из идеологов будущей революции. Также Шарль Морис участвовал в торговых переговорах с Великобританией, будучи другом весьма непопулярного министра финансов Шарля Александра Калона. При этом он активно вращается в высших кругах парижского общества, приобретя славу благодаря всё тому же остроумию и любовным похождениям.
И, в 1788 году, такой неоднозначный -для церковной карьеры, разумеется - человек становится епископом Отёнским. Казалось бы, человек сделал карьеру в церкви. Что могло пойти не так.
А в 1789 году во Франции пошло не так вообще всё.
И Талейран избирается депутатом в Генеральные штаты как представитель второго сословия — духовенства. Почуяв сразу, куда именно дует ветер, он присоединился к революционно настроенным гражданам. 14 июля Талейран входит в Конституционный комитет Национальной ассамблеи и принимает участие в написании Декларации прав человека и гражданина. Его подпись под Конституцией, предложенной королю. Он проводит мессу на Марсовом поле для 300 000 человек. Он становится главой Парижской гражданской администрации. И он же предлагает систему унификации мер (которые длина и вес, например).
Также Талейран выдвигает проект Гражданской конституции духовенства, речь в которой шла о национализации церковного имущества и реорганизации французской церкви в целом. Поскольку он был самым высокопоставленным католиком, принесшим присягу на верность гражданскому устройству духовенства, то ему же пришлось рукополагать новых епископов, которых прозвали «тайлерандистами».
Французская церковь, конечно, была автокефальной, но Папа Римский власть над ней имел и за такие вольности в 1791 году Талейрана от церкви отлучил. С формулировкой: «за революционную деятельность».
«Поменьше рвения, чёрт побери»
Конечно, в революционной Франции, когда самые заядлые революционеры периодически умирают от передозировки свинца или еще чего похуже, Талейран решил не задерживаться и отправился в Англию в качестве дипломата. Чтобы провести торговые переговоры и прощупать соседку на предмет нейтралитета в войне, ведущейся молодой Республикой против Австрии. Переговоры завершились почти ничем. На пару недель он вернулся в Париж и, почуяв неладное, отпросился обратно в Лондон, где благополучно пропустил «Сентябрьские расправы» и возбужденное против него дело по факту обнаружения собственноручно написанных писем, адресованных королю с предложением своих услуг. Возвращаться домой бывший епископ не стал, а остался активно сочувствовать революционному делу в Англии.
В Англии он целый год провел в Кенсингтоне с другими, хе-хе, борцами за французский конституционный строй, бежавшими от дикого хаоса, воцарившегося в Париже. Ну помните, да, все эти якобинцы, монтаньяры, жирондисты, санкюлоты и прочая робеспьерщина. Здесь Талейран страдал от безденежья и ненависти к другим французским эмигрантам - монархистам, бежавшим из Франции ранее. Те отвечали ему и прочим конституционалистам взаимностью и всячески убеждали англичан выслать революционеров из страны в объятия того, что они породили. Англичане, в конце концов, так и сделали. Поэтому Талейрану пришлось в 1794 году убираться в нейтральные Североамериканские соединенные штаты.
«Главное — не быть бедным»
В Штатах епископ и дипломат прожил 2 года, зарабатывая финансовыми операциями и сделками с недвижимостью. Всё-таки, Сорбонна — это очень крутой университет. А управление финансами и недвижимостью немаленькой французской католической церкви - прекрасная бизнес-школа. Поэтому о том, что Талейран каким-либо образом бедствовал в Штатах, исторические источники не сообщают. Возможно, об этом говорится в его мемуарах, но мне лень было их читать.
Большую часть времени он провел в Филадельфии, Нью-Йорке и Бостоне. Спекулировал землей. Спонсировал охотничьи артели, промышлявшие в лесах Массачусетса. Даже оснастил корабль для торговли с Индией, на котором, в конце концов, вернулся во Францию.
«В политике нет убеждений, есть обстоятельства»
В сентябре 1796 года Талейран возвращается в более-менее успокоившуюся после безумного шабаша Робеспьера и прочих якобинцев, Францию. О возвращении он ходатайствовал с 1795 года, и вынесенный ему ранее приговор таки отменили. Незадолго до возвращения он заочно становится членом французской Академии моральных и политических наук, опубликовав в ней пару очерков о внешней политике на основе своих зарубежных поездок.
Поскольку всех интеллигентов и отличников к его возвращению уже расстреляли, обезглавили или приговорили к «сухой гильотине» — ссылке в Гвиану — Талейран без особой конкуренции, путем интриг, в том числе не без помощи влиятельных любовниц, становится министром иностранных дел. Как раз в это время в пух и прах разносит Первую антифранцузскую коалицию молодой и блистательный Наполеон Бонапарт, упрочая свой авторитет с каждым днем всё больше. А после подавления последней попытки монархистов и прочей контры демократическими же методами вернуть власть, армия окончательно становится главной силой и источником власти во Франции. И Талейран, само собой, ставит на Наполеона и всячески помогает ему стать во главе государства.
«Политика — это всего лишь способ возбуждать народ таким образом, чтобы суметь его использовать»
При Наполеоне Талейран остаётся министром иностранных дел. Он активно участвует в упорядочивании того административного бардака, который творится на землях, стремительно завоевывающихся его новым боссом. Например, устроил Священной Римской империи медиатизацию — объединил разрозненные княжества, епископства, вольные города и прочие странные субъекты, количеством около 300 штук, в более крупные субъекты, заодно кое-что аннексировав в пользу Франции и её союзников и выкинув на мороз особо упертых князей и епископов, не желавших Наполеону добра и счастья.
Наполеону Талейран нравится с каждым днем все больше и в 1806 году император, вероятно, шутки ради, отнимает у Папы Римского княжество Беневенто и отдаёт его отлученному от церкви епископу. Так Талейран становится целым князем заместо самого Папы, предшественник которого давеча его изгнал из церкви. Какое сладостное чувство наш герой в этот момент испытывал я даже не могу представить. По случаю, кстати, министр заимел себе новый герб сообразно политической обстановке.
Талейран очень дальновиден, и, пользуясь своим положением, ведет двойную внешнеполитическую игру, стараясь смягчить условия всевозможных мирных договоров с непрестанно повергаемыми Наполеоном противниками. Он также получает взятки от враждебных Франции государств, ведет тайные переговоры с Александром Первым и австрийским министром Меттернихом. В письме последнему он признается, что собирается подать в отставку, так как его гнетет неуступчивость Наполеона на переговорах и Талейран чувствует себя министром без работы. К тому же император начинает подозревать его в коррупции. Поэтому, после подписания Тильзитского мира, Талейран оставляет свой пост, получив почетную должность «вице-великий выборщик Франции» — эдакий французский аналог немецкого курфюрста.
Тем не менее, Талейран остается советником Наполеона. При этом складывается уникальная ситуация, когда император оплачивает все его долги, покупает имения, а Талейран непрестанно критикует каждый шаг воинственного императора, предрекая ему катастрофу и даже в 1809 году устраивает заговор, намекая всем на безвременную кончину Бонапарта, пока тот воевал с испанскими партизанами — прямо таки предвосхитив «Операцию Валькирия». Наполеон спешно возвращается в Париж, поскольку по телефону тогда до него сложно было дозвониться, и называет Талейрана, помимо прочих нехороших слов, «дерьмом в шелковом чулке». После публичного порицания императором Талейран лишь сказал: «Как жаль, джентльмены, что такого великого человека так плохо воспитали».
Однако на ругательствах императора все неприятные последствия для Талейрана закончились. К тому же во всех светских салонах Парижа большинство политических дебатов между сторонниками императора и Талейрана приводили к победе последних.
«Война — слишком серьёзное дело, чтобы доверять её военным»
В конце концов нет ничего удивительного в том, что накануне штурма Парижа войсками антифранцузской коалиции, Талейран становится хозяином положения и принуждает уговорами маршала Мармона к сдаче города. И позже принимает у себя в доме короля Пруссии и русского царя, где умоляет их о реставрации Бурбонов на французском престоле.
На следующий день после этого приёма Сенат ставит Талейрана во главе Временного правительства. Шарль Морис тут же распускает по домам солдат из последних наполеоновских сборов, освобождает политических заключенных и заложников, устраивает масштабный обмен военнопленными, восстанавливает свободу обращения писем, отменяя почтовую цензуру, и, даже, облегчает возвращение Папы Римского из французского плена в Рим. При этом он не трогает административный аппарат страны, оставляя на постах всех чиновников, кроме парочки одиозных префектов. Тем самым мудрый Талейран помогает стране избежать лишних потрясений и потери управления в и без того сложный период истории.
«Лучший способ сбросить правительство — это войти в него»
Уже через месяц он встречается с Людовиком XVIII, объявившим себя королем в эмиграции еще в 1795 году и, при содействии Александра I, буквально заставляет нового короля подписать хартию с обещанием конституции. Талейран снова становится министром иностранных дел. Его посвящают в рыцари Ордена Золотого Руна, дают титулы принца и пэра Франции. Правда, приходится расстаться с княжеством Беневенто, которое возвращают Папе Римскому.
Далее следует Венский конгресс, на котором Талейран полностью раскрывает свой талант дипломата. Он сплачивает вокруг своей фигуры представителей многочисленных небольших европейских стран против Пруссии, Англии, России и Австрии, всячески давая понять, что Франция- равноправный участник конгресса. Ведь союз был заключен против Наполеона и реставрированная во Франции монархия Бурбонов — один из основных участников этого союза. И, в конце концов, умудряется рассорить коалицию, способствуя заключению секретного договора между Англией и Австрией против Пруссии и России, о чем немедленно пишет Людовику в преисполненном радости письме. В итоге Франция остается в границах 1792 года и сохраняет почти все колонии. Это был триумф Талейрана.
«Убийство — способ низложения с престола, применяемый в России»
Во время знаменитых ста дней Наполеона Талейран не спешит примкнуть к нему. Но и не едет за Людовиком в Гент, выжидая. Но, сразу после Ватерлоо, он мчится к королю и призывает его подписать еще более либеральную конституцию, нежели прежде. Король отказывается, выпуская реакционную прокламацию, положившую начало террору против сторонников Наполеона.
«Бойтесь первого движения души, потому что оно, обыкновенно, самое благородное»
В итоге, Тайлеран, впервые за долгое время, оказывается в либеральной оппозиции режиму, лишенный всех постов не без давления со стороны англичан, вернувших Людовика в Париж. Шарль Морис по такому случаю едет в своё имение, изредка наведываясь в столицу для поддержания связей. По ходу дела он даже помогает создать знаменитую либеральную газету Le National будущему президенту Французской республики Адольфу Тьеру. В высший же свет вход ему закрыт, хотя он и посещает сначала похороны Людовика XVIII, а потом коронацию его преемника. Но никто не желает с ним общаться.
Естественно, в 1830 году, в дни Июльской революции, Талейран с большим удовольствием вызывает из Орлеана Луи-Филиппа, одного из представителей династии Бурбонов, который был настолько либеральным парнем, что в далекие времена революции отрекся от титулов, и принял имя «гражданин Эгалите». За это его, кстати, даже не стали выкидывать на мороз, отрубать голову, а оставили воевать в республиканской армии. Правда, потом, он всё равно эмигрировал и помирился с родственниками, но остался либералом. И Талейран понимал, что лучше преемника нынешнему королю не сыскать.
Поэтому он поднимает в Париже все свои связи, в том числе влиятельного Адольфа Тьера, и город заполняется прокламациями в поддержку Луи-Филиппа. Далее следует коронация, а Талейран, разумеется, возвращается в высший свет и, по старой памяти, мчится в Лондон в качестве чрезвычайного посла, чтобы удержать Англию от новой войны и пояснить отличия нынешней революции от предыдущей. Англичане остаются в нейтралитете, да еще и прислушиваются ко мнению старого пройдохи при определении судьбы Бельгии и Нидерландов, в которых тоже не всё спокойно. А у короля Нидерландов Талейран, по привычке, даже берет взятку за решение одного территориального вопроса.
В качестве посла Шарль Морис проводит в Лондоне чуть больше четырех лет, и тут его уже ненавидит местная оппозиция, считая, что Талейран возымел огромное влияние на лорда Пальмерстона - британского министра иностранных дел.
В итоге, Талейран устает от работы и возвращается в своё роскошное имение Валансай.
Здесь он мирно живет до 1837 года, не обращая внимание на скандалы вокруг его имени, сотрясающие столицу. В 1837 он возвращается в Париж, где селится в собственном отеле и потихоньку ждет смерти. На всякий случай — он же дальновидный — Талейран решает вернуться в лоно католической церкви и призывает знаменитого священника Дюпанлу. Официально, для отказа от погребения по католическому обычаю, ибо он официально отлучен. Но вместо этого Талейран экстренно исповедуется, заявив, что с минуты на минуту умрет, и получает тем самым право на «чрезвычайное помазание». А в момент, когда священник мажет его елеем, еще и заявляет: «Не забывай, я епископ».
За событиями вокруг Талейрана следит весь Париж, и возвращение отлученного епископа в лоно церкви таким хитрым путем — само собой, сразу после елеопомазания, он помирать не собирался, и протянул еще три месяца - вызвало бурю негодования среди и так не любившей "хромого сатану" публики.
«Он обманул мир и небо» — написал, или воскликнул тогда (данные разнятся) знаменитый ученый и писатель Эрнест Ренан, бывший учеником того самого священника, неосторожно проложившего путь Талейрану на небеса.
В мае 1838 года Талейран всё-таки решает умереть, и к нему приезжает проститься сам король, чему Шарль Морис очень рад и благодарен своему бывшему протеже.
«Талейран умер? Любопытно узнать, зачем это ему теперь понадобилось!» - французский народ о смерти Талейрана
17 мая 1838 великий интриган, епископ, князь, принц (это, вроде, и просто хороший (ну или плохой, кому как) человек наконец-то умер. Его похоронили в Валансе. На его могиле написано: «Здесь покоится тело Шарля Мориса де Талейран-Перигора, принца Талейрана, герцога Дино, родившегося в Париже 2 февраля 1754 г. и умершего там же 17 мая 1838 г.»
Автор - Apologet Insane