Письма-исповеди, раскрывающие не только личную драму, но и драму времени, судьбу поколения, в музыкальную редакцию Ленинградского телевидения приходили редко, так что «Ринг» вполне мог гордиться получаемой корреспонденцией такого рода. В последней же почте появилось и нечто для нас новое — сигналы, подаваемые в поисках контакта представителями разных поколений. Наши социологи пришли к выводу, что ответ на эти сигналы нужно попытаться дать немедленно — с помощью такого музыкального языка, который способен привлечь и «отцов» и «детей».
Долго думали, какую музыку выбрать, пока не остановились на фольклоре. В этом был риск, и немалый. Двумя годами раньше попытка представить на «Музыкальном ринге» народное творчество провалилась. Ни задушевность русских песен в исполнении ансамбля под руководством А. М. Мехнецова, ни занимательность колядок с выбором суженого-ряженого не могли удержать молодых зрителей у экрана. Многие из них, выключив телевизор, садились писать нам надрывные письма:
"Ринг! Не предавай нашу музыку!!! Никто не имеет права отнять тебя у нас и отдать фольку!
Твои преданные металлисты и все другие рокмены».
Чего ждать от этих ребят теперь? Социологи уверяли, что ринговская аудитория за два года изменилась и способна кроме рок-музыки и эстрады воспринимать другие жанры. Ссылались на цифры, графики, полученные в результате анализа программы с участием бардов. Но авторская песня куда привычнее для молодых, чем фольклор. К тому же среди поющих поэтов есть люди, близкие молодежи по духу — Булат Окуджава, Владимир Высоцкий... Очевидно, в передаче о фольклоре ставку нужно делать тоже на личность сильную, незаурядную, конфликтную. Иначе опять может быть неудача.
— Человека, который нам нужен для этого случая, я хорошо знаю, — обнадежила нас редактор «Музыкального ринга» Галина Нечаева. — Это Дмитрий Покровский. А уж его ансамбль столько вызывает противоречивых мнений! От преклонения до полного отрицания.
И она показала нам две рецензии на выступления ансамбля.
В одной из рецензий покровцев обвиняли в поверхностности, непрофессионализме, саморекламе, профанации народного творчества и даже в склонности к магии, характерной для рок-групп, вместе с которыми они иногда выступали. Зато в другой подчеркивался свойственный ансамблю Покровского совершенно новый подход к народному творчеству, когда фольклор перестает быть музейным экспонатом, а становится элементом современной жизни.
— Особый дар Дмитрия Викторовича помогает людям ощутить свои корни, — просвещала нас Галина Нечаева. — Но в этом вы должны убедиться сами. Я позвоню в Москву Покровскому и договорюсь, чтобы он оставил вам билеты на концерт. Иначе не попадете.
Предложение нашего редактора было принято. Мы поехали в Москву.
И вот вечер в одном из московских концертных залов начался. Вскоре мы почувствовали, какую удивительную атмосферу удалось создать ансамблю Покровского: самые флегматичные слушатели на глазах преображались. Словно под гипнозом, выходили на сцену, начинали петь, плясать, а то и коленца выкидывать. Потом была игра на дудках, пищалках, хороводы в фойе... Расходились все взлохмаченные, раскрасневшиеся и ничуть не смущенные. Правда, происходили все эти чудеса с людьми изначально настроенными к ансамблю доброжелательно. Они хотели получить удовольствие от общения с артистами, от прослушивания милых сердцу песен.
Сразу подумалось: а возможно ли подобное на ринге? Ведь у нашей публики иной настрой. Конечно, в виде исключения, учитывая сложность стоящей перед нами задачи, можно пригласить в студию одних почитателей ансамбля. Они поддержат Покровского и своим энтузиазмом помогут сидящим у экрана вслушаться, вжиться в незнакомый многим мир песенного и танцевального фольклора. Но может случиться иначе: телезритель почувствует «подставку», и тогда интерес к действию сразу пропадет. Не потому ли провалилась программа с ансамблем Анатолия Мехнецова, что из-за нашей перестраховки ринг превратился просто в вечер фольклорной музыки с приятными вопросами и еще более приятными ответами? Ошибку повторять не хотелось.
Ну а если соберется обычная ринговская аудитория, не окажется ли в ней воинствующих больше, чем нужно? И не проявят ли они явную тенденциозность по отношению к «чужакам», которым отдали «Музыкальный ринг»? В этом случае от «фанатов» можно ожидать чрезмерно хлестких, за гранью корректности, вопросов. А что «фанаты» появились и у самой передачи, мы видели по письмам.
Стали размышлять дальше. Допустим, вопросы будут слишком резкими. Смутит ли это Покровского? Скорее, только раззадорит, а блестящая реакция и природное чувство юмора помогут ему овладеть даже такой сложной аудиторией. Пожалуй, опасаться следует иного — равнодушных к искусству вообще. Последнее время мы заметили, что именно эта категория зрителей старается попасть на престижную передачу, используя свои связи. Еще бы, здесь можно других посмотреть и себя показать! Повезет, так крупным планом покажут на всю страну. А то еще и вопрос такой задашь, чтобы среди знакомых в героях ходить: «Как ты его!..»
К сожалению, любителей задать вопрос ради вопроса появлялось на ринге все больше.
Перед входом в студию социологи придумали соорудить гигант-анкету.
Симптом тревожный. Но при подготовке к фольклорной передаче пришлось сосредоточиться на другом: как помочь таинственному дару Покровского проявиться в обстановке телевизионной съемки? Хватит ли ему и ребятам из ансамбля сил, творческого запала, чтобы зажечь ринговскую аудиторию и с помощью зрителей в студии передать этот импульс тем, кто находится по другую сторону экрана? Тем, кто досмотрит ринг до конца.
А досмотреть, по нашему расчету, должны были многие. Тут уж постарались социологи и социальные психологи. Перед входом в студию они придумали соорудить гигант-анкету, с показа которой и начиналась передача.
Представьте себе: в кадре — расписанная метровыми буквами стена. Наверху — вопрос, один-единственный:
«Что ощущали вы во время прослушивания программы Дмитрия Покровского на ринге?» И четыре столбика с вариантами ответа.
В первом: «Зов крови предков».
Во втором: «Заполнение духовного вакуума».
В третьем: «Интерес к незнакомому жанру».
В четвертом: «Полное равнодушие».
Тут же — цветные мелки. Идешь в студию — вопрос сам собой откладывается в памяти. Вышел после съемки — мимо анкеты не пройдешь: большие цветные буквы в глаза бросаются. Возьми мелок и поставь крестик в любой графе. Это и есть твой вариант ответа.
Яркая надпись на стене помимо сознания превращалась в команду: не просто отвергай или принимай, а разберись, что происходит в твоей душе! Такую же установку непроизвольно получали и зрители.
