Специально для "Лилит" интервью недавно вела Марина Бойкова
Правду говорят, что корни вашего рода – в Прибалтике?
Не совсем так. Под городом Тамбовом есть село Бондари, это родина моего отца, и там по сей день живет немало наших однофамильцев. Когда я уже стал взрослым человеком, выяснилось, что Гаркалин – это литовская фамилия, она означает «вершина горы», кажется, это звучит как «гар кали». И когда едешь по Литве, можно увидеть указатель на населенный пункт – Гар Кали. Но вот каким образом литовская фамилия попала в Тамбовскую губернию, у меня объяснения нет.
Как вы считаете, откуда в человеке вдруг обнаруживается актерский талант? Вот вы из простой семьи, в которой артистов не было, поэтому трудно предположить, что в вас это попало генетически.
У меня объяснение простое и естественное. Стремление к лицедейству в каждом из нас заложено изначально. Согласитесь, человеку свойственно изображать из себя того, кем он на самом деле не является – прикидываться, быть, пусть и на короткое время, кем-то, а не собой, воображать себя каким-нибудь героем, графом… Правда, встречаются люди, у которых это загнано внутрь и поэтому почти не проявляется. Но и в них это есть. Артистами же становятся те, в ком изначально заложенное стремление к лицедейству получает развитие. Но для этого должны сложиться благоприятные обстоятельства.
Помните, кого вам хотелось изображать из себя в юности?
Каждый день это были новые персонажи. (Смеется)
На ком вы оттачивали свое мастерство, когда еще не стали профессионалом? Кто они – ваши первые зрители?
Первыми моими зрителями была дворовая шпана. Мы ведь тогда жили бурной уличной жизнью. Несколько ближайших домов составляли двор, и мы, мальчишки из этих домов, очень дружили. Дворовая жизнь – это вообще особая статья в судьбе московского подростка времен моей юности. Не то что сейчас. И вот перед этими ребятами я выступал. Недалеко от моего родного Сыромятнического переулка находился ДК «Метростроя», и в нем каждую зиму проводились новогодние представления. Я ходил на все эти елки, впитывал, перенимал, потом являлся во двор и все, что видел в ДК, показывал друзьям. Разыгрывал представления по лицам: то я был Дед Мороз, то Снегурочка, то Баба-яга… Мальчишки собирались, садились на какие-нибудь приступки и смотрели мое представление. Вот так во мне крепла эта пагубная страсть. (Смеется)
Однако после школы эта страсть не привела вас в театральный вуз. Вы поступали, но не поступили. Пошли на завод. Вы там что-то вытачивали на станке? Говорят, все, чему научишься, в жизни пригождается. Вам заводская наука пригодилась?
Нет, на станке я ничего не вытачивал. Это был завод полупроводниковых приборов. Я работал в центральной лаборатории измерительной техники слесарем, контролером измерительных приборов. И честно скажу: те знания мне никак не пригодились. Да и проработал я там всего год – ушел в армию. И уже на завод, сами понимаете, после службы не вернулся.
Где служили?
Служил на монголо-китайской границе в Забайкальском крае, в местечке с красивым названием Даурия. Оно расположено как раз на стыке двух границ – с Монголией и Китаем. Наш батальон, если бы случилось нападение Китая, первым вступил бы в бой. К счастью, ничего такого не произошло. Но бывали и очень острые моменты. Поэтому все праздники, и новогодние в первую очередь, мы проводили в окопах, ожидая удара.
Столкнулись ли в армии с дедовщиной – или в вашем «прифронтовом» батальоне такого быть не могло?
Дедовщина была и у нас, да еще какая! Но ведь и я потом стал «дедом». Правда, во всей полноте своими дедовскими привилегиями не пользовался, «молодых» не гонял. Я просто спал. Заходил в каптерку после завтрака и отсыпался. (Смеется)
Провожала ли вас девушка в армию? Писала ли она вам письма?
Так получилось, что буквально за несколько дней до моего ухода на службу я расстался с девочкой, которая была мне дорога и любима. Но письма я получал: мне писали одноклассники и одноклассницы, родители, мои дворовые друзьями. Так что в этом плане я не был обделен вниманием.
Сохранился ли ваш дембельский альбом, который в те годы привозил из армии каждый уважающий себя солдат?
Сохранился. Лежит где-то дома. Но я давненько его не открывал. Потому что мне это не нужно – освежать что-то в памяти. Прошлое очень отчетливо во мне отпечатано, я помню каждый день, каждую минуту своей прошлой жизни. И армейской тоже. Однако расстаться с вещью, которая мне о чем-то напоминает, мне трудно. Ведь зачастую она несет в себе не только информацию о том, что происходило со мной в прошлом, но и хранит память о дорогих мне людях, многие из которых уже покинули этот мир. Это мама, папа, моя жена, моя бабушка, моя прекрасная тетка Шура, которая любила меня больше жизни. Поэтому я храню и вещи, связанные с ними, и фотографии. А как иначе? Говорят же: если ты помнишь о тех, кто ушел, то и им радостней в том прекрасном далеке, где они сейчас пребывают.
Одно из этих важных дел – антреприза, которой вы верно служите уже лет тридцать и однажды сказали, что скоро она завоюет весь мир. Завоюет?
К этому все идет. Академический театр не выдерживает конкуренции с нашим антрепризным движением, потому что наши залы заполняются, а у них с этим все хуже и хуже. И еще чем прекрасна антреприза: ты сам выбираешь пьесу и партнеров, которые тебе нравятся. И тебя самого выбирают партнеры. Мне очень везет: меня выбирают хорошие люди. (Смеется) А в академическом театре все по приказу: будешь играть вот с этим артистом, вот в этой пьесе с этим режиссером. Хочешь не хочешь, но должен. А в нашем антрепризном деле все иначе. У нас для того, чтобы работа состоялась и принесла успех, надо любить тех, с кем работаешь, испытывать к ним нежные чувства.
Вы ведь занимаетесь и режиссурой?
Конечно. Не так давно поставил спектакль «Маньяк» по пьесе моей подруги Ганны Слуцки с двумя замечательными молодыми и, как принято сейчас говорить, медийными актерами – Димой Миллером и Сашей Пашковым. Пьеса эта давно написана. Когда-то мы хотели поставить ее в антрепризе. Таня Васильева, Армен Джигарханян и я – такой предполагался треугольник. Но не получилось, потому что я в то время «Гамлета» репетировал у Димы Крымова (Гамлета Валерий Борисович сыграл в 2002 году на сцене Театра имени К. С. Станиславского. – Авт.) и все силы и время туда отдавал. Но вот через много лет я к этой идее вернулся и поставил «Маньяка» уже с другими актерами и только в качестве режиссера.
Есть планы поставить что-то еще?
Время от времени мне что-то такое предлагают. Но я ведь занимаюсь режиссурой и как профессор ГИТИСа. Вот как раз сейчас ставлю дипломный спектакль с моими студентами. Ставлю Мрожека, одну из его абсурдистских пьес. Мне кажется, важно пропустить моих учеников через эту художественную систему координат – через театр абсурда.
Но у вас ведь «эстрадники»?
Поэтому и нужно. Они должны быть синтетическими – уметь хорошо петь, двигаться и при этом быть прекрасными драматическими актерами. Должен сказать, что ребята у меня очень талантливые. Нет ни одного человека, за которого мне было бы стыдно. Работая с ними, я испытываю только гордость и радость.
После окончания факультета кукольного искусства вы шесть лет странствовали по Советскому Союзу и за рубежом с театром «Люди и куклы». И Екатерина как верная жена сопровождала вас в этих гастролях. Потом вы ушли из театра. Это потому, что устали от цыганской жизни?
Я покинул ансамбль, потому что у меня родилась дочь, и мне хотелось с ней… жить. Не смотреть со стороны, быть таким… папой набегами, а видеть, как она развивается, меняется… Я хотел участвовать в жизни Ники.
Кто дал девочке такое имя?
Я. Ника – это древнегреческая богиня победы. Но мы с Катей даже не подозревали, что, назвав дочь Никой, продлили традицию. Дело в том, что ее дедушка, Катин папа, – Виктор, что в переводе с латинского означает «победитель». А прадед Ники по линии бабушки Жанны – Рафаил – тоже «победитель», но уже древнееврейский.
Вы с Никой друзья?
О, мы очень дружим. Она меня обожает. А я ее. Она у меня единственная. Поэтому люблю бесконечно и безмерно. У нас происходят ежедневные телефонные разговоры. Утренние и ночные. Утром мы обмениваемся впечатлениями о прошедшем дне, а в ночи строим планы на будущее.
В 1995-м на вас свалилась слава после «Ширли-мырли». Как это сказалось на дочери, которой тогда было восемь лет?
Никак абсолютно. Она всегда спокойно относилась к тому, что ее папа – популярный человек. По-моему, сейчас Нику это даже немного тяготит, потому что когда мы с ней идем по улице, люди все время просят у меня автограф или сфотографироваться.
Кстати, «Ширли-мырли» – ваш любимый фильм?
Нет, что вы! Я не стал бы делить свои фильмы на любимые и нелюбимые. Например, «Белые одежды» – куда я их дену? Это блистательно экранизированный роман. А «Катала»? Есть в моем багаже и другие фильмы, которые я бы поставил в один ряд с «Ширли-мырли». Каждая моя работа была мне дорога.
Дочь не в обиде на вас за то, что вы когда-то отговорили ее идти в актрисы?
Нет. Она сама поняла, что найдет себя в другой профессии. Нашла и действительно очень в ней преуспела. Ника – генеральный продюсер в очень серьезной организации. Театральный продюсер. А еще она мама двоих детей. У меня внук Тимофей, которому уже семь лет, и внучка Катя. Кате в январе исполнилось полгода, но она уже путешествовала в Англию, в Прибалтику.
Путешествовала по делам родителей?
Да. Папа у нее артист (актер Театра Наций Павел Акимин. – Авт.), и в Великобританию он поехал на гастроли вместе со своим театром. И взял с собой семью. А в Прибалтике был поставлен спектакль, для которого Паша написал музыку. Помимо актерской работы он еще замечательный музыкант, композитор. И они всей семьей отправились на премьеру. А скоро поедут в Италию в Рим, но уже просто отдохнуть.
Вот снова мы вспомнили про Прибалтику. Какой спектакль везете в Ригу?
«Любовь до гроба». Пьесу написал очень известный драматург Владимир Гуркин. По его сценарию, например, Владимир Меньшов снял фильм «Любовь и голуби». У Гуркина – к сожалению, он уже умер, совсем молодым – много хороших пьес о народной жизни. Наш спектакль – шутка. Но в этой шутке есть очень нежное отношение к простому человеку, к народу. Герои спектакля – соседи, которые поругались со своими вторыми половинками, перетасовали свои семьи, а как вернуть все на место, не знают. Истории простых деревенских людей – смешные, добрые и сердечные, но основное действующее лицо, конечно, любовь.
Вы наверняка не раз бывали в странах Прибалтики…
Конечно, и всегда еду туда с радостью. Замечательный Вильнюс, изумительный Таллин, прекрасная Рига! Что мне особенно нравится в этих странах – то, что традиции там европейские, но со своими особенностями, со своей спецификой, я бы сказал, скандинавской. И вот эту специфику я люблю, потому что больше нигде ее не встретишь. А это интересно!
Может быть, кровь так отзывается?
Может быть! (Смеется)
Также читай:
Валерий Гаркалин: «Кто-то там наверху руководит нашей жизнью и смертью»
(с) "Лилит" * Фото с женой вверху: cosmo.ru
