«Школьная» тема в отечественном кино претерпела значительные изменения. В поставленном в 1950-х годах «Аттестате зрелости» незаурядного, но чересчур гордого и независимого десятиклассника «здоровый коллектив» дружно очищал от малейшего налета индивидуальности. Сегодня же именно незаурядные личности задают тон в таких картинах, как «Розыгрыш», «Вам и не снилось».
Нам недвусмысленно дают понять, что никакая школа не застрахована от присутствия в ней гениальных учеников, пусть даже это и случается довольно редко.
Неспроста появились на экране «вундеркинды». Сначала, как исключение («Точка, точка, запятая...» А. Митты). Затем их собралось побольше, чуть ли не целый класс («Ключ без права передачи» Д. Асановой).
В фильме Динары Асановой «Что бы ты выбрал?» восьмилетние дети неторопливо рассуждают о проблемах некоммуникабельности... И вот в картине Игоря Добролюбова «Расписание на послезавтра» перед нами экспериментальная «школа гениев» от физики и математики.
Раз так, то директор здесь соответствующий — молодой доктор наук, в перерывах между своими прямыми обязанностями он играет с учениками в футбол... Учителя, безусловно, тоже не без ученых степеней и званий. Все они люди жизнерадостные, остроумные. Правда, по этой части ученики от них почти не отстают.
И если можно усомниться, как удалось героине «Ключа без права передачи» превратить обычный класс в «малое подобие царскосельского лицея», то тут все иначе. Особые учителя. Особая школа. Особые ученики с особыми проблемами?
«Да нет, что вы! — словно отвечают авторы картины. — Проблемы те же: «гении» влюбляются, в меру своих возможностей наносят школе материальный ущерб (во всяком случае, за полтора часа экранного времени успевают взорвать две лаборатория — не нарочно, разумеется, из-за неудавшегося научного эксперимента), кое-кто даже не особенно успевает по отдельным предметам (конечно, не по физике)».
Выражаясь терминологией «юных Эйнштейнов», проблема состоит в компенсации гуманитарными дисциплинами ярко выраженного тяготения в сторону точных наук — залог гармонического развития личности. Что ж, новая преподавательница литературы с такой задачей оправляется успешно...
Однако нечто подобное мы не раз видели в фильмах о «нормальной» школе. В разработке взаимоотношений и характеров «гениев» фильм скользит по поверхности, не пытаясь создать глубокие образы.
Эльдар Рязанов как-то оказал, что предел актерского мастерства — игра «на уровне детей и животных». И верно, юные актеры зачастую «переигрывают» взрослых. В «Расписании...» вышло наоборот. «Команда взрослых» по всем статьям превзошла своих «молодых коллег». То ли ученики вышли из детского возраста, то ли состав учителей на редкость блестящий...
Можно возразить — дескать, показана «идеальная» школа. Но, думается, и у «идеальных» учеников есть немало сложных проблем, требующих нетривиальных решений,
К сожалению, высокий уровень проблемности, характерный, скажем, для наиболее выдающихся молодежных картин 60-х, ныне значительно занижен. Фильмы (В. Рогового «Баламут» и «Несовершеннолетние» — наглядное тому подтверждение. В самом деле, наивное утверждение: «Мальчики балуются, потому что не занимаются спортом», полная несостоятельность «положительных» героев, противопоставленных ярко сыгранному хулигану, приводят к нулевому (если не к отрицательному) «воспитательному воздействию» «Несовершеннолетних».
В ином, серьезном ключе затрагивает молодежную тему А. Васильев в картине «Фотографии на стене». События здесь неторопливы. Живет на свете паренек Сережа, учится в десятом классе, играет на гитаре песни Булата Окуджавы, дружит с девчонкой...
Лишь однажды плавное действие взрывается незабываемыми кадрами кружащихся берез, снятых С.Урусевским. Это Сергей (Д.Харатьян) и его друзья смотрят знаменитый фильм «Летят журавли». И не случайно: война для ребят пусть не пережитое, но недавнее прошлое (действие картины происходит в 50-х годах), ведь они родились незадолго до Победы... А Сергей снисходительно-назидательным отзывом о «Журавлях...» невольно причиняет боль другу, у которого погиб на фронте отец.
По мере развития сюжета отчетливо видна общность «Фотографий...» с фильмами шестидесятых годов («Мне 20 лет» К. Хуциева и другими): преемственность и стилизация одновременно. Тут надо было преодолеть своеобразные трудности, связанные с близостью времен. С одной стороны, не надо избегать проводов и телевизионных антенн, выискивать старинные улочки и особняки, с другой, необходимо найти то немногое, что возвратит современный город на 15—20 лет назад. Авторам картины такую верную интонацию найти удалось.
Вторая часть фильма построена по законам мелодрамы: неожиданно появляется бывшая жена Сережиного отца (М. Неелова), ее приемный сын... Но об этом, наверное, можно было бы снять и другую картину. И честно говоря, до вторжения традиционных мелодраматических ходов события фильма волновали больше. Становится жаль, что непринужденное его обаяние вместе с интересно заявленным характером Сергея уходит на второй план... Проблематика «Фотографий...» в целом перешла в привычное русло: простить или не простить отца за его, как выяснилось, неприглядное прошлое.
А, кажется, совсем недавно — в начале 60-х годов экран яростно утверждал право школьников на любовь. Теперь мы смотрим фильмы «про любовь» не только в десятом классе, но и в девятом, восьмом («На край света», «Смятение чувств», «Сто дней после детства»). Право на любовь уже неоспоримо, кинематографистов интересуют многообразие, сложность мыслей и чувств современных подростков, их отношения друг с другом, со взрослыми.
Именно такую позицию, думается, занимают авторы фильмов «Вам и не снилось...» Ильи Фрэза, «Спасатель» Сергея Соловьева, «Охота на лис» Вадима Абдрашитова. Но в общем потоке, наполненном весьма поверхностными лентами, они занимают пока скромное место.
Александр Федоров, 9.01.1982
"Ночь коротка"
Когда начались съемки фильма «Ночь коротка» киностудии имени А. Довженко, то особого интереса это событие у меня это не вызвало. Знаменитых актеров не было. Имя молодого режиссера Михаила Беликова ни о чем не говорило.
Тем приятнее, было узнать, что картина «Ночь коротка» получила на Всесоюзном кинофестивале один из главных Призов. Теперь премьеру фильма я ожидал с нетерпением...
Сначала даже трудно передать словами впечатления — настолько остро и глубоко западает в душу поэтический, проникновенный лиризм картины, рассказывающей о вроде бы давно знакомом - по книгам и «ретро»-кинематографу - детстве послевоенных лет.
Быть может, иному суровому критику история простого паренька Вани Голубенко (его играют два юных актера Э. Соболев и С.Канищев), который ждет с фронта погибшего отца, впервые в жизни влюбляется, связывается с «дурной компанией» и т. д., покажется ностальгической и сентиментальной, как слова известной песни, а тщательно воссозданные приметы быта и нравов первого десятилетия без войны — повторением «Подранков» и «Пяти вечеров».
Наверное, возможен и такой строгий суд, но он не учитывает главного — искренности, исповедальности авторов (сценарий М. Беликова и В.Меньшова). Многие сцены сняты так, что чувствуешь — такого не придумать. Это надо пережить. А потом помнить всегда…
Так врезается в память эпизод, в котором ослепший солдат на ощупь, непослушными пальцами лепит из пластилина самолет, высоко поднимает над собой и отдает детворе. И ребята восторженно подхватывают его и мчатся по кольцу внутреннего двора, который только в полдень полностью освещается солнцем. И совсем другое чувство — светлой утраты, расставания с детством — вызывает сцена прощания заметно повзрослевшего Вани со своей подругой Алиной, покидающей город…
Дом — разомкнутое кольцо. Из него можно выйти, уехать, но все равно рано или поздно герой фильма возвращается в полутемный круг его двора. Отсюда много дорог-нитей судьбы: к манящему морскому берегу, к недоступно сверкающим окнам, за которыми кружится в вальсе любимая девчонка, к развалинам, где в лабиринте заброшенных комнат собирается местная шпана. Иные из этих нитей рвутся, а иные становятся все крепче…
Трижды приезжает к семье Голубенко (Ваня живет у тети) фронтовой друг отца Меркурий. И каждый раз его уверенная, добрая рука помогает Ване в трудную минуту, В последний раз Меркурий возвращается навсегда. Так дорога, сведенная в кольцо, превращается в метафору, а сам дом — в глубокий по смыслу знак, символ.
Потому-то и нет в фильме подробных городских пейзажей и панорам. Нет бытовой суеты. А есть лишь один дом. Одна любовь. Один настоящий друг. И когда Ваня пишет на выпускных экзаменах сочинение «За что я люблю Родину?», на страницах, исписанных неровным, угловатым почерком, возникает образ Меркурия — старшего друга, ставшего ему отцом.
В этом современность фильма. Сохраняя подробности ушедшей эпохи, авторы говорят с, нами о главном в жизни, — о том, что судьба человека зависит не только от него самого, ко и от дома, в котором он вырос, от близких и друзей.
Вера в счастье пронизывает фильм насквозь. Вот почему драматические повороты в Ваниной судьбе приходят к лирической развязке. Вот почему в картине так много солнца, и оператор В.Трушковский поэтическими кадрами солнечного затмения, таинственного и скоротечного, тоже утверждает это.
Да и актеры (даже те, кому отведено не так уж много экранного времени) играют словно в двух планах: тогдашнем, ретроспективном и сегодняшнем, каким видится, должно быть, взрослому Ивану свое далекое, совсем не безоблачное детство.
Та же тональность и в музыкальном строе картины. Здесь нет специально сочиненных композитором мелодий. Образ эпохи до боли ясно передан песнями тех. лет. органично сплавленными с классическими мотивами Глюка. После этого фильма, бесспорно, сделанного рукой мастера, мы вправе ждать от Михаила Беликова новых творческих удач. Во всяком случае, его имя в титрах будет гарантией того, что картину обязательно нужно посмотреть…
Александр Федоров, 1982 г.