Вы помните Роберта Шеннона, попаданца и архитектора? Заканчивая университет для несвободных, он принял участие в большом проекте, а этот проект настолько понравился специалистам, что они выдвинули его на сенатский конкурс. И вот теперь сенату предстоит разобраться — кто будет победителем. Один из судей — местный родственник Роберта, сенатор Ричард Томпсон.
--------------------------
Архитектурный конкурс на премию Сената был головной болью Ричарда. Ричард входил почти во все комитеты, имеющие отношение к конкурсу, и в качестве рекордсмена уже четвертый год выполнял обязанности председателя конкурсной комиссии. Хуже этого было только формальное председательствование в Сенате в первые годы его законодательной работы. Томпсон не отрицал, что работа комиссии была необходима для общества, а конкурсные работы представляли немалый интерес с точки зрения общественных нужд, новейших технологий и эстетики, но новизна впечатлений ушла еще на втором году председательства, оставив сенатору только бесконечные заботы и хлопоты. Каждый раз ему приходилось вести бесчисленные разговоры, напоминая коллегам детали положения о конкурсе и разъясняя, что условия анонимности не позволяют пожимать руки авторам проектов до того, как будет проведено голосование, определены три финалиста и среди них получатель Гран-При.
Все эти разговоры ужасно утомляли Ричарда, и даже проекты радовали все меньше. Великолепный санаторий в виде гигантского цветка лотоса… Центр научного развития на океанской платформе… Детский город для летней практики по профессиональной ориентации… Проекты разных лет сливались в памяти Ричарда в один нескончаемый дворцовый лабиринт, ошеломляющий блеском и великолепием, и сенатор думал, что в интересах дела в следующем году он должен отказаться от членства в комиссии, чтобы его место занял человек, еще не утративший свежесть восприятия.
Ричард рассеянно просматривал документы, размышлял о предстоящей рутине обсуждений, делал пометки в планшете, когда вдруг одна из работ вырвала его из состояния полусна. Конкурсный проект за номером 31 казался до неприличия простым, но экспертная оценка поражала не меньше самого проекта — проектировщики ухитрились раза в два превзойти стандарты, предусмотренные для медицинских учреждений, и при этом проект не был дорогим и даже оказался несколько дешевле обычного.
Ричард в растерянности просмотрел рекламный ролик, не зная, как реагировать на странную смесь аскетизма и великолепия. Проект выделялся среди всех словно пришелец из другой Вселенной и при этом не оставлял впечатления чуждости. Наоборот младшему Томпсону казалось, будто он встретил что-то очень знакомое. Не в силах разобраться в своих впечатлениях, Ричард отложил материалы, решив, что конкурсная работа внесет оживление в работу комиссии, но даже не догадывался, какой ажиотаж охватит сенаторов при рассмотрении проекта.
Первым свое мнение, наплевав на правила старшинства, высказал сенатор Макфарлен:
— Наконец-то я вижу работу, авторы которой понимают, что они делают и зачем! Великолепный проект, мои поздравления проектировщикам!
— Но это слишком просто, — еще один сенатор поспешил высказать мнение, забыв об очередности.
— Если у вас начнется приступ почечных колик — или что там у вас болит? — как и все врачи, Макфарлен временами поражал Ричарда своей бесцеремонностью, — вам будут совершенно безразличны все архитектурные изыски. За время работы комиссии мы видели уже достаточно дворцов, а сейчас, наконец, нам представили больницу, где можно жить, лечиться и работать. — И тут Макфарлен произнес самую ненавистную для Ричарда фразу: — С удовольствием пожму руки проектировщикам!
— Сенатор, хочу вам напомнить, что условия анонимности… — начал Ричард.
— Да, бросьте, — отмахнулся профессор, — мы же не в детские игры играем. Но я завидую врачам, которым посчастливится работать в этом центре!
— Вы так уверены, что он должен быть построен? — в дискуссию вступил сенатор Данкан.
— Естественно, — Макфарлен смотрел на коллегу с нескрываемым удивлением, словно не мог понять, действительно ли нашелся человек, который не видит очевидного. — Да любой врач даст этому центру самую высокую оценку. Онкологи выстроятся в очередь за право здесь работать, — Макфарлен даже поднял руку, словно собирался первым занять место в очереди. — Посмотрите, — на этот раз сенатор указал на экран, — здесь все предусмотрено для максимального удобства пациентов и медицинского персонала. А эта идея с камнями для рекреации — это же на грани гениальности!
— Но песок и гравий в больнице, — не выдержал и Ричард.
— Сразу видно, сенатор, что у вас железное здоровье, — немедленно парировал Макфарлен, — и вы даже не представляете, что испытывает человек, месяцами вынужденный проводить в четырех стенах. Ко всему прочему этот проект поднимает проблему, о которой я уже давно говорю, — продолжал Макфарлен. — Мы должны пересмотреть стандарты!
— Во многом вы правы, — согласился Данкан. — Но это проблема не сегодняшнего дня.
— Почему же? — не сдавался Макфарлен.
— В основном, по финансовым причинам.
— Данный проект дешев, — возразил врач. — Если проектировщики будут думать не о своих амбициях, а о нуждах людей, перейти на новые стандарты мы сможем уже сейчас...
Ричард пораженно уставился на Макфарлена. Он вдруг понял, что напомнил ему проект. Словно наяву он услышал другой голос: «Материалы выбираются не для того, чтобы показать круть, а под конкретную ситуацию…Главное, знать, что ты хочешь достичь». Роберт… но это было совершенно невозможно, — отверг возникшее подозрение сенатор. — Родственник не мог с такой скоростью закончить Стейтонвиль!
Обсуждение проекта онкологического центра заняло почти все три часа работы комиссии, а на остальные работы осталось лишь то время, что требовалось для просмотра рекламных роликов. После дискуссии о проекте 31 эти просмотры были бы на редкость скучными, если бы не комментарии Макфарлена:
— К чему эта инсталляция в приемном покое? — пожимал плечами он. — Она бы хорошо смотрелась в фойе театра, в музее, концертном холле, в конце-то концов, но не в больнице же! Страдающих людей эта громадина будет только раздражать…
Сенатор Данкан согласно кивал, а потом бормотал, что, наверное, и кардиологический центр можно спроектировать на основе того — онкологического.
Ричард понял, на кого в следующем году сможет свалить работу по председательствованию в комиссии. А Макфарлен действовал так, словно председательство уже было у него в кармане. Вел какие-то переговоры с Данканом, и после этих бесед старик стал одним из самых горячих сторонников необычного проекта. Затем при поддержке Данкана настоял на выступлении в комиссии свидетелей от медицинского сообщества и привлек к трансляции чуть ли не все информационные ресурсы сети. В результате показаний количество сторонников проекта резко возросло, а среди врачей и правда образовалось нечто похожее на очередь за право работать в будущем центре. Наконец, сам Стив изрек, что сенатор Макфарлен прав.
— Он видит тенденции — за такими проектами будущее, — как всегда рассудительно сообщил старший брат. — И, конечно, стандарты надо пересматривать. Жаль, что первым это понял он, а не ты, — уже с некоторым упреком добавил Стив. — Тебе не хватает широты взгляда, — посетовал консул.
Итоговое голосование палаты собрало на галерее такое количество зрителей, что Ричард мог только удивляться, как все эти люди там разместились. Изумление не оставляло его все пять дней, предшествующих голосованию. Обычно перед важными решениями Сената избиратели забирали из его офиса двадцать, ну, самое большее — тридцать билетов на галерею. На этот раз все пятьдесят положенных на его долю пропусков разлетелись в первые полчаса раздачи. С подобным ажиотажем Ричард не сталкивался лет двенадцать.
Кузен Стейтон поднялся к своему месту во главе Сената и взял со стола председательский молоток. В ожидании традиционного удара все замерло, и даже Ричард на мгновение задержал дыхание, словно какой-то новичок. В принципе, все и так было ясно, и присутствующих мог занимать лишь вопрос, с каким отрывом от остальных победит проект под номером 31, и все же, против собственной воли, Ричард волновался.
«Три дня», — мысленно сокрушался Ричард. В первый день поименный опрос сенаторов, чтобы определить призеров и победителя конкурса. Во второй — вскрытие конверта с номерами проектов и названиями организаций или фирм, представивших проекты на конкурс. И, наконец, в третий день — вскрытие конверта с именами победителей. «Дед Стейтон терпеть не мог людей», — понял Ричард, впервые ощущая жгучее нетерпение из-за неспешной процедуры, разработанной предком. А потом он вспомнил, что первый день голосования пришелся на пятницу, и уверился, что дед был садистом.
— Сенатор Джон Айкен-младший, 3-й северо-западный округ, — провозгласил секретарь.
Сенатор от материкового округа поднялся со своего места.
— Десять баллов проекту номер тридцать один, — объявил он. — Восемь баллов проекту номер два, семь баллов проекту номер семнадцать.
Первые цифры зажглись на табло.
— Сенатор Рей Андерсен Третий, 12-й центральный округ.
— Десять баллов проекту тридцать один, семь баллов проекту номер два, три балла проекту номер одиннадцать…
— Сенатор Бальтазар Арчер-младший, 11-й центральный…
— Десять баллом проекту номер тридцать один, восемь баллов проекту номер два, пять баллов проекту…
Ричард смотрел, как после каждого заявления сенаторов появляются новые и новые числа в таблице голосования, и убеждался, что какая-то неясность сохраняется только в отношении третьего призера конкурса. Он даже не исключал, что здесь палата может проигнорировать рекомендации комиссии, зато Гран-При без каких-то сомнений выигрывал тридцать первый проект. Не получив ни одной девятки, только высшие баллы — возмутитель спокойствия далеко оторвался от группы лидеров.
— Сенатор Элис Дженкинс, 1-й центральный округ…
Ричард резко повернул голову вправо. С Элис сталось бы наплевать на все рекомендации и проголосовать черте как исключительно в пику ему.
— Десять баллов тридцать первому проекту, четыре балла второму, один балл семнадцатому…
Ричард с облегчением перевел дух, в очередной раз убедившись, что Элис Дженкинс стерва. Только она могла повернуть дело так, чтобы выполнить свои обязательства, но при этом дать понять, что ни в грош его не ставит. Один балл проекту! Это было неслыханно. К счастью, балл все же достался рекомендованному проекту, а не какому-то другому.
Сенаторы вставали один за другим, и Ричард с тоской думал, что их сто шестьдесят девять. «Оба деда были стервецы!» — изнывая от нетерпения, решил сенатор. Дожидаться собственной фамилии было невмоготу.
— Сенатор Дуайт Макфарлен, 2-й центральный округ…
На этот раз Ричарду пришлось повернуться назад. Онколог поднялся со своего места, ослепляя собравшихся торжествующей улыбкой. И голос у него был громким и уверенным:
— Десять баллов проекту номер тридцать один…
— Да кто бы сомневался, — пробормотал Ричард. А потом подумал, что следующие за голосованием выходные были очень кстати. Бог с ним, с ожиданием! После поименного голосования им всем был необходим отдых — и сенаторам, и гостям, и зрителям у домашних экранов.
Оглашение сенаторских имен, округов, номеров проектов и полученных ими баллов сливалось в сознании Ричарда в какой-то сплошной гул, так что он вынужден был потереть виски и тряхнуть головой. Вопреки всякой логике ему даже показалось, будто в палате стало душно. Нетерпение нарастало, и когда, наконец, прозвучало его имя, Ричард вскочил, чуть не опрокинув кресло:
— Десять баллов тридцать первому проекту, — выдохнул он. — Девять второму, восемь семнадцатому.
Сенатор Томпсон опустился в кресло с сознанием выполненного долга и с облегчением вспомнил, что до конца списка сенаторов осталось всего двенадцать имен. Дело было сделано, победители были определены, можно было даже не проводить последние подсчеты. Однако правила оставались правилами, и когда последний сенатор передал десять баллов безусловному лидеру, все с волнением уставились на табло.
Кузен Стейтон тоже повернулся к экрану, разглядеть который мог, лишь задрав голову. Пару минут полюбовавшись на заполненную цифрами таблицу, консул вновь обернулся к палате и улыбнулся:
— Ну, что ж, коллеги, мы прекрасно поработали, — сообщил он. — А теперь подсчет.
Консул Вильям Стейтон Третий коснулся клавиши на председательском столе, и по экрану побежали цифры. Всего несколько мгновений, а потом на табло высветился результат: Гран-При — проект № 31 — 1690 баллов.
Уставший Ричард отер пот со лба и попытался вспомнить, получал ли хоть один проект такое феноменальное количество очков, но в голове было пусто. Два других призера — к счастью, оба рекомендованные — отставали от лидера так сильно, что на табло обладатель Гран-При смотрелся одиноким пиком среди холмов.
Консул Стейтон взялся за молоток.
— Гран-При Сената Свободных получает проект номер тридцать оди-и-и-ин! — провозгласил он, с каждым словом повышая голос. Грохот молотка утвердил это заявление. Аплодисменты были оглушающими, и Ричард сам с удивлением обнаружил, что изо всех сил хлопает в ладоши.
Пару минут понаблюдав за ликующим залом, кузен поднял руку, призывая всех к тишине. Эту традицию тоже заложил дед Стейтон — обязательный просмотр рекламного ролика победителя конкурса. Образцовый проект, образцовый фильм и огромный экран, в который превратилось электронное табло, экран, позволяющий разглядеть все великолепие проекта в подробностях…
С первыми же звуками музыки Ричард подался вперед, чтобы как можно лучше видеть фильм. Еще утром сенатору казалось, будто он выучил ролик наизусть, но почему-то сейчас он волновал его так, словно Ричард видел небольшой фильм впервые. И чувства, которые вызывал просмотр на огромном экране, были сильнее, ярче, полнее. Когда же последние звуки музыки стихли, и экран потух, раздались такие аплодисменты, которые Ричарду не приходилось слышать ни в одном концертном зале.
Сенаторы один за другим поднимались со своих мест, чтобы стоя славить победителя, и Ричард тоже встал, не переставая хлопать. А потом, на мгновение обернувшись, он увидел, что и посетители галереи, и пресса стоя приветствуют проект, и только операторы суетятся, стараясь как можно выразительнее заснять общий порыв.
Минута… вторая… третья… Ладони Ричарда горели от усердия. А потом он различил в аплодисментах вырабатывающийся ритм. Овация заполнила зал заседаний, уносясь ввысь.
Свободные граждане свободного мира были едины в чувствах.
© Юлия Р. Белова
Этот прекрасный свободный мир...
Путеводитель по каналу. Часть 1
Путеводитель по каналу. Часть 2
Путеводитель по каналу. Часть 3
Я на Автор.Тудей Регистрируйтесь, читайте, не забывайте ставить лайки