… В маленьком военном городке трудно не встретиться. Одно хорошо: расположение разведывательного взвода, которым командовал лейтенант Сердюков, оказалось не совсем рядом со взводом связи, где взводным был лейтенант Семилетов. И всё равно, для недавних друзей каждое утро начиналось со встречи. На службу приходилось выходить в одно время: в офицерском семейном общежитии квартиры лейтенантов Сердюкова и Семилетова находились напротив, – видно, судьба, привыкшая видеть Андрея и Юрия друзьями, никак не соглашалась с тем, что теперь их надо развести, – хотя бы по разным этажам…
Андрей с Мариной выходили вместе. Юрка Семилетов быстро заметил, что Сердюковы выходят чуть пораньше, – чтобы Андрей мог успеть проводить Марину к медчасти. И лейтенант Семилетов в это время уже оказывался во дворе общежития. Андрей хмурился, старательно заслонял собой Марину, – от Юркиных откровенно-вызывающих глаз. Марина чуть заметно кивала Юрию, что-то негромко говорила мужу… И – ни разу не оглядывалась, хотя знала, что лейтенант Семилетов смотрит им вслед.
А в окно маленькой квартирки, – комнатка и кухня, – смотрела Любаша… В первый же день комната стала такой уютной, словно здесь всегда жила умелая хозяйка… а не нелюбимая мужем девчонка, что лишь вчера – из-под маминого крылышка… К вечеру у Любаши всё сияло чистотой, всё лежало по местам. Удивлённый ветерок недоверчиво заглядывал в приоткрытое окно, шевелил красивые занавески, а Люба расстелила половички и принялась за ужин. Ужин должен быть праздничный: первый день Юркиной службы! А офицерская жена – на то и есть, чтобы из самых простых продуктов приготовить что-нибудь… не совсем будничное… Красивое, интересное и вкусное. Ну, не просто – жареную картошку. И Любаша решила приготовить отбивные. И сделать салат. А на десерт – совсем просто, конечно, вздохнула Любаша… Но выведала у Иришки, что любит Юрий блинчики со сгущёнкой.
Лейтенант Семилетов вернулся вовремя: жена как раз сняла со сковороды самый последний румяный блин. Выглянула в коридор:
- Юрочка, сейчас будем ужинать!
А он, не разуваясь, угрюмо прошёл в комнату. Запылённые берцы оставили следы на половичках. Свёрток с этими половичками сунула Любаше крёстная, – уже перед отъездом. Улыбнулась:
- Пока на ковровые дорожки заработаете, сойдут и эти, – для уюта.
Люба благодарно прижалась к крёстной: ей всегда нравились крёстнины половички, – она сама вязала их из разных лоскутков, и половички получались весёлыми и яркими, даже нарядными казались…
А Юрий не заметил весёлых половичков. И занавесок на окне не заметил. И чисто вымытых подоконников и оконных стёкол… Не заметил, как вкусно пахнут красиво поджаренные отбивные… Лёг на заправленную кровать, отвернулся к стенке. Невнятно буркнул:
- Ужинай сама, я не хочу.
Любашина улыбка становилась растерянной… и жалкой. Люба не поверила, не поняла, что Юрий отказался ужинать. Он просто не знает, что Люба приготовила чудесные отбивные. Осторожно тронула мужа за плечо:
- А у нас – отбивные! И салат я сделала. И блинчики.
Юрий безразлично повторил:
- Сказал же, – не хочу. Я в столовой ужинал.
Любаша неслышно вышла на кухню. Присела у стола, бессильно уронила руки на колени… И заплакала от обиды, – не за себя, за Юрку обидно было, что даже не попробует таких вкусных и ароматных отбивных… А блинчики! Кружевные, румяные… Ирина говорила, что он любит такие блинчики. И у Любаши они получились!
Юрий вышел на кухню:
- Вода есть?
Поморщился, – заметил, что Любаша плачет… Подошёл к окну, закурил. Повернулся:
- Люб! Давай, я тебя завтра провожу на поезд? Ты там поступать куда-то хотела… Дома тебе проще будет готовиться. – И отчаянно напомнил, – запоздало понимая, почему Любаша сжалась в комок, как от неожиданной боли: – Люб!.. Ну, у нас же с тобой… ничего не было! Ну… – не жена ты мне! Ты прости меня…
Юрке надо было выспаться, – завтра он заступал в суточный наряд. Но почти до рассвета он не спал, потому что Люба оставалась на кухне, и он знал, – плакала…
Это и лучше, что вот так сразу пришлось заступить в наряд. Для Любаши проще, – собраться и уехать домой, пока он в наряде. Семилетов был уверен: когда он вернётся в их маленькую квартиру, Любы уже не будет… Правда, сердце почему-то больно сжималось.
И сам удивился своей радости, когда увидел свет в окне их комнаты. Любаша вопросительно посмотрела на него. А он промолчал, – боялся показать ей свою радость. Но за стол сел. Люба тоже скрывала радость… но она так и плескалась в её глазах. Любаша накрывала на стол, – у неё сегодня борщ, – со свеколкой, с фасолькой, как мама варила. А на второе Любаша котлет нажарила. Юрка взял ложку, зажмурился от удовольствия:
- Вкусно как, Любаш!
А у неё слёзы брызнули ручьём: Юрка сказал, что вкусно…
Сейчас он не заметил её слёз ,– по-мальчишески скоро орудовал ложкой, ещё что-то говорил… А Любе для счастья вполне хватило его признания:
- Вкусно как, Любаш!
О том, что ей надо уехать домой, Юрий больше не заговаривал. Но по утрам торопился, – Люба понимала: чтобы увидеть Марину…
Марине шла сержантская форма, – так, что лейтенант Сердюков даже тайно страдал. И хотел закрыть собой Марину не только от Юрки Семилетова, что вечно оказывался у них на пути, – его бы воля, от всего света спрятал бы свою Маришку. А вскоре, во время полевого выхода, лейтенант Семилетов что-то там поранил, – плечо, кажется. По прибытию в полк ринулся в медчасть. Сердюков прищурил глаза, проводил Семилетова долгим взглядом: очень уж счастливым выглядел командир взвода связи… прямо на крыльях полетел в медчасть. Андрюха изводился, мрачно курил недалеко от медчасти: подумаешь, – рана у него! Царапина… ну, или ушиб. И что ж теперь, – к фельдшеру бежать!
В кабинете у Марины Семилетов пробыл вечность, не меньше. Когда, наконец, Юрка вышел, Сердюков поднялся ему навстречу, кивнул на окно медпункта:
- Тебе, никак, там пересадку сердца осуществили? Живой?..
Юрий усмехнулся… Он не сказал Марине ни слова. Правда, задержал её руку в своей, – на секунду. Марина нахмурилась, освободила ладонь, – почти вырвала… Да и что скажешь, если в кабинете она не одна, – ей помогает рядовой Карасиков. Витальку Карасикова отчислили с последнего курса медучилища, – сессию не сдал, влюбился до того, что света белого не видел… Целый месяц ротный горестно вздыхал, размышлял, какой толк может выйти из Карасикова. Потом ротного осенило, и он оправил Виталика в медчасть, – помогать новому фельдшеру, сержанту Сердюковой… А этот придурок, Андрюха, кулаки сжал, напомнил:
- Семилетов… а я ж тебе ещё в училище говорил, чтобы ты не болел. А ты сюда, смотрю, болеть припёрся… а не взводным служить.
Лейтенант Сердюков кипел… А в медпункте Юрка сегодня был впервые.
Андрей незаметно присматривался к Марине: ему вдруг показалось, что она грустит… В Маринкиных тёмно-серых глазах нерастаявшими снежинками плавала едва уловимая печаль. Андрей холодел: не простила… Не простила, значит, ту ночь, когда – ещё до свадьбы – у них всё случилось… и Маринка стала его женой. Потом была свадьба, и ночью, уже незадолго до рассвета, вдруг оказалось, что эта ночь и есть для них первая: Маринка робко и счастливо откликалась на его ласки, а он то замирал, то взлетал в какие-то немыслимые высоты… А сейчас Марина снова устало-покорно позволяла ему ласкать себя… Быстро засыпала. А лейтенант Сердюков, бывало, до утра курил у раскрытого окна: а вдруг Марина жалеет о той ночи… Может, она вышла за него замуж лишь потому, что тогда случилось у них… И Семилетов ещё!.. Вместо того, чтобы взводом заниматься, – на недавних стрельбах его взвод показал чуть ли не самые низкие результаты! – он в медпункт бегает! Одноклассник, твою!.. Небось, воспоминаниями о школьной любви все уши Марине прожужжал…
А вышло, что лейтенант Сердюков недаром изводился. Как-то Юрка со своим взводом отрабатывали в поле тактические действия. В часть командир взвода Семилетов пришёл с охапкой полевых цветов… Андрей до последнего надеялся, что цветы Юрка собрал для Любаши. Сердюков увидел, как от офицерского общежития навстречу Юрке идёт Люба. Девчонка даже кулачки к груди прижала, – от счастья, что муж с цветами вернулся… С её любимыми цветами. А Семилетов никого не видел. Повернул к медпункту. Украдкой, как пацан, подошёл к окну. Поспешно бросил охапку цветов, – рассыпал по всему подоконнику… Счастливо вытер рукавом взмокший лоб.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Навигация по каналу «Полевые цветы»
