Аксинья Домео, поэт
Поэзия – это то, что меня наполняет. Зарабатываю же я тем, что продаю время своей жизни. Я работаю продавцом в антикварном магазине, а интеллектуальный потенциал оставляю для своей радости. Правда, один раз у меня купили цикл моих стихотворений, чтобы включить их в постановку пьесы Карло Гоцци (с одной стороны даже как-то неловко перед Карло, но с другой – Гоцци подходит авангард).
Поэзия – это такая моя философия. Философия, которая подразумевает систему взаимоотношений между всем и ничем. Между словом и пустотой. Мне кажется, что всё, сущее наполняется нашим присутствием. Например, текст можно представить себе в виде кирпичиков, каждое слово – это кирпичик. Между ними есть пустота. И эту пустоту мы должны при прочтении наполнить своим присутствием, своим дыханием. Мне нравится представлять себе изображение Парфенона в этот момент. Парфенон ждёт, когда в него придёт человек и таким образом там и появится бог. Смысл не в том, что туда спускается Зевс или что он там уже сидит, а в том, что мы, ступая туда, приносим с собой и бога. Поэтому поэзия – это не только стихи. Просто стих – это самая очевидное ее проявление.
Я пишу, потому что по моему мнению красота обладает ранящей, необратимой силой. Когда мы встречаем в этой жизни красоту, она нас ранит и мы не можем остаться прежними. Нам необходимо измениться, потому что это настолько прекрасно, что необратимо. И в этот самый момент, перед тем, как мне придётся измениться навсегда, я запечатлеваю всё, что вижу и чувствую вот в этом «полароидном снимке» – стихотворении. Таким образом стихи становятся моим возвращением домой. Это как крошки в сказке «Гензель и Гретель» – путь, по которому я всегда смогу себя восстановить. То что я как-то транслирую свои стихи в мир – абсолютная случайность. Мне было бы вполне достаточно писать их для себя. Но я показала тексты паре человек, это нашло отклик. И я подумала, что нужно отдавать стихи. Отдавать как семена, чтобы они прорастали в других людях каким-то значением.
В какой-то момент я пришла к практике поэтических иносказаний – гадаю на картах Таро с помощью своих стихотворений. Началось всё с того, что я узнала про то, что есть колода Таро. В ней 78 карт, из них 22 карты, которые называются Старшие Арканы. Они отвечают за вселенские энергии. В последовательности Старших Арканов я увидела трансформационный путь с очень серьёзной философией и глубоким смыслом. Это была та самая красота, которую я встретила. И больше не могла остаться прежней.
Перед самым карантином 29 февраля я поехала на Масленицу в Никола-Ленивец. Там всегда сжигают какие-то деревянные специально для этого построенные арт-объекты. И в тот раз сжигали огромный мост. Но меня поразил не столько сам костер, сколько погодные условия, которые внезапно наступили. Такая злая сизая последняя зима пришла сразиться с этим огромным костром. Маленькие острые льдинки истерически летали в разные стороны. Гигантский снежный фронт сражался с огромным костром – как два дракона. И ты в этот момент понимаешь, какой ты смешной со своим телефончиком, пытающийся снимать эту битву титанов.
А спустя несколько месяцев я увидела рифму к этому костру. Я участвовала в одном проекте, который занимается фланёрством – это просто прогулка без дела, но здесь фланёрство превращено в арт-практику по самоописанию. У нас было задание поехать на книжную ярмарку, которая была 8 июня 2020 г. на Красной площади, пофланировать там и набрать некий материал. И вот я после трех месяцев карантина выбираюсь на прогулку в центр. Первое, что я увидела на Красной площади – Храм Василия блаженного. Я – москвичка и в принципе видела этот храм в своей жизни часто, но только в этот раз мой особый настрой помог увидеть в этом сооружении огромный костёр. Закрученные купола поднимались к небу как языки пламени. И я понимаю, что это горит история. Мне сразу пришли образы, связанные с Лобным местом, казнями, скоморохами. Вся эта атмосфера накрыла меня каким-то странным состоянием. И я написала текст, посвящённый скомороху.
Спустя полгода мне пришла идея, что можно этого скомороха сделать нулевым арканом в колоде Таро. Шут-дурак, джокер, скоморох. А дальше я начала писать все остальные тексты: 22 аркана – 22 текста. Все тексты составлены таким образом, что это нельзя считать художественными произведениями, а просто набор тех символов, которые меня саму зацепили в истории каждого аркана. Человек задаёт внутренний запрос (я его не знаю и не хочу знать), вытягивает одну из 22 карт, мы читаем текст, который ему случайно выпадет, и когда я расшифровываю то, что хотела сказать, он находит подсказку, новый угол зрения на то, о чём он спрашивает. Это очень любопытно, потому что я не знаю, о чём человек спрашивал, не могу сказать, получилось или нет ответить на его вопрос. Но я вижу по глазам, что произошло какое-то откровение.
У меня и сейчас с собой есть карты и тексты. Можем погадать. Подумай, какой у тебя запрос, вытягивай карту, а потом закрой глаза и внимательно послушай, что я читаю.
Фортуна обрекает города...
Хотелось бы на счастье,
Но погибель
Является без стука и всегда
Приходит вовремя –
И присно и отныне.
Мы знаем проигрыш и вкус побед.
Как звОнок час случайного признанья!
Почувствуй пульс и задержи момент,
Прощанье с прошлым – тоже расставание.
Удача любит дураков и королей,
И колесо не знает остановки.
Ты будешь счастлив, только ты поверь:
Азарт – судьбы помощник ловкий.
Конечно я – мистик, но при этом очень уважаю логику. Я не считаю, что мистика и логика – это противоречащие друг другу вещи. Поэтический текст мне кажется прекраснейшей метафорой понятия судьбы. Потому что в жизни каждого человека происходят вещи, которые рифмуются друг с другом. Каждая встреча, событие – это строка в стихотворении. Жизнь идет, событие за событием, пишется новая строка и ты видишь, что она – абсолютная рифма к тому, что было. Это удивительное ощущение: вся жизнь представляет собой поэму. Без начала и без конца. Когда она началась, кто её начал, когда она закончится и закончится ли она – я не знаю. Но для меня это абсолютно так. Вся моя жизнь состоит из этих перекрёстных рифм, что-то идёт, как парная рифма, то есть случается одно за одним, а что-то разъединено во времени, но мне бесконечно интересно за этим наблюдать и сонастраиваться.
Одной из таких рифм стала встреча с моим мужем. Мы познакомились по интернету. Он писал музыку и жил в Голландии (вообще он москвич и уехал в Голландию учиться). Я работала в Москве. У меня случился мой первый осознанный отпуск, который я решила спланировать сама. «Почему бы мне не поехать в Амстердам? Тем более, там есть вписка,» – подумала я. Спросила, он сказал: «Конечно приезжай». Встретил меня в аэропорту Амстердама. Мы стали общаться и выяснилось, что я жила до своих 11 лет на улице Профсоюзная в доме 98, а он жил в Москве на улице Профсоюзная в доме 96. У нас паспорта из одного паспортного стола, мы к одной поликлинике приписаны, наши мамы смутно знакомы через его дядю, потому что они учились в одной школе. Это не просто место жительства, это же общие воспоминания, общий круг. Так невероятно – понимать, что мы выросли и впитали пространство того района на уровне бессознательного детства. Наша история будто была кем-то написана чуть раньше, чем мы встретились. У нас и дни рождения рядом: у меня 2 мая, у него 9-го. Мы полюбили друг друга. Потом пожили какое-то время в Европе, потом приехали в Россию. И теперь живём здесь на Новой Басманной.
Я никогда не ностальгировала по прошлому и не очень хотела попасть в будущее. Я живу в ощущении античного времени: когда ты в правой руке держишь момент своего рождения, а в левой свою смерть. Время очень плотное. В моем любимом литературном произведении «Одиссея» есть момент, когда седой старец Одиссей возвращается домой после всех своих скитаний, его уже никто не узнаёт, кроме очень старой собаки. Он входит в свой дворец на Итаке, и Пенелопа приказывает няньке по древнегреческому обычаю омыть ноги гостю. И когда нянька нащупывает у него под коленом шрам, повествование тут же переходит в тот момент, когда он получил этот шрам. И это восхитительно. Я написала об этом книгу своих воспоминаний о детстве в деревне.
Моя бабушка – учитель и каждое лето она забирала меня на длинные каникулы в глухую деревню в Ярославской области. Это такая типичная российская глушь как будто затерянная в каких-то складках карты. Удивительное ощущение. Сейчас я понимаю, что жить там – это немножко безумие. До ближайшего города очень далеко. Случись что – кричи, не кричи –никто не приедет и не придёт. Однако с точки зрения формирования моей личности пребывание в той деревне оказало на меня самое большое влияние. Именно там у меня появилось это ощущение плотности времени – что оно течёт с нужной скоростью вместе со мной, не сбивает с ног и не мучает своей медлительностью. С тех пор мне кажется, что время сферично, что жизнь моя не распята между одной датой и второй. На могилу между датами рождения и смерти ставят прочерк, а я бы поставила кружочек.
А еще в той деревне я поняла, что мир мне не враг и мир меня не обидит. Мне всегда всё было страшно. Я была типичным городским ребёнком и все эти змеи, коровы, собаки меня до смерти пугали. При этом нужно было ходить к реке мыть посуду. Бабушка нагружала мне такие ведра с грязной посудой, которую я мыла в холодной речушке. Спускаешься вниз к полю и там как раз корова стоит, а где-то в траве змея ползёт. И вот стою у края поля с этими вёдрами и мне очень страшно, но я понимаю, что мне нужно пройти. И я про себя повторяла: «Мир мне не враг, мир меня не обидит». И проходила всё поле насквозь. Так ко мне пришла смелость. Конечно, я до сих пор чего-то боюсь. Но я знаю, что пройду через всё. И меня этому научили не столько наставления родителей, книжки, а именно деревня.
Это место научило меня замедляться. Я умею это делать и вижу, что многим людям этого очень не хватает. Замедлиться по-настоящему, а не просто убрать уведомления с телефона. Действительно замедлиться. Как в античное время. Сесть на лавочке и понять, что люди ходят, дети бегают, собачки гуляют, и что ты однажды умрёшь и всё это продолжится без тебя. Это и страшно и радостно одновременно. Но чтобы осознать это нужно выйти из привычной рутины, из своего круга дел.
Мне живётся хорошо. Не то, что я везде нахожу плюсы. Просто везде есть я и есть мир, а значит мы договоримся. Даже на договоримся, а мы просто есть – мы едины с миром. Мне кажется так. Это очень помогает по жизни. Иногда я вижу, как стихи случаются. Ты их просто обнаруживаешь, как артефакты какой-то другой цивилизации. Как Атлантида смыслов. Например, я ходила в Сорбонне на курсы по французскому языку. Однажды на занятии по фонетике было 4 предложения никак не связанных между собой, которые нужно было прочитать и повторить.
Le ciel est bleu
Le sable est chaud
Ton bus arrive
Ma montre avance
Это переводится как «Небо голубое, тёплый песок, твой автобус приезжает, мои часы спешат». (прим.автора - не совсем точный перевод, верно: “часы движутся вперед”, но как запомнилось). Это фантастическая картина, невероятная красота. Я потом не могла заткнуться, приставала ко всем и говорила «Понимаете, что это? Это же стихи! Это невероятно! Это так прекрасно!» Сколько лет прошло, я помню и храню это как дорогое событие в своей жизни. Вот она, поэзия.
