Разве так бывает - тонкая, чувствительная, творчески одаренная натура и одновременно жесткая мать, скупая на ласковое слово, не умеющая и не желающая поддержать маленькие ростки многообещающего таланта? Что это? Неосознанная, невольно прорывающаяся наружу боль от своей нереализованности, ощущение пропавшей, бездарно утекающей жизни, горечь от невозможности делать то, к чему тянется душа...
Мне доводилось и в жизни встречать женщин с похожими судьбами. Им не дано быть женами и матерями. Они были рождены для другого - для науки, искусства, для других дел, но не для супружества и материнства. Не так много счастливиц, которым удается совместить истинное призвание и семью. Есть те, кто не сумев реализоваться, вполне вписались в привычную женскую роль - роль матери и жены. Но всегда были и есть женщины мятежные, жесткие натуры, которые всю жизнь несут в себе опустошенность, обиду, боль, злость на свою судьбу, несчастны сами и делают несчастными своих близких. Именно такой была мать Марины Цветаевой Мария Мейн.
Маша не знала матери - та умерла вскоре после родов. Отец, вполне состоятельный человек, не жалел средств на образование дочери. Маша с рождения жила в атмосфере музыки, книг и романтических грез. Воспитывалась бонной, распорядок дня был по-немецки строг: один учитель сменял другого. Их было много, потому что в девочке открывался один талант за другим. К восьми годам Маша свободно говорила по-немецки и по-французски, знала всемирную историю, много читала. Тут же полились на бумагу стихи - на русском, на немецком... Красивая речь, виртуозное владение словом - все это проявилось в самом раннем возрасте.
Так же рано обнаружился музыкальный дар и способности к рисованию. Эти два занятия стали главными увлечениями юной Марии. Живописи она училась очень серьезно, и успехи были значительными, но всё перевесила музыка. Вот к чему у Марии Мейн были не просто способности - дар божий! Замкнутая в своем ограниченном книгами и творчеством мире, росшая без матери и подруг, в отсутствии милых детских развлечений, Маша весь жар своей юной души изливала за роялем.
Кроткая под неусыпным оком деспотичного отца, в музыке она бунтовала, плакала, любила, радовалась, страдала... Её игра оказывала на слушателей невероятное эмоциональное влияние - это ли не признак выдающегося музыканта! Профессионалы, известные музыканты в превосходных тонах отзывались об исполнительском таланте Мейн; Рубинштейн, взволнованный её игрой, аплодировал и жал ей руку ...
Но отец раз и навсегда запретил Маше и думать о карьере пианистки. Она родилась раньше своего времени; пожалуй, этак лет через тридцать Мейн вполне смогла бы реализоваться в творчестве..
И еще раз отец разрушит её надежды. Её любовь. Маше семнадцать, её возлюбленный тоже молод - двадцать два. Молод, но женат. Чувство было взаимным, ради Маши он готов был развестись. Отец потребовал прекратить эти отношения, разговор с дочерью был жестким, он отхлестал Машу словами и она смирилась...
Замечаете, как стремительно менялось время? Через каких-то три десятка лет её дочь Марина не будет видеть никаких препятствий для врывающихся в её жизнь чувств... Впрочем, обе - и сдерживаемая нормами морали мать и раскрепощенная дочь - были несчастны...
Маша смирилась. Она не вышла красотой, но была молода, образована и богата и могла рассчитывать на равный брак. Выбор её удивил близких - она вышла замуж за профессора Ивана Владимировича Цветаева, человека почти вдвое старше, похоронившего любимую жену и оставшегося с двумя детьми. Романтичная идеалистка Мария была движима самыми благородными чувствами - согреть теплом любви овдовевшего мужчину, который жил исключительно своей работой, и заменить мать двум сиротам.
Достойные намерения, но ни одно не воплотилось в реальности. Почему? Мария не была искренна даже сама с собой; она бросилась в брак в поисках спасения от горечи, от душевных бурь, а вовсе не стремясь положить жизнь ради счастья мужа и его детей.
К тому же Иван Владимирович тосковал по покойной жене, он оказался однолюбом, не смог забыть свою красавицу Вареньку, ему так и слышалось её пение, её нежный голос, а буря, рождавшаяся от ударов пальцев Марии Александровны по клавишам рояля, лишь раздражала его. Мария Александровна остро воспринимала его равнодушие, его всепоглощенность своим делом. Впрочем, с годами смирилась и с этим, научилась быть полезной мужу и он принимал её помощь. Их взрослая дочь Марина скажет о родительском супружестве: "Жизни шли рядом, не сливаясь."
Мейн не только не сумела заменить мать детям Цветаева от первой жены - ей даже не удалось стать доброй терпеливой мачехой. Та теплая атмосфера дома, которую хранила Варвара Дмитриевна, сменилась жестким аскетичным укладом. 23-летняя Мария, совсем молодая женщина, могла бы стать если не матерью, то хотя бы другом для детей своего мужа, а оказалась лишь холодной и строгой воспитательницей.
Через много лет Валерия Цветаева, дочь Ивана и Варвары Цветаевых, скажет о Марии Мейн:" Она вошла ураганом... и не сумела дать покой и здоровый семейный уклад."
Валерия не смирится с деспотизмом мачехи, а Мария Александровна не потерпит сопротивления, и её, десятилетнюю девочку, отправят в Екатерининский институт благородных девиц - с глаз долой, и отец не заступится.
Деспотична Мария Александровна была и по отношению к родным дочерям. Семья жила в достатке, но три дочери и сын профессора Цветаева были весьма скромно одеты; игры, развлечения считались вредными, портящими детей. Любимые детские лакомства - сладости - дети видели лишь за праздничным столом дома или в гостях.
Мария Мейн фактически повторила ошибки своего отца. Марина, музыкально одаренная, отчаянно сопротивлялась, когда мать заставляла её заниматься музыкой. Она сочиняла стихи, рифмы и образы рождались на ходу, мать раздражалась, прятала от Марины бумагу. Упрямая Марина продолжала своё сочинительство, тогда мать применила унизительную тактику: извлекала из укромных уголков спрятанные клочки с детскими стихами и, зачитывая перед домашними, подвергала издевательскому "анализу" каждое слово, убеждая всех в бездарности автора. Маленькая Марина отчаянно сражалась за свое творчество - её, в отличие от матери, сломить не удалось.
Старшая дочь Марии Мейн переняла от матери жесткий характер, неспособность к нежной материнской любви, мятежную и страстную натуру.
И выдающийся поэтический дар.
В 1902 году у Марии Александровны был обнаружен туберкулез. Заболевание очень быстро приобрело прогрессирующий характер. Её не стало в 1906 году в возрасте 38-ми лет.
Перед кончиной она сожалела лишь о том, что не увидит больше солнца и не услышит музыки...
Спасибо всем, кто дочитал!
И если статья показалась Вам интересной, ставьте лайк, подписывайтесь на канал и делитесь понравившимися публикациями в соцсетях.
