Случилось это на заре моей юности в далекие восьмидесятые годы…
В городе Михайловка затевался фестиваль. Что за фестиваль, убейте меня, вспомнить не могу… Помню только, что выступал там наш Волгоградский Кулек (Культпросветучилище).
Я в то время училась в швейном училище вместе с подругой Людмилой, вот в один прекрасный весенний день нашу группу пригнали к какому-то дяде на предмет отбора в барабанщицы.
- Куда-куда? – недоуменно спросила я сокурсниц. – В барабанщицы? Это как?
А так… Взрослый мужчина, отвечающий за всю эту катавасию, прошелся вдоль наших стройных и не очень рядов и выборочно, скорее всего, руководствуясь своим вкусом, быстренько так сколотил группу музыкантов-ударников. Повезло не всем… Но мне и моей подруге Людмиле всегда фартило, подфартило и в это раз: мы стали барабанщицами!
Летом нас отправили за Волгу на турбазу. Жили мы в железных вагончиках, питались в столовой, мылись в Волге. Но зато нам выдали барабанные палочки и барабаны, и мы целыми днями ходили строем и барабанили, барабанили, барабанили…
Така-така, так-така-така, так-така-така, так-так-так. Така-така,така.Така-така-така. Така-така-така. Так-така-така. Так-так-так! О! До сих пор помню!
И пошили нам гусарские костюмы. Красно-белые кивера - головные уборы. Красные доломаны - однобортные куртки. Белые юбки в широкую складку и белые сапоги. Это было зрелищно!
И вот мы в Михайловке! Симпатичный и уютный городок. К слову сказать, мои папа и мама здесь познакомились и на реке Медведице меня и сочинили. Ну, вы поняли…
Так что я оказалась на своей так сказать первейшей исторической Родине. Поселили юных барабанщиц в общежитие, кормили опять же в столовой.
И вот перед самым выступлением угораздило наших поварих разбавить коровье молоко некипяченой водой. Конечно, когда мы пили это молоко, то еще не подозревали об этом. Так же не подозревали, чем нам все это обернется. Думается мне, это была диверсия со стороны кухонного персонала. Хотели сорвать фестиваль.
Первой неладное почувствовала я, так, как была городской барышней с очень нежным желудком.
Этим вечером мы при параде с барабанами на боку шли на стадион, где проходил фестиваль, чтобы поразить всех своим триумфальным и незабываемым шествием.
Шествие действительно стало незабываемо, но для нас…
С меня уже градом тек пот, и зверски урчало в животе. Я безошибочно угадывала признаки надвигающейся диареи. Беспощадной и жестокой.
- Люда, мне плохо, - стоя уже в строю и борясь с накатывающими спазмами, простонала я.
- Чего тебе плохо-то? – шептала в ответ подруга. – Боишься, или что?
- Скоро там наш выход? – чувствуя, что неизбежное близко, без конца спрашивала я.
- Сейчас выходим, - обрадовала меня подруга. – Все быстро закончится, даже испугаться не успеешь!
«Ох, подружка моя… Я сейчас опозорюсь сама и опозорю честь нашего города. Запятнаю его… этим, мать его… откуда он вообще на мою голову свалился. Да и не совсем голову, если быть честной...»
«Я выдержу, – думала я, охватывая взглядом необъятный стадион, по которому надлежало пройти и полные трибуны. – Я не опозорюсь, ибо меня зачали в этих местах мой мать и моя отец…»
Мысли начинали скакать и путаться. Сбой в системе.
- Така-така. Так- така-така! – выбивая барабанную дробь на автомате, я шагала как гребаный киборг.
А в голове одно:
«Как бы ни обосраться. Юбка белая, сапоги белые. Потечет по ляжкам, не остановишь».
Боли, что скручивали мне живот, были невыносимы. Пот, застилая глаза, стекал по спине, груди и, задерживаясь в трусиках, продолжал свой путь в чудные белые сапоги.
«Все, я сейчас умру», - мелькнула мысль и тут наше выступление закончилось.
Нарушая стройные ряды барабанщиц, и плюя на все и вся, я рванула к спасательным деревьям.
- Светка, ты чего? – вопя, припустила за мной верная подруга. – Ох, и влетит нам за это!
- Срать я на это хотела, - из последних сил прошептала я, доползая до сени деревьев.
Но не тут-то было! Под деревьями стояли зрители. Они были везде! Люди наблюдали за выступлением, жрали мороженое и беляши. Фу-у-у-у-у-у-у! Очередной спазм и зуб даю, что предпоследний. Следующий я уже не выдержу.
Бросая барабан в сторону, я галопом понеслась в парк. Должен же здесь быть туалет? Слышу, как Людка, пыхтя, бежит за мной.
- Где у вас тут туалет? – с безумным взглядом бросаюсь я к прохожему.
- Вон там, - отскакивая от меня, показывает тот рукой на деревянный нужник, к которому выстроилась очередь как в Мавзолей.
- Да вы что? Издеваетесь? Такой фестиваль отбабахали, а о делах насущных не подумали? Почему туалет нормальный не построили? – из последних сил высказала несчастному прохожему свои гневные мысли и с криком; "Мама-а-а!", скрылась в кустах.
Все, выбирать куст некогда! Сажусь под первый попавшийся. И по фиг мне, что почти на расстоянии вытянутой руки беспечно гуляет народ. А так вам и надо! Туалетов надо было настроить, а не киосков со жратвой! Вот вам еще и еще!
- Светка, ты где? – подскочила к моему кусту Людка.
- Здесь… - отозвалась я.
- Ну, как ты?
- Как видишь. Загаживаю парк культуры и отдыха.
- А-а-а-а, - многозначительно протянула подруга. - Чем помочь?
- Нарви лопухов, да побольше.
- Сейчас, жди, - и Людмила скрылась в наступивших сумерках.
Как хорошо, что все-таки вечер. Не так стыдно.
- Вот, Свет держи, - появилась моя спасительница.
Я встала, и меня качало от счастья и слабости. Молча мы побрели с подругой к нашей группе.
Но далеко отойти не успели, как Людмила, развернувшись, понеслась к заветному кусту.
Теперь настала моя очередь собирать лопухи. Что же, долг лопухом красен.
Шли мы обратно счастливые уже обе, а навстречу нам, держась за животы, с перекошенными лицами бежали барабанщицы, и, узрев очередь в туалет, недолго думая рассыпались по кустам. То тут, то там мелькали белые юбки и торчали над кустами кивера.
Собрав брошенные барабаны и пропустив весь праздник, мы двинулись к общаге. И тут началось… Если городские отмучились в парке, то теперь настала очередь деревенских крепких девах. Никто не избежал печальной участи.
- Ох, - приседала очередная барабанщица под кустиком.
Или вообще, где прижало, там и присела.
Стон стоял невообразимый.
- Господи, девоньки, да что же с вами? – крикнула нам с балкона сердобольная старушка.
- Умираем, бабушка, - ответил ей кто-то. Еще и шутили.
Кое-как добравшись до общежития, мы заняли там все туалеты. Перебравшись на мужские этажи, мы оккупировали и их уборные. А когда пацаны стучались в двери, мы дружно посылали их на улицу. Зря я думала, что отмучилась… Это продолжалось всю ночь. Это был кошмар.
На следующее утро мы все походили на зомби. Столовой вынесли выговор, а персонал передал нам свои извинения. Что нам их извинения? За моральный и физический ущерб кто платить будет? Эх, не те времена были, сейчас наверняка бы стрясли.
Сколько лет прошло, а я до сих пор помню этот парк и эту ночь. И мой желудок и по сей час боится разбавленного коровьего молока. Нет, не так. Он вообще коровьего молока боится.
