11 — Боюсь, старовата я для беременности. С 38-ми лет бьёмся и ничего, а сейчас, в 40, и подавно. Не знаю... Наверное, мой поезд ушёл.
Аксинья отбросила на столик анализы и уткнулась лицом в диванную подушку. Павел окинул ничего не понимающим взглядом результаты исследований. Его жене ставили бесплодие. Он оторвал её лицо от подушки и смахнул выступившие слёзы.
— Знаешь, давай прекратим всё это. Что есть, то есть. Будем просто спокойно жить без беготни по врачам и нервов, радоваться тому, что есть.
Аксинья подняла глаза. Там, на одной из полочек гостинной стенки стояла вырезанная ею картинка - фотография девочки с белыми кудряшками. Эта девочка стала для неё почти живой. Аксинья часто представляла, как играет с ней, как целyeт пухлые молочные щёчки... дочери. Поначалу такие фантазии дарили ей радость от предчувствия скорой встречи, но в череде безуспешных попыток зачать ребёнка радость смешалась с oтчaянием, а после осталась тyпая, ноющая боль. Паша перехватил её взгляд.
— Довольно! Хватит себя истязать!
Он взял фотографию, намереваясь смять её и выбросить в мусор.
— Нет! Не мни!
Аксинья отняла снимок и спрятала в одну из книг.
— Пусть пока так.
Они одновременно вздохнули.
— Давай прогуляемся?
— Давай.
В частном секторе Bopoнежа цвела весна. По узким улочкам белым и сладким шлейфом стелила свой яркий аромат черёмуха и вишни вторили ей скромно, нежно, благоухая тончайшим букетом. Там вдали, над центром города, догорал зелёным яблоком небосвод, а позади их дома зевало солнце, скрываясь до утра.
— Папа, Аксинья, смотрите! Я еду без рук! - пронёсся мимо них на велосипеде Никита с другом.
Фоксик Микки с лаем бросился их догонять.
— Мне передвинули отпуск, - сказал Паша, - Теперь у нас совпадает целая неделя. Рванём к тебе на родину?
Аксинья просияла:
— Как здорово! Конечно!
И тут же скисла - когда отец навещал их прошлой весной, то в шутку велел приезжать с маленькой внучкой.
— Аксинья, не надо, - уловил муж мысли жены, - не думай об этом. Радуйся тому, что есть. Мы с Никитой очень тебя любим. Конечно, он не твой ребёнок, но ты ему всё равно, что мать. И ученики тебя обожают. И их родители. И здесь так хорошо, тепло. Для меня так вообще считай, что вечное лето.
— Знаю, знаю. Мне просто нужно немного времени.
Животных с собой не брали - договорились с соседями, что те будут их кормить. С тех пор, как Аксинья бросила неблагодарных сестёр и уехала, она ни разу не приезжала в родные края. Как там отцовский дом? Как курочки? Как односельчане?
Утомительные часы в машине и вот он знакомый поворот.
Всё тот же ты, милый край детства! Ты остался тем же уютным скромником на мягких равнинах Приволжья. У Дивеевых новый забор. У Лесновых обновлён фасад. А папин двор совсем не изменился, только яблоня перед домом стала ещё раскидистее. Старикашка Барон cко.нчался, а несносный Шарик по-прежнему лает вредно и визгливо.
— Папа, откуда такое пиршество! - Аксинья изумлённо смотрела на накрытый под деревом стол. - Столько блюд! Ты же не умеешь готовить!
— А! - отозвался он нарочито небрежно, но от дочери не ускользнула толика смущения. - Это Наталья. Дружим мы.
Аксинья и Павел заинтригованно переглянулись. В подтверждение его слов из дома выпорхнула тётя Наташа с соседней улицы. На щеках белолицей пенсионерки играл румянец и вся она состояла из приятных округлостей.
— Прибыли, мои хорошие! Милости просим! - она поставила на стол котелок. - Картошечка вот подоспела.
Она pacцеловалась с Аксиньей.
— Даже не знаю, что сказать!
— А что такого? Мы люди взрослые, одинокие. Рано нам куковать, есть порох! Да и веселее вдвоём.
— Очень рада! Эх, папа, - Аксинья погрозила пальчиком отцу, - и молчал! А мы уж думали тебя к себе забирать, переживали, что страдаешь здесь от одиночества!
— Нет, доча. Я отсюда никуда. Здесь родился, здесь и помру.
Ночь. За приоткрытой форточкой без умолку трещат сверчки и кажется, что всё кишит, шевелится во владениях мифического Фавна. Шарик скульнул во дворе. Что-то скрипнуло. Вновь тишина.
— Пошли, - сказал Паша и, встав с постели, сорвал с кресла полосатый плед.
— Куда ты собрался? Надо спать.
— Вставай. Посидим немного в саду.
Стараясь не шуметь, вышли из дома. На их шаги из сарая вопросительно заблеяла коза - одна из нескольких питомцев тёти Наташи.
Сад, потерянный во мраке. В лунном свете блестят глянцевые листья груш, а с клубничной грядки доносится чуть уловимый, восхитительный аромат спелых ягод. Они расстелили плед в траве.
Посидев, Аксинья поёжилась и прижилась к плечу мужа:
— Холодно.
— Это хорошо. Я как раз хотел тебя согреть.
Павел повалил её на покрывало.
— Что, прямо здесь? - улыбнулась в темноте Аксинья.
— Почему нет? - он уже цел.овал её лицо и спрашивал шёпотом: - Так почему?
Мерцали звёзды из пугающих высот, выцеживали музыку сверчки. Аксинье казалось, что это Boлга пленит её теченьем. Плывёт по ней Аксинья, плывёт, а вода - что то парное молоко. Как? Откуда? В это время года не бывает такого тепла в царице русских рек. Паша, ты здесь? Ведь это не конец ещё, Паш, не конец?..
Через день Аксинья отправилась в гости к своей лучшей подруге Лиде. Лида немного поправилась, на лице добавилось морщинок, а в глазах отражалась вся осточертелость нелёгкой деревенской жизнью. Аксинья рассказала ей о своих приключениях и спросила о ней самой.
— Всё, как обычно, Аксют: дети с шеи никак не слезут, муж колымит, я батpaчу... Ой!
— А как там мой несостоявшийся муж? - поинтересовалась Аксинья.
— Витька? Оооо! Пьёт! Бог отвёл тебя от этого дypakа. А вот поклонничек тот, молодой, помнишь? Недавно женился.
— Дима?
— Да, да. Хорошую девушку нашёл. Не местную. Скоро станет отцом.
— Я рада за него. Правда.
— Ну, а сами вы... - Лида игриво подтолкнула её плечом. - Почему ребятёнка не заводите? Муж у тебя молодой, гнедой, эх! Молодец, Аксинья!
Но подруга не разделила её задора и поморщилась.
— Не режь по живому, Люд. Не могу я. Не выходит.
— Извини, - Лида виновато повела головой и обняла Аксинью, - не подумала я, прости.
— Ничего. Может, оно и к лучшему. Это дело, как говорится, молодых. Всё нужно делать вовремя. И риски в моём возрасте высокие...
— А ты Матронушке молилась?
— Что? - Аксинья сделала раздражённый жест. - Оставь, Лид. Не верю я в это.
— Зря! А знаешь что? - Лида хлопнула себя по колену. - Я сама за тебя помолюсь, вот так!
— Лид, ну, брось. Сказки это.
— Типун тебе на язык! Сказала помолюсь, значит, помолюсь. У меня иконка есть, от бабушки.
— Как знаешь.
По возвращению домой Аксинья занималась хозяйскими делами. После дороги она долго чувствовала себя простуженной, но болезнь не развивалась. То горло поддирало, то прихватывало поясницу и не проходила сильная слабость. Хоть за отца теперь спокойно, не один он. Вспоминала замученные глаза подруги... жалко её, хороший Лида человек. Как жаль, что за "хорошесть" вселенная не дарит подарки - ей всё равно!
Что-то месячных нет давно, наверное, наступает климакс... Аксинья выждала неделю. Другую. Без всякой надежды стала делать тест. Надо же их куда-то использовать, целая коробка лежит без дела. Почистив зубы и намазавшись кремом, Аксинья взяла использованный тест, чтобы выбросить его в мусор. Над самым ведром взгляд зацепился за две красных полоски... Не может быть! Что?? Она сделала ещё один. И ещё. Все они дружно говорили об одном:
— Я беременна! - радостно кричала в трубку Аксинья и голос изменял ей, срываясь на плач. - О, Господи, Паша, я не понимаю... К-как? Беременна... ребёнок... Ведь я смирилась, больше не ждала...
Аксинья достала фотографию девочки с белыми кудряшками из книги, потом упала на диван и прижала её к лицу. Неважно, каким ты будешь. Девочка ли, мальчик... ты долгожданнейший из всех детей. Брюнет ли, блондин, голубые ли, карие глазки... Ты будешь пахнуть сладким молоком и неуклюже хватать мои волосы маленькими ручками. Ты будешь так преданно, так доверчиво смотреть в мои глаза... Улыбаться ротиком без зубок. Ты будешь мой, ты будешь наш. Как же я люблю тебя, мой маленький! Теперь я не проживу без тебя ни секунды, ни дня!
— Лида, представляешь, я...я.., - печатала сообщение Аксинья и вытирала с экрана слёзы.
--------------------------
Эпилог к рассказу "Старая дева"