125 лет назад состоялась премьера пьесы Антона Павловича Чехова «Чайка». Работа над ней началась осенью 1895 года, и уже тогда автору было совершенно ясно, что пьеса эта из разряда новаторских. «Чайка» сильно отличалась от того, что ставили на сцене во времена Чехова, и полностью рушила существующие каноны. Сочиняя историю о поздней и несчастной любви между актрисой и писателем, автор включил в произведение много диалогов и крайне мало действия по театральным меркам того времени. Давайте узнаем, как отреагировала публика на эти новшества, и какие выводы сделал для себя сам Чехов после премьеры.
Комическая актриса, которой не было
Работая над «Чайкой», Чехов сознательно избегал жанровых перегородок и старался писать грустную комедию. Творением драматурга заинтересовалась популярная актриса Александрийского театра Левкеева, обладавшая незаурядным комическим даром. Левкеева имела большой успех среди купеческо-приказчичьей и чиновничьей публики, и антрепренеры намерены были ее задействовать, чтобы гарантировать пьесе «кассу».
Когда все роли были распределены, по каким-то неведомым нам причинам актрисе места в чеховском шедевре не досталось. Однако многие зрители были убеждены, что встретятся в «Чайке» со своей любимицей и насладятся ее комической игрой.
Одно можно сказать точно, публика не ждала от Левкеевой философских разговоров и страданий на сцене. Она ассоциировалась у зрителей с приятным времяпрепровождением. В итоге, зал заполнили люди, уверенные, что увидят классическую комедию и вернутся домой с приятным настроением.
Что произошло на премьере
И вот, обманувшись громкой славой Чехова-сатирика, 17 октября (29) 1896 года зрители заполнили зал Александрийского театра. Прозвенели звонки, погасли люстры и пьеса началась. Вначале публика вела себя раскованно и старалась соответствовать ожиданиям – усиленно смеялась над сценами, в основном естественно невпопад. Странное поведение зрителей привело актеров в замешательство. Даже несравненная Вера Комиссаржевская, игравшая роль Нины Заречной, стала сильно нервничать.
Через некоторое время в зале воцарилось недоумение. Зритель осознал, что смешного на сцене довольно мало и вряд ли будет больше. Люди встали в ступор, а потом и вовсе начали кричать, свистеть и топать от обиды. К тому же они, наконец, заметили отсутствие Лакеевой в премьере. Антон Павлович, сидевший поначалу в зале, спешно сорвался с места и покинул театр. На следующий день он и вовсе выехал из Петербурга. И после такого кошмарного провала Антон Павлович навсегда зарекся писать для театра, настолько сильно было ущемлено его самолюбие.
Десять репетиций
Ситуация с Левкеевой была отнюдь не единственной причиной провала пьесы. В те времена было принято давать всего десять дней на репетиции перед первым выступлением. Не берусь сказать, сколько репетируют в современных театрах, но, сдается мне, десять дней все же как-то маловато. К тому же стиль пьесы был для актеров незнаком. Ведь как было сказано раньше, Чехов создал совершенно новое произведение и наполнил его сложными диалогами. И даже несмотря на то, что для спектакля были заняты лучшие актеры, 10 дней репетиций им явно не хватило. Чехов побывал на одной из репетиций и видел, насколько плохо актеры выучили и прочувствовали текст. Он заранее понимал, что успех его детища маловероятен. Но все же, как всякий творец, надеялся на чудо. В этот раз оно, к сожалению, не случилось.
Не каждому такое по зубам
Итак, провал был неизбежен. Чеховская новаторская драматургия поставила перед тогдашним театром слишком высокую планку. Самое большее на что был способен театр того времени – изобразить внешнюю сторону Чеховской пьесы, не пытаясь погрузить зрителя в глубину, которая, по словам Немировича-Данченко, замещает в ней «устаревшее действие». Чехов стремился обогатить актерскую игру новым пониманием: жизнь нужно изображать натурально, а людей такими, какие они есть. Ведь она, эта самая жизнь, не сплошной «экшн», не каждый день люди стреляются, объясняются в любви, вешаются. И умные вещи приходится говорить не так уж часто. Гораздо больше времени уходит на самые простые действия: мы едим, пьем, сердимся и говорим много глупостей. Именно это хотел показать Чехов на сцене – жизнь в ее простоте. И через эту простоту, возможно, если получится, проникнуть в глубину бытия.
Постскриптум
Грустная комедия «Чайка» получила обидную критику в свой самый первый полет. Однако не все отнеслись к ней негативно. Нашлись и те, кто понял задумку Чехова. Упомянутый выше Немирович-Данченко посчитал, что эта пьеса именно то, что нужно недавно созданному московскому Художественному театру. Он вымолил у Чехова добро на постановку.
Писатель сдался. И поступил правильно – новое прочтение имело оглушительный успех. Впоследствии изображение чайки даже стало центральным символом МХАТа. Создав «Чайку», Чехов пополнил мировую сокровищницу классической драматургии. Ну а после ее успеха во МХАТе он навсегда оставил мысли о том, чтобы не писать для театра.
