Верка, лежа на мягкой, пуховой перине никак не могла поверить в реальность всего происходящего. Где её реальная, цивилизованная жизнь с магазинами, торговыми центрами и кинотеатрами? Как бы она сейчас хотела попасть в душ, подставив тело и большой живот, в котором бесконечно резвился её малыш под теплые струи воды. А потом чашка кофе с кусочком шоколадки... Мечта. А в реальности- жаркая баня , запах трав, насквозь пропитавший все её тело, холщовая широкая рубаха, которая нещадно терла нежное тело. Еда- самая простая, без изысков, и бесконечная работа.
Начало тут.
Воровка Верка. Привычка брать чужое до добра не доведет
Нет, Верку не заваливали непосильным трудом, работу ей давали по силам.
Старикова внучка, почти ровесница Верки, научила ту теребить пух, прясть его и разволаживать шерстяную нить, чтобы она не скручивалась, и была ровная.
Очень смешно было Вере, когда дед поставил перед ней прялку, дал в руки самую настоящую лопату, только с досточкой для сидения, сунул в руки веретено, и сказал- прядИ, что спрядешь, из того и свяжешь. Плохо спрядешь, будет толстая нить- мальцу неловко будет, натрет кожу нежную.
Первая пряжа корявая была, в палец толщиной. Ох, и плакала тогда Верка, да Нина быстро ее успокоила, сказала, что на носки ту пряжу пустит, а ты мол тренируйся, учись.
И ведь получилось у Верки! Несмотря на живот, который уже сильно мешал, ловко ногой нажимала она на педальку прялки, весело крутилось колесо старой рукодельной машины, уже и нить с колеса не спрыгивала, тянулась ровнехонько, отбрасывая причудливые тени под свет старой керосинки .
Даже вязать Верка научилась, хотя до этого и в руках никогда не держала спицы. Старик заставил Верку связать малышу носочки, шапочку и рубашку, мол, пора уже и о приданном для мальца побеспокоиться, а мамкой сделано, да с душой, оно для детского тела пользительно.
Потом Верка долго растирала вязанную одежку снегом, и стирала в талой снеговой воде, и снова растирала, и стирала. Ни о каком порошке и речи не шло. Научилась Вера варить щелок, набирая древесную золу и заваривая её кипятком. Этим раствором и стирала. После всех процедур детская одежка стала такой мягкой, нежной, и пушистой, что будущая мать часто прижималась к крохотной одежке щекой, и мечтала, что совсем скоро так же будет прижиматься к своему сыночку.
Дед с ней практически не разговаривал, если только не отдавал очередное распоряжение. Иногда переговаривались с внучкой, которая всегда советовала разговаривать с малышом как можно чаще.
В одну весеннюю ночь, когда зима все еще бушевала не хотела уступать весне свои права малыш попросился на свет божий. Долго мучилась Верка, выбилась из сил, пока наконец-то не услыхала слабый писк своего новорожденного сына.
Долго-ли, коротко-ли, а оправилась Верка от родов, в силу вошла. Малец новорожденный тоже рос, да сил набирался. Маленький родился, слабый, все Верка переживала, как бы чего не случилось, но старик, только глянув на него, вынес свой вердикт.
-Не печалься, жить будет. А то что мал да худ- то не беда, были бы кости, а мясо нарастет.
Неспокойный малыш был, крикливый шибко. Целыми днями кричал да корчился. Дед и в баню его носил утро- вечер, и в отварах разных купал, да много чего делал, такого, от чего мурашки у Верки по коже шли. И плакала она, и кричала, а только успокоилась, когда поняла, что после лечения дедовского легче её сыну становится.
-Ну все девка, обиходил я мальца, недуг его, что в голове сидел, на березку перевел. Расти будет, как и все детки. С головушкой все в порядке, обманули дохтора тебя, умнее иных сын-то твой получился.
Только вот с ручкой его я тебе не помощник, сама знаешь, почему так вышло. Да то не большая беда, иные и совсем без рук живут, а у твоего одна-то здоровая есть, а эта в половину силы работает, потому как короче другой она вполовину.
Вера рассматривала ручку своего сына сначала с содроганием, а сейчас успокоилась. Ничего сильно страшного и нет, просто одна ручка немного недоразвитая, короче второй, и не полностью сформирована кисть. Зато здоровой ручкой малыш уже крепко хватал Веру за одежду и сжимал кулачок, сладко причмокивая губками.
-Собирайся, девка, ничего не забывай. Нынче Катерина явится, поутру восвояси тебе пора.
-Спасибо, дедушка! За все вам спасибо! За меня, за сына, за знания, что я от вас получила. Спасибо, что помогли вы мне, несмотря на то, что не достойна я доброты вашей.
-Достойна, недостойна, то не нам решать. Мое дело помогать таким вот заблудшим, как ты. Теперича-то науку усвоила, знаешь, что негоже людям лихо да худо делать, ведь никогда не знашь, где расплата настигнет, толи завтра, толи через 7 поколений. Люди-то, они каки несмышлены бывают, живут, торопятся, зло творят, да думают, что безнаказанно оно, а он- дед посмотрел на небо, он ить все видит, да знат, кого и когда наказать. Свое наказание кажный получит. Только нет страшнее наказания, когда за грехи твои дитя безвинное расплачивается. Вот предки твои казнили, руки-ноги рубили, да не думали, что страдать потомки будут. Ты крала, чужое брала, тоже ить не думала. А вон оно как бывает. Впредь, чем плохо поступить- подумай хорошень, да детям своим наказывай худо не делать. Домой, к матери ступай, извелись они вместе с мужем, ищут тебя. Все хорошо у тебя будет, коли жить как должно станешь. За мальца не переживай, рука хоть и болит у его, так ненадолго это. Как жизнь свою прежнюю забудет, так болеть у его и перестанет.
-Как это, дедушка? Какую прежнюю жизнь?
-А толи ты не поняла ишшо, что переродилась душа, да память старая осталась? Парнишкины муки пока испытывает он.
-Дедушка, так он -то за что страдает? Нельзя-ли сделать так, чтобы мне ту боль передать?
-Как же нельзя, когда можно. Только всю боль не передам, пополам могу поделить. Слушай меня. Как только станет он у тебя в плаче заходиться, ты его к себе шибче-то прижимай, да слова вот эти сказывай. Ему полегчает, ну а ты- терпи.
***
" Маленький мой, хорошенький, да что же ты так плачешь? Ну не понимаю я, что ты хочешь, может у тебя что-то болит? Ну пожалуйста, перестань плакать, успокойся хоть на 5 минут! Может ты голодный, или у тебя животик болит? Или ручка болит?- Вера, развернув одеяло, смотрела на своего новорожденного сынишку. Её взгляд был полон любви, жалости и раскаяния. Бедный мой мальчик, как же мне искупить свою вину перед тобой? Виновата я, виноваты наши предки, мои, и папкины .И папка твой тоже виноват. За что же ты страдаешь, маленький?
Завернув сына в одеялко, Вера крепко прижала его к себе, и начала качать , про себя повторяя слова.
Маленькое, красное, сморщенное личико ребенка смотрело на Верку на удивление ясными глазками, такими яркими, что казалось, в этих глазах можно было утонуть. Было в этом детском взгляде что-то такое, не по детски осмысленное, такое взрослое, умудренное опытом , что казалось, эти глаза испытали в своей жизни такое, что не каждому взрослому дано. Потихоньку надрывный плач ребенка успокоился, и дитя, мусоля соску, затихло.
Рука нестерпимо болела, да так, что Вера боялась уронить сынишку.
-Мам, помоги пожалуйста!
-Вер, что? Подержать? Опять рука болит?
-Подержи, мам. Пусть поспит. Рука нормально, не болит. Устала просто.
Не хотелось женщине беспокоить мать, она ведь и половины того, что у деда-старовера с ней произошло матери не рассказала. Просто не хотелось ей этих рассказов. Да и кто поверит, что в наше время, в мир мобильных телефонов и цифровых технологий где-то там, в лесу, вдали от цивилизации живет старый дед, с освещением от жировухи и керосиновой лампы, стирает его внучка вещи в реке раствором золы и воды, называемой щелоком, едят простую еду, ту, что вырастили сами или поймали в лесу и совсем не переживают от того, что нет у них туалета в доме и телевизора в каждой комнате.
С теплотой вспоминала Вера то время, что провела она в лесной избушке. Хоть и нарядилась в свои любимые, привычные вещи, а так хотелось снова почувствовать грубую холщевую ткань на своем теле, хотелось вновь оказаться в жарко истопленной бане, вдохнуть сухой, горячий воздух, пропитанный ароматом лесных трав, похлестать себя березовым веником и еловыми лапками, после которых тело так приятно пахнет хвоей, словно ты и сам превратился в ёлку. Не хватало ей таких теплых, уютных разговоров по вечерам с дедовой внучкой, таких простых, где две взрослые женщины слушали друг дружку, открыв рот. Нина, внучка, рассказывала Верке секреты жизни вне цивилизации, учила её таким казалось бы простым вещам, о которых Вера раньше и не слышала, хоть и прожила пол жизни в деревне. Так спокойно там говорили и о жизни, и о смерти, и о рождении детей, что казалось, знают эти люди какую-то простую истину, понятную только им.
Вера рассказывала Нине о цивилизации, о мобильных телефонах, о телевизорах, о кафе и ресторанах, и Нина, взрослая женщина, тоже удивлялась, и никак не могла понять, зачем куда-то ходить, чтобы посмотреть на большом экране чужую, ненастоящую жизнь, когда вокруг столько всего живого, настоящего.
-Почто вы глупые такие? Зачем вы душу свою и разум ненужным забиваете, бренным и лишним? Зачем смотреть на то, что другие выдумали? Ты вот выйди на крылечко, да тишину послушай, знашь, сколь всего нового и неизведанного та тишина тебе скажет? Птицы, что поют, да чирикают, словно сказки сказывают, где бывали, да что видали. А деревья, деревья-то как разговаривают! Ить у кажного деревца свой голос, свои рассказы. Ветер- странник кричит о своих путешествиях, деревья качаются, да ворчат на его, непутевого, и птички, птички-то тоже ить возмущаются, мол, прилетел, покой наш нарушил, ух, разбойник. А средь разговоров природных да красоты окружающей и на душе спокойнее становится, душа сама тебе сказывать станет, что на ей грузом лежит, каки заботы тревожат её, да и заботы те как -то сами по себе средь природы решаются. Негоже о плохом думать, когда сама природа тебя успокаиват. Забыли люди, что сама земля-матушка с имя разговоры разговариват, от того и все беды у вас происходят. Сам лукавый во искушение вас вводит, мол, возьми, укради. Это ить все ненужное, бренное. Хоть сколь ты злата- серебра на себя напяль, а душа твоя краше от этого не сделается, только лукавый пуще прежнего во искушение тебя поведет. Прадедушка мой всегда сказывал, что нагими мы в этот мир пришли, нагими отсель и уйдем, ничего земного с собой не взять, окромя чистоты душевной да помыслов светлых.
-Ну как же, Нина! Ведь ты же молодая, красивая. Неужели тебе никогда не хотелось красивой одежды, удобств в доме, да комфорта, в конце концов.
-Не одежка красит человека. Глупые вы люди, по виду человека судите, да по одежке встречаете. Вот наряжен ты, намалеван, а смой с тебя все, да в рубище одень, так ничем ты и не приметен станешь. За всей этой одежкой лицо человеческое теряют люди, хуже зверей становятся.
Часто разговаривали женщины, искренне удивляясь странному мышлению друг друга. Не могла Вера понять, как можно так жить, и не хотеть ничего улучшить. Да только чем дольше находилась она в домике старика, тем больше правды в словах Нины видела.
Продолжение ниже по ссылке
С вами как всегда, Язва Алтайская.
Пишите комментарии, ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал. А если вам нравятся мои рассказы, то делитесь ими в соцсетях, не будьте жадинами, пусть и другие почитают тоже.
А тут есть еще интересные рассказы.
Душа с годами все моложе, вот если бы еще года не выдавала рожа
А еще, с некоторых пор я работаю в новом формате- пишу на заказ. Но! Пишу не простые тексты, а именные, персональные, уникальные сказки о Вас, ваших родных и близких на заказ. Написаны эти сказки специально для Вас, по той информации, которую даете мне именно вы! Оказалось, что этот формат очень интересен людям именно в качестве подарка, необычного и креативного. А хотите, я и для Вас напишу Вашу собственную, именную сказку о Вас и Вашей семье? По вопросам сотрудничества пишите в сообщения.