Слегка поутих хайп по самому популярному на данный момент сериалу Netflix, который менее чем за месяц посмотрело около 100 млн пользователей. Сейчас, когда история обрела, скажем так, четкие рамки, самое время писать рецензию.
Никто, думаю, не сможет оспорить того, что мы наблюдаем феномен. Если искать причину, по которой каждая собака знает об этом шоу, можно заблудиться. Этого не спишешь на корейскую волну – даже самые известные и проверенные временем дорамы не набирали и половины от просмотров «Игры в кальмара» (вспомним, «Королевство» – популярность за счет зомби-тематики и выхода на том же Нетфликсе, «Гоблин» – за счет сюжетной насыщенности самого проекта, «Любовное приземление» – за счет политизированности конфликта Северной и Южной Кореи). Какую-никакую аналогию можно провести с «Паразитами» Пон Джун Хо, неожиданно для всего мира получившими высшую награду премии «Оскар». Не спишешь популярность и на PR-уловки. Как уверяет Netflix, средства на продвижение сериала распределялись в основном в пределах Южной Кореи.
Вирусное распространение дорамы – причина, лежащая на поверхности. Будто бы «эффектом бабочки» это повлекло за собой самые неожиданные последствия в разных странах мира. От невинного массового помешательства на приготовлении сахарных сот (печенья «Дальгона») и покупки зеленых номерных костюмов, масок и розовых плащей до мошенничества в крупном размере с криптовалютой и ставками во всевозможных онлайн-казино, а также до использования символики в рамках массовых демонстраций. Что самое страшное, до перенесения самой игры в реальность (!).
Мы слышали о гладиаторских боях, конных скачках, петушиных боях, тавромахии (боях быков) и т. д. – созданных человеком игр во имя насилия и смерти, обнажающих звериную сторону натуры. Мы знакомы с «Королевской битвой», «Голодными играми», «Пилой», «Алисой в Пограничье», «Бегущим человеком» и т. д. – романами, комиксами, фильмами с сюжетной реализацией мотива инстинкта самосохранения в рамках навязанных извне условных ситуаций. Мы смотрим «Игру в кальмара», вместившую в себя отголоски южнокорейского фольклора, мировой истории и художественной культуры.
Дораму есть за что ругать (в частности, за финал – об этом в самом конце), некоторые сюжетные ходы предсказуемы и прозрачны, как закаленное стекло в 7-й серии. Но, боже, как искусно Хван Дон Хек с командой сделали этот проект (!). В отдельных моментах (как правило, в кульминации каждой из игр) напряжение достигает такого предела, что будто бы физически ощущаешь движение нервных импульсов из собственного головного мозга. Как бы там ни было, в этом плане впечатления незабываемые.
«Игра в кальмара» неиллюзорно вскрывает ряд проблем, повсеместно присутствующих в современном обществе. Во-первых, проблема рабства. И здесь речь идет не только об экономическом рабстве, в котором оказались участники игры – неудачники и конченые люди, но и о рабстве как зависимости, как о нахождении в плену губительных желаний. Рабство здесь тотально – нет ни одного персонажа, которого можно было бы назвать свободным: пресытившиеся, лишенные всякого интереса к жизни и человечности ВИПы; озверевшие, превратившиеся в загнанных животных игроки; безрассудно ищущий доказательства, не знающий покоя детектив.
Во-вторых, проблема отчуждения. Каждый из персонажей одинок. С трудом налаживают между собой контакт даже те, которые связаны детской дружбой. Сакральную функцию на протяжении всей игры выполняет и имя, раскрытие которого практически всегда символизирует сближение участников (вспомним, персонажи, как правило, идентифицируются только по номеркам на одежде). Пробивает эту брешь все время Сон Ки Хун, или № 456 (Ли Джон Джэ), добряк-протагонист, не оставляющий попыток наладить связь с окружающими.
Символична его связь с О Иль Намом, или № 001 (О Ен Су). Первый и последний игрок, альфа и омега, начало и конец.
Наиболее яркое выражение эта проблема нашла на примере эволюции героини № 067 от «эй, ворюга» до Кан Сэ Бёк (Чон Хо Ен), без спойлеров.
В-третьих, проблема воздаяния. «Око за око, зуб за зуб» или «ударят в правую щеку, подставь левую?» Оба эти принципа имеют место. Вопрос открыт. Знаково в связи с этим символическое противопоставление двух лидеров, олицетворяющих здесь насилие / ненасилие, – Сон Ки Хуна, или № 456 (Ли Джон Джэ), и Чан Док Су, или № 101 (Хо Сон Тхэ).
Но, надо сказать, арка каждого из участников игры находит в этом плане логически оправданное и достойное завершение.
Ложкой дегтя, как и водится, стал финал. По определению заключительная часть должна сорить ответами, здесь же буквально с каждой сценой сюжет обрастал новыми вопросами. Мы так и не поняли, что скрывается за очаровательной улыбкой вербовщика (Кон Ю); нам не дали ни единого шанса выяснить, что не так с ведущим (Ли Бен Хон); мы не узнали о судьбе 14 игроков, которые оказались вне регламента игры, не вернувшись в нее; перед нами не было оправдано попрание в итоге одного из главных принципов игры (№ 001); нам не объяснили, почему Сон Ки Хун принял решение, не дружащее как с логикой поведения его персонажа, так и с логикой в целом.
Эту дораму любят и почитают за картину мира. Эту дораму ненавидят и оскорбляются ею. Равнодушных нет, а значит, цель создателей «Игры в кальмара» достигнута. Уже вижу, как у кого-то сверху потянулась рука к кнопке «play» для включения вальса И. Штрауса.
