Сергеев тоже проснулся от грозы. Первая мысль была о том, что на ферме опять может выбить подстанцию, и тогда утренняя дойка может оказаться под угрозой. Он двинулся взять телефон, посмотреть время, и тут почувствовал, что на его руке спит женщина. Сергеев вспомнил, что вечером, когда он собрался ехать на ферму за помощницей, в дверь робко постучали. Он быстро подошел к двери, открыл и на мгновение опешил: на пороге стояла Наташа, та самая, за которой он собирался ехать. Хотя, по правде сказать, он уже сомневался, стоит ли это делать: в тайне это сделать не получится, ведь он заберет ее на виду у всех ее подружек, а разговоры тут же пойдут по всему селу. А занавески, в конце концов, он и сам сможет повесить.
Но она уже стояла на пороге. Она смущенно смотрела на него снизу вверх. Юрий тоже некоторое время молча смотрел на нее, потом она проговорила:
- Я вот... пришла, я подумала, зачем вам туда, я лучше сама. А там я сказала, что не пойду к вам, что передумала. Так что не подумайте ничего, я только помогу вам, и все.
Сергеев отступил, давая ей возможность войти. Наташа осмотрелась. Окна были закрыты газетами, кровать застелена синим шерстяным одеялом.
- У вас тут, как в казарме, - проговорила она. - Можно я похозяйничаю? Где тут у вас все?
- Конечно, хозяйничай! – разрешил Сергеев, подошел к шкафу, распахнул его:
- Вот здесь бери все, что найдешь.
Наташа сначала робко, но потом все увереннее доставала из шкафа пододеяльник, наволочки, на верхней полке нашла тюлевые гардины. Она достала из сумки тесемку, булавку, быстро и умело собрала гардину на тесемку.
- Нужно вбить гвозди над окном, - сказала она, - раз у вас нету карнизов.
Сергеев нашел молоток, два гвоздя, и скоро окно преобразилось, а в комнате стало гораздо уютнее. Воодушевленная похвалой хозяина, раскрасневшаяся Наташа принялась за второе окно, потом стала надевать пододеяльник на одеяло.
- А я не люблю возиться с пододеяльниками, я подкладываю под одеяло простынку – и все.
- Но так ведь лучше, уютнее. - бормотала девушка.
- А ты с кем живешь? – спросил Сергеев, чтобы о чем-то говорить.
- Я? – Наташа помолчала. – С мамой и Антошкой.
- А Антошка – это брат?
- Нет, сын. Мой сын. Ему два года.
- А тебе сколько?
- Мне? – снова переспросила Наташа. – Мне уже двадцать.
«Уже!» - усмехнулся про себя Сергеев. Девчонка! Однако сына уже умудрилась родить.
- А кто отец? Он здесь живет?
- Нет, не здесь.
Видно было, что ей не хочется говорить об этом.
- А у вас есть дети? – спросила она.
- Видишь ли, - начал, как обычно Сергеев, если хотел произвести необходимое впечатление, - не от каждой женщины мужчина хочет иметь детей. А я еще не нашел такую.
Наконец все было сделано, и Сергеев предложил выпить чаю. Они вышли в кухню, Сергеев достал из шкафа бутылку шампанского:
- Я думаю, что чудесное преображение моей холостяцкой берлоги должно быть отмечено.
- Нет, я не буду пить! – Наташа замахала руками.
- Пить? А я разве приглашаю тебя пить? Что ты! Это благородный напиток не для того, чтобы напиваться, а именно для того, чтобы почувствовать, как хорошо тебе с тем, с кем ты его пьешь. Или тебе со мной плохо?
- Нет, не плохо.
- Тогда давай выпьем!
Он открыл бутылку, налил вино, поднял свой бокал, глядя в глаза девушке:
- За твои умелые руки!
Она слегка пригубила вино, он выпил залпом, налил еще, подлил ей. Вино разогрело его, он вспомнил, что у него давно не было женщины...
...Он всмотрелся в ее лицо. В свете молний ее разбросанные по подушке волосы, казалось, шевелились, слегка приоткрытые губы, румяные щеки – все это делало ее прекрасной, и Сергеев невольно залюбовался ею. Он вспомнил, как она пыталась рассказать ему о своей жизни, как ее, семнадцатилетнюю, обманул командированный на уборку шофер, как родился ее Антошка... А он закрывал ей рот поцелуями. Ее белое круглое плечо было так близко от его губ, что он не удержался и поцеловал его.
Сергеев осторожно встал, стараясь не разбудить Наташу. Внезапно возникла мысль: что дальше? Ведь она поверила в то, что очень нравится ему, что у нее лучшие глаза, губы, грудь... А утром? Что он скажет ей утром? Сергеев вышел в кухню, выпил из чайника теплой воды. Нужно разбудить Наташу затемно: не нужно, чтобы видели, как она идет от него. Не для него – для нее не нужно. Он почему-то с неприязнью подумал о том шофере, который обманул и бросил ее. А он сам? Лучше ли этого шофера?
Сергеев посмотрел на часы: шел четвертый час. Скоро рассвет, потянутся на работу механизаторы, погонят коров на пастбище... Он подошел к кровати. Наташа безмятежно спала. Сергеев наклонился над нею, поцеловал в шею. Переборов желание схватить ее в охапку, целовать все ее тело, он проговорил:
- Пора вставать, соня!
Наташа открыла глаза:
- Который час?
Она быстро села на кровати, подтянув одеяло к подбородку. В глазах ее затрепетали страх и ужас.
- Я не хотела, - бормотала она, - извините!
- Тебе куда нужно – домой или на ферму? – спросил Сергеев.
- Мне на утреннюю дойку, - проговорила Наташа, быстро одеваясь. – В четыре мы собираемся возле магазина.
Он проводил ее до двери, и она побежала по еще темной улице к магазину. А Сергеев снова лег в постель. На душе было не очень комфортно. Конечно, такой молодой, горячей у него не было давно. Все больше были опытные, знающие, чего хотят, женщины. Но говорить всерьез об отношениях с этой девочкой? Почему он не удержался? Он вздохнул недовольно, поставил будильник на полшестого и повернулся набок. Новый удар грома заставил его встать. Не наделала бы гроза беды!