Предупреждение: данный материал содержит описания психотипов персонажей фильма, интерпретацию их действий и их реакций на основании личного взгляда автора и его понимания психологии, так что оный психологический анализ может вызвать неприятные эмоции у некоторых читателей, не имеющих предрасположенности к копанию в глубинном психологическом обосновании смысла человеческих поступков.
1 часть "Начало" | 2 часть "Качели для Тоси" | 3 часть "Психологические защиты Фили Егорова и древесный нарциссизм Ковригина" | 4 часть "Психологическая травма Ильи Ковригина" | 5 часть "Анфиса против всех" | 6 часть "Спрячьте меня за плинтусом" | 7 часть "Признание Анфисы. Девчата на распутье" | 8 часть "Цирк приехал" | 9 часть "Любовь и ложки" | 10 часть "Дизлайк" | 11 часть "Слезы Анфисы" | 12 часть "Качели для Ковригина" | 13 часть "Финальная загвоздка"
Сцена 23: Дарю в подарок я браслет...
Илья лежит на кровати то уткнувшись головой в подушку, то на боку в позе младенца, посасывая сигарету. Аутостимуляция Ильи изредка нарушается возгласами переживающих за него коллег. На дружеские прикосновения он реагирует умеренно агрессивно, так как на фоне остро переживаемого им чувства собственной ничтожности и отверженности не может адекватно оценивать намерения относительно него. Разум понимает, что о нем заботятся, но эмоции перевешивают и бьют тревогу: каждое прикосновение - это вход в условные личные границы. Которые настолько сейчас зыбки, что Илье кажется, что он сейчас рассыпется на множество осколков от любого вторжения со стороны.
Эмпатия коллег к Илье нарочито ярче выражена, чем это следует ожидать от мужского коллектива. Чувствуется фоном еще и их страх за возможные негативные последствия его самочувствия. Скорее всего, у них уже есть опыт урегулирования депрессивных состояний своего инфантильного лидера и сейчас они усиленно транслируют отеческую заботу к нему. Этим они терапевтически вводят и поддерживают Ковригина в более-менее стабильном состоянии всхлипывающего младенца. Но как только они перестанут это делать, он, лишенный их внимания, может впасть в острое аффективное состояние, чего они и опасаются. Лишенный поддерживающей терапии в виде родительской заботы ("Может яишенки?", "Может, за пивом сгонять?") Ковригин, скорее всего, переключится в перенос нестерпимых эмоций на неодушевленные предметы, о чем говорилось в 4 части этого разбора. Этого никому не хочется, тем более, что вещи в комнате принадлежат не только Илье, который крушит все без разбору: не принимая во внимание, его эта вещь или нет.
Опасаясь деструктивных действий Ильи и чувствуя некоторую степень ответственности за происходящее, в комнату заходит добряк Филя: он едет в город и принимает заказы. За ним приходит деловитый Ксаныч и просит Фильку в городе купить для Надюши предметы нижнего белья "самого дорогого, в пределах суммы": предусмотрительный Ксаныч готовится к первой брачной ночи. Филя даже не удивляется: видимо это не первый заказ от Ксаныча подобного рода.
В процессе мозгового штурма рождается блестящая идея: купить Тосе в подарок часы с золотым браслетом. Дорогой аксессуар воодушевляет Илью: мысли о премиальном гаджете приподнимают его из ощущения собственной ничтожности перед Тосей и сулят надежду вновь завоевать ее расположение. Тося, покоренная столь ценным подарком, наконец перестанет его отвергать: ведь придя к ней с золотыми часами, он перестанет быть для нее НИЧЕМ.
Илья ощущает острую боль от ощущения ненужности для той, на кого спроецирован образ его матери. С другой стороны, в той, кому он нужен - в Анфисе, он не в силах "узнать" "мать" - потому что мать для него как раз та, кто его отвергает, а не та, кто за ним бегает. Получается такой парадокс: Илья опознает "мать" по признаку отвержения. И влюбляется только в такой ускользающий психотип.
Илья отдает последние 80 рублей. Такая бедность удивительна для передовика, ударника и холостяка. Ксаныч и остальные добавляют недостающую сумму и Филька уезжает.
Сцена 24: Часы разбил я в комнате, когда / Ты уходила в шелесте минут (Рагим Рахман)
Ковригин вежливо проникает в комнату и не менее ласково просит Мамверу и Катю выйти в неотапливаемый коридор с минусовой температурой на несколько минут в домашней одежде. На удивление, девчата соглашаются, но только для того, чтобы подслушивать и подсматривать. Здесь не хватает кадра, как Мамвера забирается на ведра и смотрит через окно над дверью, а Катя одним глазом наблюдает в замочную скважину, готовая кашлянуть в нужный момент.
Тося ждет от Ильи агрессии, сама готовая в ответ напасть. С ловкостью профессионального вора-"съемщика", специализирующегося на краже наручных часов, Илья одним неуловимым движением защелкивает браслет на Тосиной руке. Тося обомлевает: никакими украшениями кроме дешевой брошки в своей жизни она не владела. А тут серьезный "механизм", да еще и с золотым браслетом!
Подглядывающая в замочную скважину Катя вовремя дает условный сигнал: покашливание. Тося не по своей воле переключается на режим восприятия "Ковригин-БАБНИК", меняя коренным образом свое отношение к нему (о гипнотическом кодировании Тоси Катей я рассказывал в части 4, сцена 10). Илья вдруг предстает перед ней в демоническом виде и его радостная улыбка ей видится как инфернальный смех злодея, а то, что он присел от сильного перенапряжения - наглым захватом ее территории.
Тося, наблюдая перед собой агрессивного и ржущего нахала, вольготно и нагло расположившегося на табуретке, сделанной Ксанычем с такой любовью, остро почувствовала сострадание к табуретке: не смей марать символ любви!
Ковригин опять впадает в аффективное состояние и ему ничего не остается, кроме как разместить свою боль в вещи, ставшей предметом раздора - в часах. Вещь, на которую спроецирована боль, должна подвергнуться разрушению - так она будет идеально соответствовать перенесенному на нее состоянию ничтожества. Одного удара оказалось недостаточно и Илья додавил сапогом браслет: "Вот как ты из меня душу вынимаешь! Как я из часиков выдавливаю колесики!".
Тося, отрезвленная взрывной агрессией Ильи, ненадолго остается наедине с недолгим ощущением своей неправоты.
