Читатель "Московских историй" Виктор Терехов продолжает серию воспоминаний о своей коммунальной квартире у Никитских ворот. На этот раз о личном - о родителях, а также о новых соседях и о "незаконченном романе".
В середине 60-х мои родители развелись. Отец - фронтовик-танкист, награждённый орденом и медалями, - работал конструктором в КБ «Алмаз». Он был рационализатором и радиолюбителем, всё время что-то изобретал и паял, и мне казалось, что папа всё на свете может. Но вот справиться с алкоголем отец не сумел. Постепенно ситуация ухудшалась, он стал пропускать работу, последовало понижение в должности, потом увольнение. В итоге мама не выдержала подобной жизни.
Жилищную проблему решили просто. Дедушка и бабушка давно умерли, а комната была большая - 31 кв. метр, с двумя окнами. Посередине комнаты возвели капитальную стену, прорубили дополнительную дверь, добавили радиатор отопления, и из одной большой, получилось две длинных комнаты. Что интересно – в моей памяти совсем не сохранилась прежняя большая комната, хотя я уже тогда был школьником. Многое помню: детский сад, даже дом в деревне, где мы отдыхали у родственников, когда мне было три года, а вот ту комнату не запомнил.
Через некоторое время отец поменял эту свою комнату на другую, тоже в коммуналке - на улице Гашека. От Никитских туда идти быстром шагом минут двадцать пять, так что отец всё равно постоянно приходил в гости к нам или к своим старым друзьям. Несколько раз родители опять пытались жить вместе, но перебороть пагубную привычку отцу так и не удалось, всё повторялось. В конце концов, всё это закончилось трагически: отец умер, едва отметив пятидесятилетие.
К нам, в его бывшую комнату, заселилась новая соседка, Ольга Александровна, когда-то работавшая в Театре Сатиры. Характерно, что всех старых обитателей квартиры я всегда звал «тётя» и «дядя», а вот новых соседей уже по имени-отчеству. Дама она была видная, постоянно что-то строчила на швейной машинке, к ней часто приходили клиентки. Мама говорила, что она шила грации (разновидность корсета).
Ольга Александровна постоянно ругалась с соседом Изей, который любил слушать за стенкой пластинки на полную громкость. Да и мне позже перепадало - у меня уже в 10-м классе появился магнитофон, а слушать тихо рок-музыку я не любил. Помню ещё, что Ольга Александровна обладала красивым голосом и часто пела в душе. Несмотря на то, что она уже была на пенсии, с возрастом красоту не потеряла. К ней часто из Тбилиси приезжал её старый её поклонник, Давид, отец одного легендарного футболиста. Он был поначалу очень недоволен, что сын не стал врачом, как родители: «Э-э, только мячик гоняет! А был бы уважаемым человеком…».
У Ольги Александровны в Севастополе жила племянница Наталия с мужем, капитаном первого ранга, и дочерью. Наталия периодически приезжала в Москву и останавливались у нас, на Никитских. С ней часто приезжала дочь Татьяна. Она была старше меня на год, студентка, высокая и стройная, внешне похожая на свою тёзку (актриса Иваницкая) из сериала «Адъютант его превосходительства». Кстати, Татьяна тоже имела привычку громко петь в ванной комнате. Я на неё запал, и, как пел Галич, «и в Пекин её водил, и в Сокольники», однако её родителям это не нравилось, и они всячески препятствовали нашему роману. Тогда элитой считались флотские офицеры (тем более, в их родном Севастополе), я же для них никакого интереса не представлял. К тому же Татьяна была девушкой довольно строгих правил, обожала театры, я же тогда серьёзно увлекался рок-музыкой, к которой она была совершенно равнодушна. Так наш «красивый незаконченный роман» потихонечку сошёл на нет.
Позже Ольга Александровна очень помогла маме, ухаживая за моей больной тётей, которую мама взяла к нам жить после инсульта Я ушёл служить в армию, а маме оставалось доработать год до пенсии - она не могла уйти с работы. Вернувшись домой, я уже не застал в живых ни тётю, ни Ольгу Александровну, а в её комнате уже проживали новые соседи - бабушка Валентина Кирилловна с внуком Володей, студентом «Щуки».
Предыдущие "Никитские серии" можно прочитать, пройдя по тегу #виктор терехов
