В далёкие уже 1950-е годы один из видных функционеров Коммунистической Югославии Милован Джилас, достигший к тому времени многих вершин власти югославского государства, пишет книгу о правящем классе. Казалось бы, обычное дело марксиста – обличить правящий класс буржуазного государства в эксплуатации пролетариата, но вся книга Джиласа была посвящена идеологии коммунизма и рассмотрению механизмов власти в уже вставшем на ноги социалистическом государстве. Центральная, реально правящая, часть этого властного механизма и названа в книге «новым классом» - Номенклатурой (сам термин не придуман Джиласом, а к тому времени невозбранно существовал уже лет тридцать как в Советском Союзе), вне которой нет власти, нет государства и нет, фактически, социализма как такового.
История формирования номенклатуры (Нового Класса) причудлива и заслуживает отдельного рассмотрения, здесь же можно ограничится только цитатой:
«Новый класс сформировался окончательно лишь после того, как он пришел к власти. Его классовое сознание должно было развиться раньше, чем его хозяйственная и вообще реальная его сила, так как он не имел корней в жизни своего народа. Класс этот определял свою роль по отношению ко всему остальному миру с чисто идейной, отвлеченной точки зрения»
Долгая история человеческой цивилизации, казалось, давала аналогичные примеры в предшествующие эпохи, где власть на длительном временном интервале принадлежала группе людей, объеденных внеэкономическими (мягко говоря) интересами. Тот же Древний Египет или иезуитское государство в Южной Америке – там вся деятельность, сверху до низу и обратно, посвящалась достижению мира горнего и как вариант – жизни вечной. Конечно, в блаженстве и конечно – только для тех, кто достоин, кто следует наставлениям падре и Великих Домов, доводимых до простого народа соответствующими структурами. Которые, собственно и являлись государством в современном его понимании.
Но нигде и никогда ранее, идеологически мотивированная власть не отказывалась от «Мандата Неба», не объявляла саму себя «плотью от плоти народа», публично возводя в добродетель отказ от какого-либо религиозного, во всех видах, мировоззрения.
Разумеется, реалии жизни несколько, так сказать, подправили воинствующую безрелегиозность новых «красных» властей. Пришлось, скрипя зубами, с 1917 года терпеть наличие граждан с религиозным сознанием, а когда сильный враг прижал задом к обледеневшей кремлевской стене, то и пойти на некоторые послабления в части самоуправления религиозных общин, расширения обучения «религиозных кадров» и прочее. Не только для православия, но и для других издревле присутствующих на российской земле религиях.
Уступив раз, номенклатура не могла не уступать дальше и даже отдельные попытки перехватить инициативу в части морали и нравственности, «Кодекс строителя коммунизма» тому пример, ни к какому возврату к истинно ленинским антирелигиозным ценностям привести не могли. А других у нового класса не было.
Оказавшись без каких-либо моральных ценностей, как без руля и ветрил, номенклатура неизбежно начала дрейфовать к ценностям материальным. Не в смысле спецбуфетов, спецзаказов и спецраспределителей, на что с гневом, достойным лучшего применения набросились партийные же (!) публицисты в годы перестройки и гласности, а к построенной народным потом и кровью, а то и на костях, советской промышленности.
Случилось это в годы разрядки, полёта «Союз-Аполлон» и первых нефтяных сверхдоходов. Если внимательно посмотреть, что именно строилось тогда в советской промышленности, то можно с удивлением обнаружить, что практически все закупленные за нефтевалюту заводы не обеспечивали полного замыкания технологических цепочек внутри не то что СССР, а даже СЭВ (экономического советского блока – Совета Экономической Взаимопомощи, 32 страны по всему миру). Всегда были критически важные компоненты, поступавшие исключительно из западных стран, казалось бы, непримиримо враждебных к социализму вообще и конкретно к его реализации в СССР и других странах СЭВ.
Для примера можно привести газонефтехимию и производство пластмасс. Не смотря на все рекорды добычи нефти и газа, что СССР до самого своего роспуска, что Россия до 2015-2018 года, критически зависели от импорта:
1. полимеров пропилена
2. полимеров винилхлорида
3. полимеров стирола
До сих пор самыми импортозависимыми остаются рынки линейного полиэтилена, ПВХ-Э, а также АБС-пластиков, где доля зарубежной продукции близка к 70%. Соответственно, сохраняется зависимость производства упаковки, кабельной продукции, пластиковых комплектующих для машиностроения и прочего по всем технологическим цепочкам от импорта продуктов переработки добытых в России нефти и газа.
Не понимать этого невозможно, а если такая ситуация сохранялась на протяжении почти 45 лет – с начала 1970-х годов до середины 2010-х, то сугубо по воле заинтересованных сторон. Как со стороны СССР, так и со стороны стран Запада. Ну если «акул капитализма» (с нюансами, о которых позже) можно понять, то какой смысл был у власти СССР, а именно высшей номенклатуре КПСС, поддерживать эту критическую, ещё раз повторю, зависимость?
Ответ есть и для знающих реалии капиталистического общества – понятен с первого взгляда и слова. Звучит он так - «национализация убытков и приватизация прибыли». Проверено в РФ не одной сотней уничтоженных предприятий после 1991 года, руководство которых «вдруг» стало баснословно богатым.
Отойдя немного в сторону и окинув взглядом всю историческую перспективу после нефтекризиса семидесятых, можно легко увидеть поразительное подобие процессов, протекавших как в огромной стране под названием СССР в 1973-1991, так и в отдельно взятом «гиганте пятилеток» в 1991-2000, попавшем под приватизацию, якобы разработанную «молодыми реформаторами» всего за несколько месяцев в 1991 году. Да, в обеих случаях всё завершилось естественной, без всякого преувеличения, смертью. Ибо только такая смерть и была запланирована с самого начала «реформ» и ничего другого на выходе не ожидалось и, повторюсь, не планировалось.
«Что внизу, то и наверху» - гласит древняя мудрость. В наши дни можно сказать о фрактальности или самоподобии, когда малая часть подобна или точно копирует нечто большое, чей частью она является. Поскольку природа экономна и не склонна к усложнению сущностей, то принцип фрактальности распространяется не только на материю, но и на процессы, создавая самоподобные повторения в большом и малом по мере движения стрелы времени.
Как это выглядит на практике, все могут наблюдать в реальности, начиная хотя бы с 1971 года. Оставшись без «внешних идейных опор», номенклатура СССР стремительно приватизировала сначала своё государство, а затем, в 1991 году стремительным рывком скинула надоевшую шкуру социалкоммунизма и занялась, наконец-то, привычным уже тысячи лет для власти процессом – процессом обогащения. Вернувшись, так сказать, в историческую колею.
Что же происходило с другой стороны «железного занавеса» и в чём нюанс, упомянутый выше? Об этом в следующей статье.