Продолжение.
В прошлый раз я прервался на том, что я учился на первом курсе и девчонки-старшекурсницы вывесили газету с моими стихами, и по факультету пошли разговоры обо мне, что я вроде как поэт и вроде как неплохой. И был такой дядька, преподаватель старших курсов, которого мои стихи заинтересовали, и он сказал: «У меня есть знакомые в газете «Вологодский комсомолец», я попробую предложить, может быть, они напечатают ваши стихи».
И там, действительно, напечатали его небольшую заметку «Первокурсники» про нас с Колей Онегиным, его небольшое стихотворение, и мою небольшую поэму – «Поэма мелочей». Сейчас я попробую вспомнить что-то... «В надменности природных превращений есть странная невыраженность силы. Я погружаюсь в мелочность движений, стремясь избыть предчувствие могилы», ну, такое декадентство. «Стрела Амура шаркнет у ноги, из всех смертей я выбрал пятистопник»...
Очень вторичные, мутные, «так он писал, темно и вяло», но тем не менее это было опубликовано в газете. Первая моя публикация, мне было семнадцать лет, настоящая газета, газета «Вологодский Комсомолец», где была моя первая публикация.
Первый курс я закончил ни шатко ни валко. Приехал в Сямжу. А после первого курса я собирался ехать в Питер поступать. Тогда почему-то я вдруг увлёкся актёрством, начал кино смотреть очень много, и думал, а не стать ли мне актёром? Такое вдруг новое увлечение. Никаких признаков этого, конечно, не было, но я вдруг засобирался поступать в ЛГИТМИК. Возможно, я даже поступил бы, думаю, что актёрские данные определённые у меня всё-таки были. Если бы я поступил, я бы учился на том же курсе, на котором учился Хабенский и все эти «менты в Эльсиноре».
Но папа не дал мне денег. Видимо, я чувствовал какую-то внутреннюю неправду этой ситуации, и меня это остановило. Наверное, если бы я действительно хотел это сделать, я уже басню выучил, причём почему-то не Крылова, а Майкова, и отрывок выучил, отрывок из «Женитьбы Фигаро». А папе нужно было, чтобы я занимался его хозяйством. И я говорю: «ну, ладно, хорошо, не поеду никуда», почему-то я согласился с этим.
И я еду на фазенду, и там знакомлюсь с девушкой-дачницей... здесь я постараюсь осторожно, назову имя, фамилию не буду называть, её звали Маша, и я был в неё влюблён безумно. Причём я влюбился в неё тогда, когда узнал, что она учится в Петербурге. И у нас какое-то время были крайне целомудренные отношения, в которых, конечно, я был лишний.
Определённо, я хотел быть с ней, а ей я, деревенский парень, нафиг не был нужен. Она какое-то время позволяла мне быть рядом, присматривалась ко мне, но, видимо, решила, что нет. Ну и слава богу. Тем не менее, это было лето, наполненное какими-то мечтами, мыслями, надеждами.
Но к концу этого лета я начал впадать в мощную депрессию. Я понимал, что лето прошло, я никуда не поступил, я снова возвращаюсь в Вологду и снова учусь в моём этом вологодском педунивере, и у меня никаких перспектив, и вообще не понятно, что дальше. А Маша уехала в Питер.
Это было очень депрессивное для меня время. Я помню момент, когда я заснул днем в общежитии, и во сне мне что-то такое приснилось классное, и я просыпаюсь, и вижу снова эту общагу, и у меня такая тоска, безнадега вообще от этого всего.
Но, ладно, хорошо. Начинается следующий учебный год, и к нам приезжают, подселяются два парня – Олег Марон и Миша Коничев. Олег вскоре уходит из общежития, его побил человек один, причём случайно вообще, просто случайно под руку Олег попался, и Олег как-то решил, что нет, он в общежитии не может быть, и он уехал в Сокол и ездил с Сокола на занятия каждое утро 30 километров, в общежитии больше не появлялся.
Но Олег произвёл очень сильное впечатление, во-первых, тем, что у него был свободный английский, мы его называли «вундер», «вундеркинд». Ему было 16 лет, он был такой мощный парень в свои 16 лет, и он сочинял песни на английском языке, и потом он создал треш-группу под названием «Lost Civilization», и он нас всех подсадил на треш-метал. Мы до этого слушали музыку 60-х: Rolling Stones, Beatles, из наших групп Аквариум, Аукцион. Мы думали, что битлы – это и есть музыка, роллинги – это и есть музыка. А он сказал: «Ребята, послушайте Sepultura, послушайте Metallica, тогда вышел 91-й год Metallica, послушайте Slayer, тогда вышли два гениальных альбома Slayer-а 88-го и 90-го года. И это сломало просто нам мозг, мы начали слушать со страшной силой треш-металл. Мы понимали, что это новые 60-е, новый Вудсток. Но это очень быстро закончилось, По сути, на самом деле, с 88-го, может быть, по 91-й год, Megadeath, да? И потом с 92-го года там ничего интересного не происходило лет 15, наверное, в треш-металле, но тогда это было прямо очень-очень круто.
И мы, естественно, тут же собрали группу, и стали пытаться играть что-то вместе. Тогда же произошла история, которая в итоге стала сюжетом «Убийцы», одной из сюжетных линий, когда мы вместе с басистом группы поехали в Сямжу, у нас было денег только до Сокола, и мы высадились, полдня шли, пытаясь поймать какие-то автобусы, и потом я вставил эту историю в «Убийцу».
И мы, естественно, выпивали, мы забивали на институт, очень сильно забивали, прямо реально очень сильно забивали. И я уже висел просто на волоске, я неделями не появлялся в институте, там уже как бы так, "всё ясно с тобой, всё, тебя отчислят сейчас после сессии, тут даже разговоров нет". И тут произошёл случай, который меня буквально спас.
*Продолжение следует.
Наша мастерская - учебное заведение с 300-летней историей, начавшейся 12 лет назад.
С вами все в порядке! Удачи и вдохновения!
