В чем разница между социальной лестницей, социальным лифтом, социальным трамплином и социальным переворотом? Давайте попробуем разобраться на примере истории Элизы Дулиттл, героини пьесы Б.Шоу "Пигмалион". Конечно, это в первую очередь прекрасная романтическая сказка. Но и в сказке можно кое-что подсмотреть.
Большинство из нас знакомы не с самой пьесой, а с поставленным по ней мюзиклом "Моя прекрасная леди", и одноименным чудесным фильмом. Но это не страшно – пьеса и фильм лишь слегка различаются постановкой сцен и концовкой (в фильме почти хеппи-энд, в пьесе - более открытый финал).
Пишу сегодня по следам чрезвычайно интересной дискуссии после статьи о быстрых социальных взлетах. В очередной раз благодарю своих читателей за аргументированный обмен мнениями, прекрасно сформулированные вопросы и подкинутые идеи. Захотелось немного обобщить материал и познакомить с ним широкую публику. Ради экономии места прямых цитат с указанием ников приводить не буду, но еще раз всем большое спасибо!
Итак, как все-таки классифицировать перемещения по социальным стратам: что считать лестницей, что лифтом, а что прорывом?
Одним из мнений было, что лифт, в отличие от лестницы, не предполагает от человека особых усилий. По лестнице надо с пыхтением самому топ-топ-топ, а в лифт сумел вскочить – и он вознес тебя за счет внешних сил. Увы, это не вполне так. Лифт тоже работает на "ручном приводе", усилия от самого человека требуются значительные.
Разница же в том, что по лестнице человек может перемещаться лишь в пределах собственной социальной страты. По сути, происходит просто повышение профессионального уровня, а с ним и уровня жизни (за время жизни одного человека или нескольких поколений семьи). Был приказчиком – стал младшим компаньоном – совладельцем – расширил дело – стал заметной бизнес-фигурой. Дед был солдатом – сын стал офицером – внук дослужился до высоких чинов. Но таким путем нельзя из приказчиков стать генералом. Или глав-врачом клиники. Или известным художником. Путь по лестнице ограничен общественными стенами и потолками. Выражение "стеклянный потолок" применительно к карьере знакомо?
Для Элизы Дулиттл "лестницей" мог бы быть брак с работящим парнем из ее же среды или на ступеньку повыше. Например, с владельцем лавочки. Перестала бы побираться и торговать букетиками на улице, стала хозяюшкой в своем доме - глядишь, с ее умом и напором отвадила мужа от бутылки, расширили дело, отправили деток учиться... Впрочем, это при удачном варианте. Чаще же..
Хиггинс: Разве вы не знаете, что женщины ее класса после года замужней жизни выглядят как пятидесятилетние поденщицы?
Элиза: Да кто на мне женится?
Особенностью же лифта как раз является возможность проходить сквозь потолки и стены. По специально в этом обществе проложенным "шахтам". Они проложены не абы где, а в строго определенных местах. Их немного. Правила пользования ими строго регламентированы: известно, что нужно для входа, какие усилия приложить для подъема, где остановка, какие лестницы ведут оттуда дальше.
Чаще всего лифтом становится образование. Согласитесь, что доступ к нему регулирует в значительной мере государство: приняли "закон о кухаркиных детях" – и для части населения лифт закрылся. Разрешили прием в университеты женщин – открылся. Еще контрактная служба в армии, какая-то общественная деятельность... Отчасти удачные браки (выйти замуж за москвича - извечная мечта российских провинциалок. По крайней мере, по версии сериальщиков). Да и всё, пожалуй. В империях лифтом служили переезды на массовое освоение колоний. В СССР поездку за океан заменяли разного рода "стройки века", где молодежь из сел получала городские профессии, опыт работы, потом оседала в городах.
Элиза Дулиттл как раз и захотела воспользоваться образовательным лифтом: на свои деньги нанять учителя, чтобы исправить речь до уровня, достаточного для работы в приличном магазине. Попав в такой магазин, она могла бы двигаться уже по другой социальной лестнице - не той, что проходила по ее трущобам.
Заметьте, соблазнение профессора или людей из его круга в планы не входило! Зато она провела настоящее маркетинговое исследование: выяснила цены на уроки! И, судя по упоминанию подруги, такой путь в ее среде в принципе известен и одобряем.
Элиза: Да уж я знаю, сколько полагается. Одна моя подружка учится по-французски у самого настоящего француза, так он с нее берет восемнадцать пенсов в час. Но с вашей стороны бессовестно было бы столько запрашивать, – ведь то француз, а вы меня будете учить моему родному языку; так что больше шиллинга я платить не собираюсь. Не хотите – не надо.
Про социальный альпинизм (трамплин, взлет, рывок) мы уже говорили - это какой-то очень нестандартный, уникальный и ненадежный путь, требующий огромных ресурсов, огромного везения и вовсе не гарантирующий результата. Но в случае удачи возносящий чрезвычайно высоко – так, что и удержаться на такой высоте сложно.
Элизе такой случай подвернулся почти вопреки ее воле: скучающие джентльмены решили провести над ней эксперимент. Можно ли эту визгливую неумытую побирушку отдрессировать до сходства с леди из высшего общества? Напоминаю – ее собственный план был куда скромнее и реалистичнее!
Когда же вершина была покорена, положение Элизы оказалось отчаянным. Экспериментаторам она больше не нужна. Возможности вести жизнь герцогини у нее нет. Перспектива возврата в трущобы – ужасна и гибельна. Место продавщицы явно не соответствует полученным знаниям и приобретенным привычкам.
Что делать? Цепляться за вершину (хотя бы через брак с поклонником Фредди)? Элиза, как девушка весьма здравомыслящая, предпочитает спуститься на более устойчивый уровень: самой стать учительницей фонетики для разбогатевших простолюдинов.
Конечно, концовка пьесы соответствует романтической линии, но свой очень рациональный план Б девушка озвучила.
А вот история Элизиного папаши, Дулиттла-старшего, уже имеет признаки социального переворота. Это ситуация, когда привычные структуры общества рушатся, вместе со всеми своими стенами, лестницами и лифтами. При этом кого-то скинет с верхних этажей, кого-то погребет под обломками, зато к чьим-то ногам упадет содержимое кладовых, кого-то вознесет взрывной волной, а кто-то сумеет из обломков выстроить новое здание под свои запросы. В нашей стране это период революции и после нее, а также незабвенные 90-е. "Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем – тот станет всем!". И построили, и стали.
Какое отношение имеет к этому папаша Дулиттл? Его история - свидетельство начала крушения мира. Образованным и богатым господам почему-то стало интересно слушать разглагольствования мусорщика. Сам Дулиттл никаких амбициозных планов не строил, в лекторы "Лиги моральных реформ" не рвался. Привычный мир переворачивается. Хотя еще не совсем: получив богатство, Дулиттл вынужден подстраиваться под стандарты нового окружения. Зато сейчас такие говоруны вынуждают весь мир то становиться на одно колено, то принимать еще какие-то позы...
Статья о социальных взлетах и их рисках
Еще одно упоминание о прекрасной Элизе
А как меняли свою жизнь девицы викторианской эпохи?
Чтобы не пропустить интересные статьи, жмите на название канала или пользуйтесь Каталогом заседаний клуба