Прошло столько лет, но невозможно забыть Пасху 1993-го года, которая поистине стала красной. Я часто думаю о ней. Осуждали ли монахи Николая Аверина? Нет. Осуждаю ли я? Нет, но вот что думаю.
Этот человек глубоко несчастен. Он не управлял собой - им руководили иные силы. От их голоса он порой не мог избавиться - это было мучительно. Как он впустил в себя этот голос, это уже другой разговор, мы видим лишь последствия.
Как-то мы с моими ребятами поехали в Оптину на автобусе. Я разговорилась с женщиной в возрасте, жительницей Козельска, которая знала Николая много лет до содеянного. Она рассказала, что он не искал человеческого общения. Однако это лично для меня не показатель жестокости.
Отец Василий Росляков тоже не искал. А ведь оба этих человека - противоположности.
Господь каждому из нас дал волю, мы даже грешить можем, если кому-то это нужно. Господь хочет, чтобы мы к Нему пришли своими ножками, добровольно. А вот диавол - он крепко держит человека, если тот дает силам тьмы власть над собой. Вырваться бывает очень сложно.
Такого человека лично мне очень жаль. И я прекрасно понимаю, почему Оптинские монахи после случившегося просили не наказывать Николая, а отдать им. Это ведь духовная проблема.
Долгое время Николай, находясь в больнице, не мог совладать с этим голосом, который ему не давал покоя. Об этом рассказывал отец Тихон (Шевкунов). Он исповедовал Николая, но не читал разрешительную молитву. Потом и отец Иоанн Крестьянкин сказал, что это было правильно.
Долго так мучался Николай, и вот как-то он сказал отцу Тихону: "Вы знаете, этот голос меня больше не беспокоит".
Это замечательно. Хочется надеяться, что и сейчас у него все хорошо. Где он - сказать сложно. Со слов моих братьев во Христе, кается где-то в монастыре. А моя спутница в Оптину сказала, что домой он так и не вернулся.
Если статья была вам полезна, ставьте "класс" и подписывайтесь на мой канал - так о нем узнает больше читателей. С Богом, мои дорогие!
Ваша Татьяна, канал "Мама и братия"
