Здравствуйте, дорогие читатели. Сегодня мне хотелось бы рассказать о трех выдающихся фильмах, всего за пару лет превративших актрису ленинградского БДТ Татьяну Доронину в «самую лучшую девушку в СССР». Признаюсь, я ни разу не видел Доронину на сцене, зато фактически вырос на бесконечных пародиях на нее. Смеяться над Дорониной действительно легко – а вот чтобы оценить и полюбить ее экзальтированную манеру со всеми придыханиями, нужно постараться. Либо посмотреть одно из трех кин – «Старшая сестра», «Три тополя на Плющихе» или «Еще раз про любовь».
После выхода этих фильмов Доронину называли чуть ли не «советской Мерилин Монро», а после внезапного появления в СССР секса (17 июля 1986 года) – секс-символом 60-х. Хм. По мне это все-таки чересчур, но красота в глазах смотрящего. Чего у нее никогда было не отнять, так это актерской страстности. Ее неизменный стиль – перебор по всем осям координат. Если волнение – то с таким тяжелым дыханием, как после марафона. Если гнев – то чтобы видно было с трехсотого ряда галерки, если пафос – то чтобы слышно было через стены бетонного бункера, а если нежность – то чтобы удавились все мимимишные котятки. Но вот что удивительно – вся эта эксцентричность, порой даже неуместность интонаций и поз все равно работает НА нее. Доронина железобетонно уверена в своей гениальности и красоте – и на экране действительно становится дивой.
«Старшая сестра» (Георгий Натансон, в прокате с 1967)
Экранизация пьесы Александра Володина «Моя старшая сестра», шедшей на сцене БДТ, причем с той же Дорониной в главной роли. Надя с Лидой – сироты, живут у стареющего дяди, готового всем и каждому объяснить, что такое хорошо и что такое плохо. На Наде держится дом, ради Лиды она отказывается от мечты стать актрисой. И тут хоба поворот – Лида идет поступать в театральный, а берут внезапно Надю.
Несмотря на отличную игру Михаила Жарова (дядя), Виталия Соломина (любовник Лиды Кирилл), Леонида Куравлева (робкий Надин жених Володя), даже несмотря на чудесную Инну Чурикову (неловкая Надина подруга Нелли), это все же бенефис Дорониной. Она опекает сестру, не пасует перед дядей, страдает, смеется, поет песни под гитару и даже пляшет дикие танцы, размахивая стулом.
Исключительно забавным выглядит эпизод, когда режиссер (Олег Басилашвили) упрекает Надю в недостатке индивидуальности. Ага. Доронину. Весь набор фишек уже при ней, а монолог «Вы любите театр, как люблю его я?» (чуть переиначенное начало знаменитой театральной статьи Белинского) в ее исполнении дал пищу самым разным пародистам на долгие годы вперед. И как не вспомнить коронный прием: перебивать собственную песню какой-нибудь быстрой репликой – это всегда работает и всегда уморительно.
«Три тополя на Плющихе» (Татьяна Лиознова, 1967)
Великолепная мелодрама, признанный мегахит, состоявшийся во многом благодаря блестящему дуэту Татьяны Дорониной и Олега Ефремова. И, конечно, песне Александры Пахмутовой «Нежность» - так можно было бы назвать весь фильм. На первый взгляд, все просто. Добрейшая деревенская Дуся – простите, Нюра – приезжает в Москву из деревни продавать домашнюю ветчину. Дома – недалекий и давно разлюбивший ее муж, двое детей, вечно придирчивая родня. У вокзала ее подбирает такси. Водитель – ленинградский интеллигент. Влюбляется, само собой. Довозит ее до дома снохи и приглашает вечером в кино. Она поначалу соглашается, но в конце концов так и не решается. Возвращается домой, муж считает выручку, все, финал.
На деле – одиссея русской Мадонны, покидающей любимый (несмотря ни на что) дом и возвращающейся в родную Итаку с сердцем, переполненным чем-то неведомым – той самой нежностью. Доронину всегда считали олицетворением некой «подлинно русской красоты», при этом парадоксально замечая в ней какую-то инаковость – мол, уж больно она хороша для русской, пардон, бабы. Здесь Доронина наглядно показывает, что даже со своими фирменными ужимками легко может положить на лопатки любую роль – даже Дуси (то есть Нюры). Впрочем, не стоит сбрасывать со счетов и великую Лиознову – у нее камера умеет влюбить зрителя в персонажа, а закадровая музыка выводит лиричность повествования на какой-то запредельный план.
P.S. Минорная «Нежность» в исполнении Нюры-Дорониной с этим ее бабьим «ооой…» после каждой строчки – навеки классика в своем сочетании смешного и трогательного.
«Еще раз про любовь» (снова Георгий Натансон, 1968)
— Один товарищ называет меня лучшей девушкой Москвы и Московской области.
— Он дурак. Вы лучшая девушка в СССР.
Экранизация пьесы молодого Эдварда Радзинского «104 страницы про любовь». Кстати, именно из-за этой мелодрамы он в одночасье оказался третьим мужем Дорониной – приехал в Ленинград посмотреть, как ставят его пьесу в БДТ, совершенно потерял голову и увез актрису в Москву.
У Натансона получился очень «импортный» фильм – вечерний Новый Арбат сияет ночным глянцем не хуже Парижа или Нью-Йорка. Недаром картину сравнивали со свежим хитом Клода Лелуша «Мужчина и женщина». Доронина идеально попала в этот стиль, и стюардесса Наташа у нее вышла столь же шикарной, сколь прекрасной была русская красавица Нюра. Когда рецензенты говорят о ее откровенной сексуальности в этом кине, они, видимо, имеют в виду постельную (ого) сцену чуть ли не в начале фильма. Впрочем, даже в «Бриллиантовой руке» того же года «клубнички» на одну бретельку больше (то есть меньше). Но это мелочи.
Куда интереснее странные взаимоотношения главных героев – Наташи и физика-ядерщика Электрона (sic!) Евдокимова в исполнении неотразимого Александра Лазарева. Честно говоря, при первом просмотре я не увидел ничего, кроме исключительно токсичной связи двух не совсем здоровых на голову людей. Он – развязный самовлюбленный хам, которому мне хотелось заехать по физиономии утюгом, она - хихикающая и хнычущая размазня, которой хотелось крикнуть «соберись, тряпка!» и дать в руки утюг. Какая уж тут любовь.
Лишнее доказательство тому, что одного раза порой недостаточно. Еще раз посмотрев «Еще раз про любовь», меня внезапно осенило: все оказалось так элементарно, Ватсон. Это действительно история любви, но только подростковой. Души двух подростков заключены в тела двух взрослых людей. Они говорят, как взрослые, двигаются, как взрослые, едят и пьют, как взрослые, работают, как взрослые. И при этом ссорятся, как подростки, ревнуют, как подростки, мирятся, как подростки, и влюблены, как подростки. Под таким ракурсом все становится на свои места. Недаром в какой-то рецензии Доронину в этом фильме называли девочкой.
Каюсь, пьесы я не читал, поэтому не знаю, кто это придумал, Радзинский или Натансон. Или оно само так вышло. Финал истории печален, но эта лента как заключительная часть условной мелодраматической трилогии обернулось для Татьяны Дорониной таким триумфом, что его эхо не утихает до сих пор.
