О СВЯТЕЙШЕМ ПАТРИАРХЕ ТИХОНЕ
В январе 1865 года, как раз через неделю после отдания праздника Крещения Господня, у священника одного из сельских приходов Псковской губернии Ивана Беллавина и его супруги Анны родился чудный младенец. Счастливые родители нарекли его Василием, в честь отмечавшейся в этом месяце памяти святителя Василия Великого, в надежде, что их сын станет таким же знаменитым просветителем, как и его небесный покровитель.
Поскольку родился мальчик в семье потомственных священнослужителей, то по существующей семейной традиции, достигнув отроческого возраста, он поступил в богословское училище, расположенное в соседнем городе Торопце. А потом поступил в Псковскую семинарию.
На выпускных экзаменах Василий получил самые высокие баллы. Учителя, видя его необычайные способности и усердие, рекомендовали ему не оставаться, как его отец и дед, сельским настоятелем, а ехать в столицу, чтобы получить высшее образование. Молодой человек последовал доброму совету и поехал в Санкт-Петербург поступать в Духовную Академию.
Это был один из лучших выпускников Академии. Блестяще пройдя курс обучения, он возвратился на родину уже известным проповедником. Будущее Василия было определено, и путь его предначертан. Он поселился в обители и в 26 лет принял постриг с именем Тихона в честь известного просветителя XVIII века Тихона Задонского.
Где только не приходилось служить этому мудрому и трудолюбивому служителю Божию. Он был викарием в Варшавской епархии, потом 7 лет провел в Америке, открывая там православные храмы. В Нью-Йорке, на 97-й авеню, до сих пор стоит заложенный им Свято-Никольский храм – вечный памятник русскому подвижнику, а в Чикаго возвышается выстроенный его усердием величественный православный собор Пресвятой Троицы. И нужно сказать, что православные Америки задолго до россиян стали почитать его как святого.
Затем последовал перевод в Ярославскую епархию. Семь лет святитель ежедневно объезжал вверенные ему приходы. Порой верхом на коне, порой плывя в лодке, а часто и пешком преодолевал он значительные расстояния, чтобы пообщаться с паствой. Он очень любил людей! Любил разговаривать с ними, узнавать об их жизни, о том, что они читают и как строят семейные отношения. Где-бы он не появлялся, всюду выстраивались длинные очереди верующих, желающих получить его благословение. Ярославские приходы святитель окормлял почти до войны.
Накануне войны 1914 г. будущего патриарха перевели поближе к границе. В Вильно. Это была самая западная епархия Русской Церкви. А потом началась война.
Где мог находится Божий угодник в столь тяжелое для Отчизны время? Конечно, на фронте. На позициях, среди солдат. Он служил Литургии в походных храмах, посещал госпитали, утешал раненых и укреплял боевой дух русских воинов. Каждый день его ждали поездки в новые расположения боевых частей. И так до лета 1917 года, пока его не назначили Московским митрополитом.
После Февральской революции и отречения царя от престола, Россия оказалась в состоянии полнейшей нестабильности. Временному правительству не удавалось держать ситуацию под контролем, бесполезные и необдуманные постановления следовали одно за другим. К лету стало понятно, что ситуация накалилась до предела. Разумеется, Русская Церковь не могла оставаться в это время в стороне. Был созван церковный собор, на котором приняли решение восстановить в стране патриаршество, которое за два века до этого упразднил Петр Первый. Для верующих это была воодушевляющая идея. По сути, это означало, что с падением царской власти, не пала Православная Церковь. А значит, не пала и Святая Русь.
И, вот, 5 ноября 1917 года в храме Христа Спасителя собралось все высшее духовенство и огромное количество прихожан. В ковчежец перед Владимирской иконой Божией Матери положили свитки с именами трех достойнейших кандидатов на патриарший престол: Антония (Храповицкого), Арсения (Стадницкого) и Тихона (Беллавина). Потом вперед вышел насельник Зосимовой Пустыни, известный в народе старец, схииеромонах Алексий. Вознеся молитвы Господу и Его Пречистой Матери, он достал из ковчега свиток и, развернув его, произнес: «Тихон Беллавин!»
Восторженный гул пронесся по рядам присутствующих. Дело в том, что во время голосования церковнослужителей предпочтение было отдано митрополиту Антонию, которого в среде священников считали наиболее достойным получить этот сан. В народе тогда говорили: «Из трех претендентов: самого мудрого, самого строгого и самого доброго, Божия Матерь избрала самого доброго!» А верующим в очередной раз был преподан урок того, что Божие Решение часто отличается от решения человеческого.
Сам митрополит Тихон своему новому положению не сильно радовался, он пророчески предвидел и говорил о том своим духовным чадам, что много слез придется пролить ему за каждый православный приход в России. Нелегкий крест выпал на долю святейшего.
Уже через год после Октябрьской революции, 26 октября 1918 годе, святитель обратился к правительству с жестким заявлением. Он осуждал тех, кто год назад обещал людям свободу и равенство, а, в результате, погрузил государство в ужас кровопролитной братоубийственной войны. Не мог он мириться и с уничтожением храмов, и потому обвинил власть в крушении многовековой русской религиозной культуры и развращении народных душ. Конечно же, за этим обращением патриарха последовал его арест. Его бы, наверное, даже расстреляли, если бы он не был всемирно известной личностью, а насилие над совестью верующих в России в то время не осуждала бы вся мировая общественность.
Проводить богослужения патриарху разрешили только с согласия председателя ВЦИК М.И. Калинина. Возмущению верующих не было предела! Приемную Калинина захлестнули потоки жалоб и ходатайств! В ответ власти изолировали патриарха в Донской обители, приставив к нему стражу, считая его главным зачинщиком протестов.
Тяжелейшие это были годы для страны. Неблагословенные Богом. Едва отгремела гражданская война, Россию постигли неурожайные годы. В начале 20-х годов повсеместный голод и эпидемии выкашивали целые селения, люди умирали тысячами, и тогда правительство приняло решение об изъятии церковных ценностей.
Патриарх был не против, он даже обратился к православным епархиям других стран с просьбой оказать помощь голодающей России. Единственным, чего он не разрешал касаться, были священные сосуды для богослужений. Но в результате имущественные комиссии стали отбирать у Церкви абсолютно все! Отбирали даже сами храмы, а священников и прихожан, пытавшихся противодействовать подобному варварству, подвергали жесточайшим репрессиям, а то и показательной казни.
В то время святейшего патриарха по нескольку раз в неделю вызывали на допрос. Он постоянно должен был приезжать на Лубянку в любое время дня и ночи. Дело в том, что власти, поняв, что найти общий язык с преданными делу Церкви служителями им не удастся, задумались о создании Церкви нового образца, так называемой, обновленческой Церкви, абсолютно лояльной к политике, проводимой советским руководством. А заодно решено было и упразднить должность патриарха. Зачем он нужен молодой Советской Республике? По замыслу, новая Церковь должна была официально поддержать политику действующей власти, в том числе в вопросах идеологии, представляющих, по сути, осквернение многовековых устоев Православной Веры.
И ведь нашлись такие священники. Нашлись даже среди них такие, кто, имея священнический сан, одновременно работал в комиссиях по изъятию ценностей и составлял списки наиболее значимых православных святынь. Таких оказалось немало. В их руки перешло две трети российских храмов.
Смутное было время. Власти радовались: ни в Москве, ни в Петрограде, ни в других значимых городах не осталось у них противников. Один лишь патриарх все еще сопротивлялся. Хоть и находился под арестом. Тогда решили усилить на него давление.
Страдальца поместили в тюремную камеру. Неизвестно, какие методы воздействия применялись к нему, но, как говорил впоследствии сам святейший, ему каждый день показывали газеты, в которых были размещены статьи, как тот или иной знакомый ему достойнейший сын Церкви «раскаялся» и во всем одобрил действия новой власти. Эти моральные пытки продолжались беспрерывно, и, в конце концов, патриарх не выдержал. В один из жарких солнечных дней в конце июня 1923 года люди с удивлением прочитали в газетах о том, что их горячо любимый проповедник, человек, который всегда оставался в их глазах защитником и оплотом Православия, признался, что заблуждался в своих убеждениях и совершенно одобряет проводимые действия советского правительства! Что чувствовали тогда верующие? Их, в прямом смысле, охватила оторопь…
Однако русский народ особенный. Глубина его сознания непостижима порой для него самого. Не раз удивлял и поражал он своей несгибаемостью в труднейших обстоятельствах тех, кто уже считал его побежденным! В час страшнейшей нужды и предательства вдруг просыпается внутри него память о человеческом достоинстве, и священные для его сердца идеи вдруг затмевают в нем самый сильный страх. Так произошло и в то сложнейшее для православных время. Когда пали духом под натиском обстоятельств их главные пастыри, не пал в сражении за свою душу простой российский народ…
После вырванного у патриарха «покаяния», его освободили. По сути, вопрос об упразднении патриаршества был уже решен: обновленцам не нужен был глава Церкви.
Выйдя на свободу и получив возможность снова общаться со своей паствой, святитель вдруг с удивлением и сердечной радостью узнал, что далеко не все поддались влиянию обновленческой пропаганды. В то время, когда правительство считало уже Русскую Церковь вполне «карманной», несговорчивые епископы и клирики были изгнаны или арестованы, оно столкнулось с непреодолимым по своей силе народным сопротивлением! Лишенные своих любимых истинных пастырей люди, просто на просто, отказались ходить в обновленческие храмы. Они их не посещали. К примеру, жители Москвы предпочли ездить за 30 верст в ближайших патриарший собор, нежели ходить в обновленческие столичные приходы. Вот этого власти предвидеть не могли. Они то считали, что вслед за патриархом и епископами, и паства признает их политику в отношении Веры. Но просчитались! Такой он наш непредсказуемый и загадочный народ! Не позволит лезть ему в душу и переворачивать там все так, как кому-то захочется! На то мы и христиане, чтобы превыше всего чтить Заповеди нашего Бога!
Узнав об этом, патриарх заплакал... В Лубянских застенках ему говорили, что он остался один, что его никто не поддерживает, что только он упорствует в своих убеждениях и ставит себя отдельно от прочих жителей России. Оказалось, что все совсем не так! Оказалось, за его судьбой следили миллионы. И эти миллионы верующих ежедневно поминали своего пастыря в молитвах, почитая его за мученика! Святейший раскаивался. И, конечно же, он уже не оставил больше свой духовно мудрый и преданный Богу народ. Перед встречавшими его прихожанами он произнес: «Я с вами! Я остаюсь патриархом!» И сотни тысяч верующих горячо приветствовали своего владыку, радуясь, что глава Русской Церкви снова занял свой священный престол. И ничего уже больше не оставалось советскому правительству, как вернуть изгнанных им епископов из ссылки и разрешить посещать православным те храмы и богослужения, которые они хотят.
Уголовное же дело на патриарха не прекращалось до самой весны 1925 года. Уже к тяжело больному, лежащему в больнице святителю, приезжал председатель антирелигиозной комиссии Евгений Тучков и изводил его допросами. От него требовали оставить духовное завещание, сделав своим приемником человека, близкого к власти. Но на этот раз сломить дух святейшего патриарха уже не удалось…
Святейший скончался в Праздник Благовещения, 7 апреля 1925 года. Несмотря на противодействие властей, попрощаться с патриархом Тихоном пришли полтора миллиона верующих. Люди добирались в Москву ото всюду. У ворот Донского монастыря, где жил святитель, выстроились километровые очереди. Но люди не пугались этого, они провожали в последний путь достойнейшего настоятеля Русской Церкви. Погребение состоялось в Вербное Воскресенье, и потому священники положили ему в саркофаг веточки вербы.
А потом произошло неожиданное.
Никто не мог сказать, где точно погребли патриарха. Люди, которые этим занимались, таинственным образом исчезли. Ходили слухи, что где-то в Донском монастыре покоятся его мощи, но никак не могли их отыскать. А найти их пытались. Какие только не предпринимались попытки хотя бы после кончины осквернить останки святителя.
Прошло время. В конце прошлого века в Малом соборе Донского монастыря случился пожар. Его намеренно подожгли противники возрождения Православия в России. Стали разбирать кладку, и внезапно наткнулись на показавшуюся в одном из проемов пола плиту. Она ничем не привлекала к себе особого внимания: плита и плита, как и многие другие. Но обратило на себя внимание то, что из-под нее явно чувствовалось необыкновенное благоухание. Словно бы весенней свежестью повеяло на присутствующих посреди этого черного пепелища.
В монастыре люди знающие. Сразу поняли, что не иначе как святой угодник покоится под этим каменным сводом, и сообщили о находке патриарху Алексию II. Святейший тут же приехал. Была уже глубокая ночь, когда священнослужители, после отслуженного Господу молебна, приступили к поднятию плиты. Под ней оказалась гробница с табличкой, на которой значилось имя патриарха Тихона. Да и, в данном случае, можно было обойтись вовсе без таблички, поскольку лик святителя совершенно не изменился. Не подверглось тлению даже его одеяние, лишь мантия от сырости слегка изменила цвет. В прах рассыпалась панагия на груди святейшего, вырезанная искусным ювелиром из слоновой кости. Кости слона не выдержали испытание временем и сыростью, а мощи патриарха оказались не подвластны вечности. И уж совершенно повергли всех в изумление абсолютно свежие веточки вербы на его честном теле.
Наместник Донской обители преосвященный Парамон рассказал в одном интервью: «Ежедневная жизнь в Донском монастыре начинается с молебна святителю Тихону. Мы прибегаем к нему и в самые трудные моменты, и тогда, когда все благополучно. Мы благодарим святителя за те милости, которые являются в монастыре не только насельникам, но и приходящим в монастырь людям. Происходят явные чудеса по молитвам святителю, о которых свидетельствуют и простые люди, и архиереи, и монастырская братия. Мы часто наблюдаем их в нашей ежедневной жизни. В жизни бывает разное, и когда есть какие-то недоуменные вопросы, мы идем к святителю».
#религия #православие #эзотерика #магия #семья
