"А между нами снег" 159 / 158 / 1
Ярина задрожала. Мустафа сжимал кочергу в руке.
Молчание… Тишина… Изредка были слышны посвистывания из груди Мустафы при дыхании.
Деревенские мужики славно «постарались», отбили все внутренности. Костоправка Матрёна, ставя рёбра на место, охала и ахала. Всё говорила:
— Ох, не жилец ты, Мастаха, не жилец…
— Не трепи языком, Матрёна, — вмешивалась Ярина. — Пришла лечить, так лечи, чего тоску наводишь? И без тебя тошно.
— Да ты только посмотри, — бормотала Матрёна, — на нём места живого нет.
— Так оживи, он тебе деньги за что платит? — Ярина была строга, всю процедуру наблюдала своими глазами.
Матрёна хоть и болтала, но дело своё сделала, сидел Мустафа теперь перед Яриной и пытал взглядом своим. Глазки прищурил, улыбку соорудил. Зубы передние остались только в шахматном порядке. И помимо редкого грудного свиста некоторые слова тоже вылетали с присвистыванием. Мустафа смирился с этим.
Когда сверлить взглядом Ярину ему надоело, он встал со стула, поставил кочергу у печи, и, расхаживая по комнате, начал сам.
— Маленькая девочка под дождём… Бедное несчастное дитя на сносях… Интересно…
Мустафа не смотрел на Ярину.
— Вроде бы и барин хорош, не оставил погибать. А хорош ли он так, как казалось? Что ты чувствовала тогда? А?
Мустафа подошёл к Ярине, взял её лицо в свои руки.
Глаза Ярины были полны ужаса.
— Что ты чувствовала тогда? Радость? Унижение? Или уже умирать собралась в тот момент?
Ярина молчала. Мустафа отпустил её.
— Я не понимаю… Не понимаю тех, кто забирает детей у их матерей…
Тут Мустафа лукавил. Он хотел сейчас надавить на жалость. Хотел, чтобы Ярина почувствовала, что он её жалеет, что хочет помочь.
Но Ярина не показывала свои чувства. Она закрыла глаза и перенеслась в тот день, в свои двенадцать лет.
— Ах ты дрянь… — кричала жена Власова. — Все вы такие, в барскую постель норовите… Ну я тебе покажу!
Разъярённая хозяйка стеганула Ярину кнутом. Та успела руками закрыть живот.
— Я его из тебя своими руками вытащу! Кровь нашу испортить вздумала! Небось и жаловаться пойдёшь? Да кто ж тебе поверит? Дура! Жила бы припеваючи, делала свою работу, а тут ласки ей захотелось!
Ярина пятилась назад к выходу. Маленькими шагами, чтобы не споткнуться, не удариться. Руки горели от удара кнутом. Хотелось крикнуть:
— Да он сам полез, сам…
Хотелось кричать во всё горло и обвинять Власова в том, что он домогался не только до неё. Но остальные как-то выкручивались, не беременели от него. Может из-за того, что старше были, опытнее. А Ярина ничего не понимала. Она даже не знала, что беременна. Ключница отвела её в сторону, кивнула на живот и произнесла:
— От кого малец?
Ярина пожала плечами.
— Какой малец?
— Да вот тот, что в животе у тебя. Только не говори, что от моего Федьки. Он дурачок, что с него взять? И не вешай на него дитя, и сама не вешайся на него. Он у меня дурачок.
Федька дурачком не был. Притворялся. А к Ярине относился хорошо, помогал, когда она тяжести носила. То тут на подмогу придёт, то там. Появлялся из ниоткуда и именно в тот момент, когда его помощь была очень кстати. Двухметрового роста Федька справлялся с тяжестями в два счёта.
Бывало несёт в одной руке воду, а другой Ярину схватит и до самого дома. Она вырывается, делает вид, что неприятно ей. А самой хочется смеяться. Зачерпнёт рукой воду, брызнет Федьке в лицо. А тот ржёт как конь. Всё время смеялся. Лишь когда оставались наедине был нормальным.
— Ты не выдавай меня, Яруша. А то нагрузят работой, а я не хочу на барина горбатиться. С меня как с гуся вода. Ради мамки держат и кормят. И ей хорошо, и мне. На ярмарке ржу, всем весело. Угощают, когда-никогда и монет подбросят.
— Не выдам, не бойся, — обещала Ярина.
А помощь Федьки принимала охотно.
— И нечего на меня так смотреть, Федька дурачок. Ду-ра-чок… Вот и воспитывай сама, раз в таком возрасте позволяешь себе такие дела. Позор, да и только…
В день, когда хозяйка выгнала Ярину, Федька обыскался её везде. Мать-ключница к вечеру заперла сына в комнате, выпустила через день. Он бегал по двору, не смеялся, кричал во всё горло:
— Яруша, Яруша…
— Яруша твоя, — выпалила хозяйка, выглянувшая на шум, — теперь побираться будет. Нечего было под хозяина ложиться! Все слышали? Пусть хоть одна из вас повторит её подвиг! Живой уже не уйдёт отсюда!
В ту же ночь Федька утопился в реке.
Ярина узнала об этом лишь тогда, когда уже кормилицей Лили стала.
Продолжение тут
Все мои рассказы тут
Заказать книгу "Бобриха" с моим автографом можно тут (пока можно заказать)