«Я не помню тот момент, когда мы впервые встретились с Фредди, - признается Роджер Тейлор. – Кажется, мы были знакомы всегда».
В другом случае он добавляет: «В то время у нас было не так много денег: мы играли в своих первых группах, совмещали с этим учебу в колледже. Денег, естественно, не хватало, поэтому Брайан устроился в школу, а мы с Фредди открыли ларек на Кенсингтонском рынке. Там мы продавали старую одежду, которую по своему вкусу модернизировали, а также некоторые художественные работы Фредди, которые он рисовал в колледже. У него было целое портфолио с гравюрами Хендрикса, некоторые из которых мне казались просто ошеломляющими. Три года эти работы, можно сказать, поддерживали нашу жизнь. Мне бы очень хотелось их вернуть, но они, должно быть, разошлись по всему Западному Лондону. Прекрасно помню момент, когда мы узнали о смерти Хендрикса: в тот день мы, как обычно, работали в ларьке, и вот по радио сообщили эту новость. Мы быстро упаковали вещи и отправились домой, где никто бы не помешал нам оплакивать Хендрикса; мы играли его песни, слушали его любимые пластинки. Он был великим музыкантом, и все мы, особенно Фредди, пытались так или иначе подражать ему. Это было довольно непросто сделать, ведь он был действительно выдающимся человеком. Фредди во многом на него равнялся.
Помимо искусства и графики, Фредди увлекался игрой на пианино. В этом у него был явный талант, к которому присоединялось знание структуры аккордов. Однажды мы перевезли в его квартиру старое фортепиано, и он начал играть на нем день и ночь напролет. Здесь мне было искренне жаль его соседей. <…>
Он действительно как-то раз спросил меня: "Кстати, дорогой, ты знаешь, как варить яйцо?" Конечно, я не знал! Тогда я сказал: "Ну, я думаю, это как-то связано с водой, которую вначале, наверное, нужно подогреть". Он совершенно не интересовался повседневными вещами, но именно это делало его таким особенным. Фредди был странной смесью застенчивого, тихого, почти замкнутого человека, и невероятно редкой и харизматичной личности! Мне так и не довелось встретить кого-то, хотя бы отдаленно похожего на него. Это был по-настоящему уникальный человек.
Фредди во многом был собственным творением. Он создал себя сам и с каждым днем становился все лучше и лучше. Он развивался, постепенно превращаясь в потрясающего вокалиста. С самого начала он писал весьма вдумчивые песни, и это, можно сказать, было с ним всегда. Мы же, в отличие от него, далеко не сразу начали писать собственные песни, хотя Брайан ранее, кажется, сочинял что-то. Он, правда, редко говорит об этом.
На концертах Фредди был нашей главной движущей силой. Именно он обеспечивал внимание зрителей, которых удивлял своим экстравагантным видом и необычными выходками. Что-то он придумывал заранее, перед концертом или даже за несколько дней до этого, но было и то, что он создавал спонтанно, во время его необыкновенных импровизаций. Так было в наши поздние годы, в период туров 80-х годов.
Многие спрашивают меня: "А вам не обидно, что Фредди забирал все внимание зрителей? Что он исполнял большую часть ваших песен?" Нет, мне не было обидно, потому что я прекрасно понимал, что я бы никогда не сделал то, что делал он. У Фредди была необыкновенная энергия-страсть выступать на сцене. Постепенно он научился управлять собственным голосом, создал свой сценический образ. Фредди никогда не ходил в музыкальную школу, поэтому все, что он сделал – его личная работа.
Фредди шаг за шагом развивал свой талант по написанию песен. Он писал разные тексты: иногда серьезные, иногда юмористические. Нам всегда было весело придумывать вместе какие-то глупые вещи, разные нелепые фразы. Фредди обладал редкой музыкальностью, когда есть возможность облекать весьма странное содержание в очень привлекательную форму. Его талант был действительно умным. Он мог написать вещь из шести частей, которые гармонично накладывались одна на другую. Вы знаете другого музыканта, способного на это? В такие моменты я думал: "Ничего себе! Вот это сложная штука!" Все это было так возмутительно сложно, что я по-прежнему не могу вспомнить, как оно было устроено. Когда вы пишите такие сложные песни, вам приходится усердно над этим работать, постоянно думать о тексте, о музыкальной форме. Со временем он стал придумывать более простые вещи, но прежние гармонии не забросил. У Фредди было много художественных сторон, поэтому я бы не стал выбирать какую-то одну. Он постоянно двигался вперед и явно не хотел дублировать свои прежние достижения. Думаю, этот талант был врожденным, но Фредди вовремя вытолкнул его наружу. У него была нужная решимость и вера в то, что он делал.
Меня также нередко спрашивают, как он выбрал свой сценический псевдоним. Многие, например, уверены, что он назвал себя в честь Меркурия – посланника богов. Но я думаю, что он выбрал это название, потому что Меркурий – восходящая планета. Когда он сказал мне об этом, я не мог не признать: «Хорошо ещё, что это не Уран". Фредди так и не простил мне этого.
Мы вместе пережили фантастические времена. На самом деле, Фредди был своего рода энергетической башней. Такие люди помогают вам найти в себе всё самое лучшее, и это ведет и вдохновляет всех окружающих.
У нас были разные моменты в группе. Иногда мы с Брайаном серьезно спорили, и тут в дело вступал Фредди. Он быстро мирил нас, очень точно угадывая то, что лучше подходило моменту. Он мог просто развести нас по углам (что случалось редко), придумать какое-то компромиссное решение, которое нам не приходило в голову, сказать какую-то неожиданную шутку, как, например: "Вы не знаете хорошее средство против кошачьей диареи?" В этом смысле он был очень взрослым.
Мне нравилось наблюдать, как он работает с зрителями. С этой точки зрения он был лучшим, и никто и никогда не сможет его превзойти. В то же время вся эта мишура привела к противоположному эффекту: некоторые со временем стали забывать, что он был блестящим музыкантом.
Его нет с нами уже много лет, но я по-прежнему скучаю по нему. Он был лучшим человеком, прекрасным другом и музыкантом. Я очень многим ему обязан. Думаю, здесь подойдут строчки из моей песни ("Old friends"): «Главное, что я могу сказать, - все эти годы ты был моим настоящим другом».
(Материал подготовлен на основе интервью Роджера Тейлора журналу Rolling Stone (2003), Daily Mirror (2008) и The Telegraph (2012)).
