На что готовы люди, чтобы сохранить градообразующее предприятие? А если градообразующее предприятие - это школа в селе? И ее готовы закрыть, так как мало учеников? Примерно в сотне сел страны эту проблему решили очень необычными коллективными действиями - сельчане взяли приемных детей, чтобы в школе были ученики. Учреждения сохранились, учителя остались при работе. А во многих семьях детей полюбили как родных. Об этом рассказали авторы исследования “Экономика усыновления как стратегия выживания малых сел”, организованного фондом “Хамовники”.
В апреле Фонд поддержки социальных исследований “Хамовники” представил исследование: “Экономика усыновления как стратегия выживания малых сел”. Проект вели в течение нескольких лет Вера Галиндабаева и Николай Карбаинов. “Усыновление” в данном случае - обобщающий, а не точный термин, потому что на практике речь идет о приемных семьях.
С 2008 года жители малых сел (до 500 человек) стали брать приемных детей из детских домов. Некоторые из опрошенных принимали к себе уже третье “поколение” детей. Исследователи считают, что таких сел не меньше сотни по всей стране. Например, в одной только Бурятии их около 20. Такая практика становится все более распространенной, чему поспособствовали и СМИ. Так, село Сенное и его обитатели не раз становились героями телепередач и послужили примером для других.
Почему это стало происходить именно с 2008 года? В том году государство решило отказаться от традиционных форм устройства детей (опека, усыновление и жизнь в интернатных учреждениях) в пользу приемных семей. В каждом регионе свои целевые показатели, но в целом государство запланировало отдавать в приемные семьи 25% детей. И эта задача была выполнена - процент детей, помещенных в приемные семьи, возрос с 2005 по 2015 год с 2% до 24%. Но брать детей стали в основном в селах.
“А”-СПРАВКА
Мотивация государства
Государство стремилось сократить свои расходы на содержание оставшихся без попечения детей. На ребенка в приемной семье из казны уходит в 4 - 5 раз меньше денег, чем если бы он оставался в детском учреждении. В середине 2000-х годов было зарегистрировано пиковое число детей, оставшихся без попечения родителей, - 800 тысяч. Содержание одного здорового ребенка в интернате в 2014 году обходилось бюджетам регионов в сумму от 400 тысяч до 3790,4 тысячи рублей в год, а в приемной семье - от 100 тысяч до 608,5 тысячи в год.
В Чувашии, например, 85% приемных детей взяли в семью именно на селе. Дело в том, что по условиям, поставленным государством, на каждого в семье должно приходиться не меньше 18 квадратных метров жилья. А деревенские дома по площади больше, часто по 120 “квадратов”. Кроме того, сельские семьи традиционно лучше воспринимают многодетность. В малых же селах таким способом решались и более масштабные задачи.
ПОЧЕМУ БЕРУТ ПРИЕМНЫХ ДЕТЕЙ?
Как говорят исследователи, существует два устойчивых мифа о том, по каким причинам люди берут приемных детей в семью. Первый - “из-за денег и для использования детского труда в личном подсобном хозяйстве”. Второй - “приемных детей берут из альтруистической любви к ним”. На практике ни один, ни второй миф не подтверждаются. Случаев плохого обращения с приемными детьми не так много. На 160 тысяч было всего 150 случаев, когда договор с приемными родителями расторгли из-за нарушения условий договора. В личном подсобном хозяйстве дети, конечно, работают, но наравне с родными детьми.
Эта проблема была актуальна в 90-х, когда люди выживали, как могли, выращивали массово сельскохозяйственную продукцию и продавали ее. Теперь же эту продукцию просто не продать - ее нельзя “сдать” на реализацию, нишу заняли агрохолдинги. Лишь у единиц в селах остались коровы. В основном у всех есть только небольшой огород для самообеспечения овощами. И приемные дети знают, что могут отказаться от работы на огороде: многие так и делают - детдомовские ребята осведомлены о своих правах.
Миф о любви к детям тоже не подтвердился. Мотивация у приемных родителей была иной, и ее можно свести преимущественно к четырем основным, указанным ниже типам.
Сохранение рабочих мест
В малых селах зачастую именно школа - градообразующее предприятие, там больше всего рабочих мест. Региональные нормативы по численности учеников в школе разные, но обычно, как только их количество падает до 35 - 40 человек, встает вопрос о ликвидации учреждения. Тем более ремонт малокомплектных школ - дело дорогое, а тут можно существенно сэкономить не только на содержании учреждения, но и на капитальных в него вложениях. В случае ликвидации школы одновременно теряется 20 - 30 рабочих мест.
В 2008 году большинство из опрошенных исследователями учительниц были в середине карьерного пути. Им было по 35 - 45 лет, они не хотели ни терять работу и доход от нее, ни переезжать из своего села. Тем более им не хотелось менять профессию - многим было не так далеко до получения льготной пенсии.
Что характерно, решение восполнить нехватку учеников в школах при помощи приемных детей можно назвать организованным коллективным действием по сохранению градообразующего предприятия. Такие решения часто были коллегиальными, принимались на сельских сходах. Детей брали в семьи не только учительницы. Заведующие и работники сельских домов культуры тоже повсеместно берут детей, потому что с закрытием школы будет ликвидирован и Дом культуры.
Спасение села путем сохранения школы
Брали детей в семью и другие жители - просто чтобы сохранить родное село. Практика показала, что села, в которых закрывались школы, в короткие сроки теряли около половины жителей, а иногда и до двух третей.
Получение дополнительного денежного дохода
Для учителей и работников домов культуры возможность получать дополнительные деньги за взятых в семью детей - вторичный мотив. Но для жителей, не работающих в школе, он важен. Им руководствуются чаще низкооплачиваемые работники или пенсионеры. Дополнительный доход складывается из средств, которые государство выделяет на содержание ребенка (обычно около 7000 рублей), и из вознаграждения приемным родителям - в среднем около 4000 рублей. Кроме того, приемным родителям положены льготы: частичная компенсация расходов на коммунальные услуги, на транспорт, на топливо, на приобретение лекарств. Чуть больше становится налоговый вычет с зарплаты. То есть в материальном плане жизнь, скажем, пенсионера становится значительно проще. В некоторых регионах есть дополнительные выплаты тем, кто взял много приемных детей.
Совершение благого деяния
Иногда ребенка могут взять в семью, считая это “благим деянием”. Такой поступок, как правило, обосновывается религиозными нормами, и чаще всего данный мотив исследователи встречали в Бурятии, где много буддистов. Там люди совершают милосердный поступок в надежде на то, что это скажется на их будущем перерождении.
КОГО БЕРУТ И ЧТО ИЗ ЭТОГО ВЫХОДИТ
Если цель - сохранить школу на селе, то детей, соответственно, берут школьного возраста. В некоторых случаях, когда принимают всю семью, братьев и сестер, “попадается” и дошкольник.
Исследователи рассказывают, что в Смоленской области, например, родители консультируются со школой - какой класс под угрозой закрытия, какого возраста ребенка брать. Поэтому принимают и подростков, ведь в 10 - 11 классах тоже должен кто-то учиться. Сначала сельчан очень смущал такой подход, мол, “некрасиво, будто в магазине выбираешь”. Потом, во второй и третий раз, относятся к этому уже проще, практичнее. “Надо так надо”. Ребенка нужного возраста могут взять на воспитание из другого региона. Все потому, что как только в школе есть класс хотя бы из одного ученика, на класс выделяется 500 тысяч рублей, и на эти деньги можно укомплектовать школу кадрами.
Что это за дети? В основном изъятые органами опеки из “дисфункциональных” семей. Родители - алкоголики, наркоманы и т.д. По словам исследователей, приток таких ребят в детские дома стабилен, остается примерно на одном уровне, растет или уменьшается лишь в зависимости от падения-роста рождаемости.
- Мы увидели два типа складывающихся семей, - рассказали исследователи. - Первый и наиболее распространенный тип - квазиродительская семья. Дети становятся ее членами. Зовут приемных родителей “мама” и “папа” или “дядя” и “тетя”. Приемные родители стараются поставить их на ноги. Следят за учебой, помогают делать уроки. Как правило, эти дети в итоге имеют хорошую успеваемость и поступают учиться дальше. Также родитель может постараться добиться пенсии по потере кормильца для сироты (сумма копится на отдельных счетах ребенка) или жилья для него. Дело в том, что часто у ребенка официально есть жилье, но на деле оно непригодно для жизни - это просто развалины. И если приемные родители готовы потратить время и доказать это, то впоследствии сирота может получить жилье от государства. Половина опрошенных родителей это делала. В среднем они тратили до двух лет на признание жилья аварийным и непригодным для жизни. В итоге в большинстве случаев доводят этих детей до получения высшего образования и возвращают в город (а в основном это городские дети) уже с перспективой профессии, жильем. А иногда и с собственными средствами на счету.
Как рассказали исследователи, один мальчик в селе Шапы уговорил приемную мать стать ему настоящей матерью. В 16 лет он попросил его усыновить, взял ее фамилию. Мать выстроила ему дом. А он остался жить в селе, работает там почтальоном.
- Есть более редкий тип “семьи по контракту” - мол, “делаем для вас только то, что положено по закону”, - говорят исследователи. - Мы наблюдали такой яркий пример. Там взяли уже подростков. У взрослых была позиция - “вам на содержание пять тысяч выделили, я на пять тысяч продуктов купил, положил вам на полку, больше ничего не должен”. Дети отвечали тем же - “мы ничего не должны”. Поэтому не убирались, не застилали кровати. Там были серьезные конфликты. Такие, что родители вызывали милицию, детей ставили на учет. Но от детей они не отказывались. Подростки тоже не хотели возвращаться в детдом, в доме им было удобнее. И что же стало после совершеннолетия? Родители не заботились об их поступлении [в учебные заведения] или о том, как выбить им жилье. Идти ребятам было некуда, они остались в доме. В итоге родители вызывали полицию, чтобы их выселить на улицу. Дети пристроились подрабатывать в агрохолдинге. А родители были вынуждены бежать из села, потому что боялись, что бывшие подопечные подожгут им дом.
Вера Галиндабаева и Николай Карбаинов констатируют, что в итоге проект срабатывает, только если у людей есть любовь к детям. Стратегия “это просто бизнес” оказалась провальной. Без любви к детям экономика усыновления не работает.
ДЕТИ ВЫРОСЛИ, ЧТО ДАЛЬШЕ?
Во многих “квазиродительских” семьях родители продолжают поддерживать детей и после 18 лет. Постоянно общаются, помогают советом и деньгами. Иногда даже покупают машину, чтобы в случае чрезвычайного происшествия приехать к ребенку. Любопытная ситуация сложилась в Бурятии - там в детдомах были в основном русские дети. И приемные родители поначалу даже пытались поддерживать связь приемных детей с православной церковью. Но с течением времени дети выучили бурятский язык, сменили веру, стали заниматься национальной борьбой и себя идентифицировали как бурятов - влились в местное сообщество.
При этом обоснование мотивации к усыновлению очень мало коррелирует с фактическими взаимоотношениями в семье. Исследователи проиллюстрировали это таким примером:
- Многие прямо говорили: “Честно скажу, детей взяла только из-за денег”. Но при этом тут же на глазах непрерывно переписывается с уже выросшими детьми в “Вотсапе”. Все время на связи, все время контролирует, куда те пошли, зачем и т.д. А самые громкие речи, мол, “каждый ребенок достоин заботы”, произносила как раз та пара, которой бывшие приемные дети хотели дом сжечь.
Не все дети ведут себя разумно, когда вырастают и покидают приемные семьи. Бывали и случаи ухода из жизни, некоторые пристрастились к вредным привычкам. Очень часто они быстро и неразумно тратят всю накопившуюся за несколько лет пенсию по потере кормильца. И достаточно часто в жизни детей возникают биологические родители (чаще мать), которые рассказывают, что все осознали, исправились - и просят денег. Дети эти деньги дают. Но, как правило, в течение полугода-года понимают, что их обманывают, и рвут отношения с биологическими родителями окончательно.
- В целом же сравнение судеб родных братьев и сестер, один из которых остался в учреждении, а другой попал в приемную семью, показывает, что жизненные траектории у них разные. Типичная история “приютской” девочки - не получила образования, в 18 - 20 лет стала матерью. Типичная история “приемной”: смогла получить образование, устроиться на работу. То есть приемная семья чаще дает преимущество детям.
КОНКУРЕНЦИЯ ЗА РАБОЧИЕ МЕСТА С ПРИЮТАМИ
Взаимоотношения с органами опеки и государственными приютами и интернатами складывались неровно. Родители рассказывали, что в первые годы органы опеки старались отказать, потому что у желающих взять ребенка “неправильная мотивация”. С течением времени, убедившись, что ничего плохого с детьми не происходит, органы опеки сами стали звонить по семьям, предлагать “свежепоступивших” в систему ребят.
Но иногда это были конкурентные отношения. Например, в Саратовской области сотрудники приюта препятствовали тому, чтобы дети попадали в семьи. Оказалось, что приют был под угрозой закрытия, и так сами сотрудники боролись за рабочие места. В итоге приют все равно закрыли, а всех работников перевели в службу опеки. И теперь эти же люди помогают усыновить детей. Еще один детдом пытался обманом “сбыть” больных детей, вводил родителей в заблуждение - хотел таким образом улучшить свои показатели и уменьшить расходы.
Есть и примеры сотрудничества: в Бурятии руководитель одного из детских домов сам приезжал в села, рекламировал “лучших” детей, пытался их пристроить в семьи. Еще один глава детдома перенаправил спонсора, который обратился к ним в учреждение, и тот сделал мебель для семьи, где взяли много приемных детей.
ШКОЛЫ ВСЕ РАВНО ЗАКРЫЛИ
Смогли ли селяне сохранить свои школы? Не все. В некоторых селах школы все-таки закрыли. Тут многое зависит от позиции местных властей. В Саратовской области в Аткарском районе ученые столкнулись с явным лоббированием интересов сельчан со стороны местной администрации. В результате там есть школа, где один-единственный ученик. В Вязниковском районе Владимирской области, по словам исследователей, наоборот, районная администрация старалась закрыть как можно больше школ. Сначала обещали не закрывать Шатневскую школу, если учителя возьмут детей из детского дома, но в 2012 году школу - 11 классов - расформировали до начальной при наличии 63 учеников; в тот год учеников 1 - 3-х классов было 42. В 2017 году эту школу закрыли.
- Многое зависит от организованности самих жителей, - говорят исследователи. - Школы сохранились там, где высокий уровень отстаивания интересов. В одном таком селе смогли озеро от приватизации спасти. В другом отстояли лес от вырубки. Люди способны на коллективные действия - и спасли школы тоже. Как нам объясняли работники администрации, на самом деле почти невозможно закрыть школу, если согласие не подпишут родители.
Однако там, где школы закрыли, родители не стали возвращать ребят в детские дома. Многие даже переехали из-за взятых детей в районные центры или город - чтобы те могли учиться в школе. Практика брать детей на воспитание продолжается во многих регионах. За исключением Бурятии - там ввели региональный материнский капитал, и сельчане стали сами рожать третьих и четвертых детей. Теперь недостачи ребят в школах нет.
Полина Самойлова, журналист газеты "Солидарность"
Не забывайте подписываться на наш канал!
Еще больше новостей по социально-трудовой тематике вы найдете на сайте газеты - www.solidarnost.org
