Глядя на этого малыша из детдома, сердце рвется на части. Первое что бросается в глаза — он очень худой, особенно ноги. Он высокий для своих восьми лет. Когда ходит, кажется, что сейчас упадёт — ножки не выдержат. А если побежит, то вообще страшно смотреть.
Карие глаза смотрят исподлобья, настороженно. При Егоре нельзя громко разговаривать и жестикулировать. Он сразу отходит и прикрывается руками. Говорит плохо, читать не умеет совсем, да и вообще, что такое школа не знает.
При нём всегда игрушка, с которой он спит и ест. Это — маленький бегемот из «киндер сюрприза» с лейкой и в шляпе. Краска на бегемоте совсем облезла, но, несмотря на то, что в комнате много игрушек, его Егор из рук не выпускает, может положить в карман, когда играет, но расстаться — никогда. Егор очень любит хлеб, из столовой уходит всегда последний, когда дети поели, собирает с других столов оставшиеся кусочки, и начинает есть сам. Часто находим у него под подушкой хлеб, который не доел за ужином. Он его обычно не ест. Просто прячет про запас. Но больше всего он любит телевизор, особенно мультики.
Другие дети при просмотре шумят. Если мультик уже видели, то вообще могут уйти играть. Егор всегда садится ближе всех к телевизору, и даже рекламу смотрит с открытым ртом. Он у нас уже два месяца, первое время мы по ночам часто дежурили у его кровати. Он плакал во сне, а когда просыпался и никого не было рядом, мог закричать. Поэтому и дежурили, если плачет, то по голове гладим, успокаиваем, а если проснётся, то возьмешь его за ручку, и вроде успокоится, уснёт.
Мы забрали Егора у родителей по решению суда. Вообще, со слов соседей, они никогда не интересовались его жизнью. Дом остался его матери от бабушки Людмилы Михайловны, и до её смерти это был единственный человек, которому ребёнок был нужен. Она водила внука по больницам, когда тот болел, оформляла документы, получала детские пособия. Мама же постоянно пила, домой если и приходила, то только чтобы отоспаться или выклянчить у бабушки деньги на водку.
Ребёнка замечала, только когда вспоминала, что за него что-то платят. Жили на одну пенсию бабушки, худо-бедно, но жили. Когда бабушка умерла, Егору было пять лет, соседи говорили, что в тот день та не выходила из дома, хотя всегда возилась в огороде или гуляла с Егором. Под вечер, когда не загорелся свет в окнах, решили проверить, не случилось ли чего, когда зашли в дом, увидели что Людмила Михайловна лежит на диване, а Егор, держит её за руку и повторяет: «Бабушка, проснись! Ну, пожалуйста, проснись!» — и плачет.
Однажды на день рождения, бабушка подарила Егору, невиданную ранее сладость «Киндер сюрприз». Она вручила ему сладость, сказав, что внутри игрушка. Вместе они развернули красивую обёртку, под которым было шоколадное яйцо. Егор такой вкуснятины еще не пробовал.
Когда они его открыли, внутри оказался игрушечный бегемотик в шляпе и с лейкой, а ещё картинка с другими бегемотиками: в курточке, на машинке и т.д. Бабушка тогда сказала, что если Егор будет беречь эту игрушку, то со временем, он соберёт коллекцию таких бегемотиков. И Егорушка берёг… После смерти Людмилы Михайловны в дом, уже на постоянную, вернулась его мать, привела с собой какого-то мужика и начала «жить». Вначале всё было спокойно. Егор весь день проводил на улице или во дворе. Ни с кем не общался, только с ближайшей соседкой. Когда бабушка была жива, та часто приглашала их к себе на чай, вот и сейчас потихоньку подкармливала Егора.
Но потом… мать и её муж не работали, так… дрова поколоть или огород вскопать соседям. Постоянно пили. На ту работу, которая была в поселке, их не брали. Жили на то, что в доме ещё можно было продать, да на детские Егора.
Когда продавать стало нечего, мама обратила внимание на сына, как на источник заработка или хотя бы продуктов. Егор весь день ходил по соседям и клянчил еду. Кто-то из жалости помогал ребёнку. Кто-то, зная, что всё, что ему дадут, достанется матери, кормил мальчика у себя дома. Но потом Егор стал отказываться, брал только с собой. Оказалось, что если он ничего не приносил домой, мать била его и запирала в подполье. Иногда, когда не с чем было возвращаться домой, малыш ночевал в сарае или в бане, но когда было холодно, приходилось идти домой.
Время шло, Егору нужно было идти в школу, но мать не собиралась его туда отправлять. Объясняла она это тем что, тот плохо говорит, и вообще «ещё мал, чтобы учиться». Соседи, зная, что творится на самом деле, убедили директора школы, что ребёнок и на следующий год никуда не пойдёт, отправлять-то некому.
После нескольких комиссий ребенка всё-таки определили в коррекционный класс. Всем миром собирали одежду и школьные принадлежности. Мать в первое время даже водила сына в школу. Но потом забросила. Ребёнок был сам по себе.
Со временем в школе начали замечать, что Егор болезненно худеет. Питался он в школьной столовой, ему постоянно давали добавку, зная, что дома он, скорее всего, не доедает. Но ребенок становился всё болезненней. Потом ребята сказали, что он ест только суп и пьёт чай, все остальное уносит в пакете домой. С тех пор классный руководитель следила за тем, чтобы ребёнок съедал всё сам. Егор ел, но зачатую плакал, он знал, что ждёт его дома, если он ничего не принесёт.
Перед окончанием учебного года Егор перестал ходить в школу. Когда приехали проверить, в чём дело, пьяная мать отрыла дверь и начала орать: «Это не ваше дело, это мой сын, и я сама буду решать, учиться ему или нет». Её «муж» пошёл на классного руководителя с топором. Пришлось вызвать полицию.
В доме Егора нашли не сразу. Оказалось, что он заболел, и мать, вместо того чтобы лечить ребёнка, просто заперла его в комнате, а в пьяном угаре вообще про него забыла. Больной ребёнок два дня пролежал на кровати укрытый старыми куртками и одеялом с глаз подальше. Когда его забирали в больницу, он даже пошевелиться не мог.
Домой Егор уже не вернулся.
Два месяца назад мальчика определили в наш детский дом. Поначалу нелюдимый, всего боящийся ребёнок, начал привыкать к людям. Стал привыкать к тому, что громкие крики и прикосновения не всегда значат боль и обиду. К тому, что играть можно не только одному, но и с другими ребятами. А нашего повара Валентину Петровну стал называть бабушкой. А бегемотика из «Киндер сюрприза» так и хранил у себя. Днём — в кармашке, ночью — под подушкой.
А не так давно научился улыбаться. Улыбка у Егорушки добрая, светлая. Как жаль, что такому хорошему мальчику даны такие ужасные родители. Это как раз такой случай, когда ребёнку лучше в детдоме, чем дома.
