В плену ночного леса Надя горячо молила Бога дожить до рассвета. Страшно представить, что её дочь останется без матери в этой глуши, без родственников, без никого. Перебарывая оцепенение, она наощупь сгребла опавшие листья и, зарывшись в них, замерла. Сильный, древесно-земляной букет врезался ей в ноздри. Холод спускался сверху, с чуть поредевших крон деревьев и, беспрепятственно проникая сквозь листву, гладил Надю ледяными руками. Тонкая кофта не спасала, её знобило, к тому же, она была голодна и сильно хотела пить. Опять зашуршало. Это тигр! Слишком осторожные, мягкие шаги! Вдруг заухал филин - зловеще, замогильно. Взмахи его широких крыльев... И шаги стихли, но их хозяин был всё ещё здесь.
Ну, вот. Сейчас оборвётся её глупая жизнь. Ни счастья в ней не было, ни радости, но бесконечные, отчаянные метания в поисках сего. Стоит кому-то поманить, поселить зерно надежды - и она бежит в ловушку, как безмoз глая овца, трепещет хвостиком в ожидании ласки. Надя никогда не выбирала, Надя просто была чьим-то выбором. А потом...
— Да кому она нужна, пусть уходит! - шипела новая подружка Вики, когда Надя обижалась, что её не берут в игру. Девочка была увереннее, ярче.
— Господи, и кому же ты такая понадобишься! Вся в отца, мышиная порода! - переживала эффектная, как с обложки, мать, расчёсывая её бесцветные пряди к первому сентября.
— Мне нужна, мне! Красота моя! - так говорил только отец, но он ушёл, когда Наде было шесть и родил себе ещё двоих красавиц.
И Надя верила маме и подругам. И Надя росла. И что ни шаг, то какая-то глупость. В конце концов приехала по распределению сюда, на край географии, связалась с Матвеем, поплелась одна в лес, а теперь... Теперь единственное существо, которое обожает её, потеряет мать.
Может, стоит всё же полюбить себя, Надь? Может, стоит разрешить себе быть счастливой?
Но как? Как?! И поздно уж. Сейчас она станет прекрасной трапезой для диких зверей. Каждую секунду она ожидала вонзания острых зубов в её продрогшее тело. Момент, мгновение и лесной воздух разорвётся от её предс.мepтных крuков - в абсолютной темноте, в буйственном смятении дубовой листвы.
Но то ли тигр, то ли леопард не спешил. Зарытая с головой в коричневое, невесомое покрывало, измученная страхом и пульсирующей от удара болью во лбу, Надя вдруг стала различать деревья. Небо слегка посветлело. Значит, забрезжил рассвет, и у девушки чуть отлегло напряжение. Она была до того измучена, что несмотря на холод и страх придремала, убаюканная монотонным шелестом растений.
Её разбудили неистовые крики проснувшихся на рассвете птиц. Кто ей только не попадался: кабаны, олени, белки... Лишь бы не хищники, только бы не медведи. Её рацион за весь день - орехи, черника и жевание упругих стеблей папоротника. Каким счастьем было найти между сопками ручей! Надя с жадностью прильнула к нему и пила, пила холодную воду, хоть и чувствовала, что ещё с ночи поддиравшее горло ей этого не простит.
Солнце опять начало садиться... Всё бесполезно, всё напрасно, она потерялась здесь навсегда! С вершины сопки видны только бесконечные дали приморской тайги. Надя спустилась вниз, к ручью, и прилегла на поваленное дерево. Она бессильно смотрела, как вновь сгущаются сумерки и лишь покрепче прижималась к гладкому стволу. Ещё полчаса и опять наступит полный мрак.
От звука цокающих копыт Надя инстинктивно соскользнула с дерева и спряталась за ним. Она никого не видела, но вдруг услышала: отчаянное, безнадёжное, уставшее... совсем близко:
— Нааадяяяя!..
Потом человек вздохнул и сказал уже спокойно, с горечью:
— Наденька.
— Я тут! Тут!
На дрожащих ногах она вышла из укрытия, поспешила навстречу!
— Ваня... Ваня!
Он слез с лошади, побежал к ней, обнял зарыдавшую, что-то бессвязно лепечущую дypёxy... Она была взлохмачена, с листьями в волосах и её била пугающе сильная дрожь.
— Надя, Надюша, успокойся, слышишь? Теперь всё будет хорошо.
Безмерно счастливый Ваня крепко-крепко прижимал её к себе, целовал глупую, взъерошенную голову. "Чшшш... Чшшш.. Всё хорошо, хорошо." Вместе с жителями и спасателями он искал её с прошлого вечера и продолжил поиски на заре.
— Да ты вся замёрзла. Вот, одень.
Он снял с себя ветровку и Надя послушно подставила руки.
— До дома очень далеко, уже темно. Я собирался заночевать в землянке, она рядом. Летом я иногда оставался в ней - это как бы перегонный пункт с кормушками для оленей. Нам придётся остаться там на ночь.
— Хорошо, - всхлипнула Надя, - а как... Как моя дочь?
— Медсестра забрала её к себе, с девочкой всё в порядке.
Рядом со входом в землянку Ваня развёл костёр и накормил Надю консервами с хлебом. Заварил чай. Надя ела с жадностью, забыв о привычном стеснении. Она держала горячую чашку, хлебала сладкий напиток и ещё не могла поверить, что всё-таки спасена. Чёрные глаза ночного леса не сводили с них взгляда, следили напряжённо, выжидающе, но спаситель рядом, он защитит её, ведь он... Такой спокойный, скромный, милый Ваня... Из памяти Нади выплыли недавние слова Ксении о муже: "Хороший человек, работящий, а, главное, надёжный". Надёжность! Как дорого она стоит в нашем мире! Ваня был именно таким.
— Кажется, у меня температура, Вань. Очень сильно знобит. Сейчас свалюсь замepтво.
Ваня потрогал её лоб.
— У тебя шишка и ты горишь. Есть аптечка, правда градусника нет, но жаропонижающее должно быть.
Он уложил её в землянке, дал таблетку и накрыл единственным, пропахшим сыростью леса одеялом. Лекарство действовало плохо, Наде было очень холодно.
— Ляг со мной рядом, так будет теплее. Ты и сам, должно быть, замёрз.
Чуть помешкавшись, Ваня забрался к ней под одеяло и опять потрогал лоб. Его рука показалась девушке ледяной.
— Вань... Обними меня. Ужacно холодно.
Он обнял Надю сзади, почувствовал больной жар её тела, а конечности были студёными. В молчании, в темноте, он попеременно грел её руки своею рукой. Там, за дверью, под звёздным небом фыркала лошадь, вскрикивали ночные птицы, а Надя в укрытии, а Надя с Ваней. Ооо, до чего же она не достойна такого, как он!
— Спасибо... Спасибо... - шептала Надя, засыпая.
Когда она проснулась от душащего кашля, было совсем светло. Ваня уже развёл костёр и поставил импровизированный чайник.
— Как ты?
— Очень плохо. Горло и голова... Просто ужacно. И жар...
— Ничего, скоро будем дома.
Позавтракав, они разместились на лошади. То багряными, то жёлтыми вспышками замелькал осенний лес. Вдоль ручьёв поросшие мхом валуны отражали звон копыт, а ещё зелёные листья подхватывали его и тревожно бились в воздухе, боясь раньше отведённого срока сорваться с веток и впасть в небытие. Надя сидела сзади и крепко обвивала руками Ивана: она не сорвётся, ей дан второй шанс. Жизнь так коротка и хрупка! Жизнь может оборваться... в любой момент. Глупо тратить её на мнимые страхи, на пустоту, на "не тех"!
Ах, вот она, Оленевка! Это спрятанная промеж сопок маленькая страна. Нет, она не просто деревушка в глуши приморской тайги, которую щедро со всех сторон украсил лес. Вон там желтеет ряд берёз, а за ними клён горит багряно, ярко-красно. Нет, вы присмотритесь! Ведь она - бриллиант, оттенённый россыпью разноцветных камней! Нет ничего их драгоценнее, потому что они так радуют сердце. А там, позади, огромная голубая слеза - солёная, животворящая вода с прекрасным именем Океан, где рыба ловится без особого труда. Вань, давай навсегда уплывём с тобой туда.