Большой багряной звездой слетел кленовый лист на потемневшую воду Северского Донца. А берег далеко светился нежной и ласковой желтизной дубов и ясеней, вместе с небом отражался в воде.
- Смотри, Марин! – Сергей кивнул вверх. Со светлой-светлой высоты, казалось, с самого неба медленно опускались журавли. – Собираются в стаи, улетят скоро… Это журавли-красавки, белые, видишь.
Серёжка поймал в ладони светящийся жёлтый лист, протянул Марине. Неожиданно застенчиво улыбнулся:
- Стыдно, конечно, тебе, учительнице, о таком рассказывать. Но ты не думай, не все же ученики такие разгильдяи, каким я был… Воон там, дальше по берегу… В начале октября дело было, – голавль и окунь хорошо шли. Я в девятом учился тогда. Ну, однажды утром, вместо уроков, рванули с пацанами сюда, на Донец. Часов до десяти натаскали окуней и голавликов. И надо же!.. Директор наш, Иван Григорьевич, тоже рыбак был. Возвращались с завхозом с какого-то совещания, решили заглянуть на берег. Пацаны – врассыпную: нрав у Ивана Григорьевича крутоват. А мне бежать – получалось, прямо ему в руки. Пока он вычислял, из какого класса прогульщики, мне пришлось сигануть в воду, хотя уже совсем не пляжное время было. Спрятался за тот валун, – видишь? А Иван Григорьевич задумчиво так говорит завхозу:
- Степанович, а тут вроде ещё Сотников сидел только что?.. И сетка, – смотри, какие голавлики … и окуньки знатные! Куда ж сам-то делся? А ну, Степанович, пройди по берегу, – оттуда видно будет, если он за валуном спрятался. Сейчас мы ему рыбалку устроим, – в десятом сегодня контрольная по алгебре, а он – ишь! – поднял с травы мою полную сетку окуней и голавлей…
-Пришлось мне, Марин, нырять. Просидел под водой минуты три-четыре. На свой страх и риск вынырнул, – вовремя, оказалось: смотрю, – директор с завхозом поднимаются с берега… с моей сеткой. Пригнулся я снова за валуном, слышу:
- А пусть он ко мне в кабинет за своим уловом придёт, шалопай этакий. Небось, жалко-то такого улова станет.
За уловом я к нему, конечно, не пошёл: и правда ,– жалко мне, что ли, рыбы для Ивана Григорьевича!.. Вот только вместо одной контрольной по алгебре пришлось решить сразу три…
Марина улыбнулась:
- Я же ещё не учительница! Целый год учёбы впереди. – Вздохнула: – Пора мне. Вика ждёт.
И снова в его тёмно-карих глазах – неожиданная, робкая растерянность:
-А можно… я тебя завтра встречу, – после уроков?
Марина тоже растерялась:
- Я не знаю… Обычно мы с завучем анализируем, как уроки прошли… А потом к урокам готовиться надо, конспекты писать.
Около школы Сергей остановился. Задержал Маринкину ладошку. А глаза у него были грустные, – как на берегу, когда он говорил про журавлей-красавок, что собираются улетать…
Вика с интересом взглянула на подругу:
- Рассказывай. Целоваться сразу полез?
Марина вскинула удивлённый взгляд:
- Вообще не лез. Про журавлей рассказывал.
Вика покачала головой:
- Ой, подруга!.. Смотри! Я ж его, баламута, знаю. Тебе, Марин, он точно не нужен.
- Так уж и точно?..
Вика вздохнула, серьёзно объяснила:
- Ну, кто ж тебя, Маришенька, за Серёгу-то замуж отдаст… Не твоё это счастье. Ты лучше на Витальку Ярощука обрати внимание. Не замечала?.. – Глаз с тебя не спускает. А Галка Берёзина – видела? – прохода ему не даёт…
- Вика, мне всё равно, кто ему не даёт прохода.
- Ещё скажи, что Серёга Сотников тебя больше интересует! Знаешь, Мариш, вообще, он славный парень, особенно, – как из армии вернулся… Не давай ему надежды. Очень уж вы с ним разные.
А ночью Маришка снова долго смотрела на тёмные яблони за окном, не замечала, что улыбается… Во сне они с Сергеем шли по берегу Донца, и ей так хорошо было, – потому что он держал её ладошку в своих сильных и осторожных руках…
На последнем уроке – была литература в шестом классе, строгий завуч Алла Алексеевна сидела на последней парте, что-то быстро записывала,– Марина в затаённой надежде посмотрела за окно. И тут же сердце оборвалось… и счастливо взлетело: на мотоцикле у школьного двора сидел Сергей.
На этот раз они уехали далеко в степь, – так далеко, что за седым полынным перевалом, наверное, и был самый край света…
Сергей набрал полную горсть сизо-синих ягод, протянул Марине:
- Попробуй. Это тёрн, сладкий уже.
Кисло-терпкие ягоды – Марина и сейчас помнит – показались ей самыми сладкими в мире…
-А вон там криница. Пойдём?
Марина набрала в ладошки воду, протянула Сергею. Здесь, у воды, ранний сентябрьский вечер задышал прохладой. Сергей снял куртку, укутал в неё Маришку. И она почувствовала, как он прикоснулся губами к её волосам.
А через два дня, когда они снова должны были встретиться у школы, Сергей не приехал. Вика сочувственно заглянула в подругины глаза, вздохнула, развела руками:
- Баламут. Я же предупреждала.
Вечером Марина услышала, как Викин отец, горный мастер Георгий Андреевич, рассказывал жене, что в забое произошёл обвал, и хорошо, что Сергей Сотников успел отключить конвейерную ленту, иначе в лаве вспыхнул бы ещё и пожар. А так всех шахтёров быстро вывели на поверхность через запасный выход. Всё бы ничего, да Сергею плечо породой придавило. Хоть бы перелома не было. С утра проведать надо, тем более, что Серёга дома один остался: батя с матерью в Луганск на свадьбу уехали.
Марина провела первые два урока… Невнимательно слушала замечания Аллы Алексеевны, кивала головой. Не видела, что Алла Алексеевна, обычно сдержанная на похвалу, улыбается:
- А за проверку домашнего задания я бы Вам поставила пять. Безусловно, важный и интересный этап урока. И Вы отлично справились, Марина Павловна.
Больше в этот день уроков у Марины не было. Она незаметно вышла из школы, – почему-то не решилась сказать подруге, что хочет проведать Сергея… Остановилась около Серёжкиного двора: перевести дыхание, набраться смелости. Во дворе к ней подошла большая серо-чёрная овчарка. Села, склонила голову на бок, внимательно осмотрела Марину. Вздохнула. Поднялась и не спеша пошла к крыльцу, – словно приглашала следовать за ней. Марина вошла в комнату. Овчарка тоже вошла, присела у дивана, – Сергей спал. Собака неслышно положила большую и красивую лапу на его руку, и он тут же проснулся, ласково потрепал овчарку по загривку:
- Что, Лада? Думаешь, на работу проспал?..
И увидел Марину… Вскочил, одёрнул поношенный домашний свитер, пятернёй провёл по волосам. Покраснел, попытался пошутить:
- Ну, вот… Учительница домой пришла… Как к прогульщику и двоечнику. Ты садись, Марин. Я сейчас… чай. Ты какое варенье любишь?
Марина улыбнулась:
- Я чай сама заварю. Расскажи, как ты. Болит плечо?
Серёжка тоже улыбнулся, шевельнул плечом:
- Да что ему будет. Заживёт… до свадьбы.
Потом они пили чай, – с вишнёвым вареньем. Немного смущались, – оба… И в то же время им было невыразимо хорошо… легко и просто, – вот так сидеть рядом, чуть касаться друг друга плечами. Серёжка вспоминал школу, службу в армии. А когда Марина вымыла чашки с блюдцами и собралась уходить, Сергей – уже на крыльце – поцеловал её в губы… Сначала – просто прикоснулся, а потом обнял её, приник к губам… Поцелуй Серёжкин был долгим… и нежным-нежным. У Маринки счастливо и сладко закружилась голова, а он взял её на руки и понёс в комнату.
От его осторожной силы было страшно и… невероятно хорошо. Она пыталась сдержать его, но руки её слабели с каждым его прикосновением. Он тихо сказал:
-Не бойся…
И даже боль была счастливой, – такой нежной и бережной была его сила. А он целовал её влажные от слёз ресницы:
- Я люблю тебя. Навсегда.
И задыхался от счастья, – потому что расслышал в её почти неуловимом дыхании:
- Я люблю тебя… Навсегда…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»