Вся осень пролетела незаметно. Днем я училась, ночью работала, если у нас с Николаем совпадали выходные, он приезжал за мной на машине, и мы катались и разговаривали. Много раз он предлагал мне оставить мою работу и устроиться к его отцу - он уже спросил у него, и тот сказал, что найдет для меня работу в ювелирной мастерской. С одной стороны, это было очень заманчиво - мне сложно давались ночные дежурства, и я заметно отстала в учебе. Кроме того, это могло помочь мне узнать больше про его отца – я вовсе не забыла про тетину историю. Но, с другой стороны, я боялась, что если я встречусь с его отцом, как-то выйдет наружу и моя история появления в их доме, и слежка, и вообще все… Уже давно прошел тот момент, когда я могла во всем признаться Коле, и я с удивлением ловила себя на мысли о том, что боюсь его потерять. Мне казалось, что если он узнает правду, все будет кончено.
Наши с ним отношения развивались очень медленно – он выполнил свое обещание и не торопил меня. К тому же, виделись мы не так часто. Но постепенно он сокращал дистанцию между нами – брал меня за руку, когда мы гуляли, садился рядом, а не напротив, как раньше, обнимал при встрече и прощании. Я привыкла к нему, и, несмотря на то, что и дня не проходило, чтобы я не думала об Артеме, в середине декабря я согласилась с ним встречаться не только как с другом. Немалую роль в этом сыграла Таня, которая все уши мне прожужжала про то, что я теряю такого классного парня, и если я не одумаюсь, она сама за него возьмется.
Незадолго до Нового года у нас было свободное воскресенье, и он позвал меня в магазин, помочь выбрать подарок младшему брату. Мы ходили по детскому магазину, держась за руки, и были похожи на счастливую влюбленную парочку. А, может, мы и правда такой были. В итоге мы купили подарок – большую коробку с дорогим конструктором, после чего сходили в тот самый джазовый бар, в который он повел меня в нашу вторую случайную встречу. Я хорошо запомнила этот вечер, потому что потом все изменилось.
Я встала рано утром – у нас в этот день был зачет в десять утра, но мы с Таней и Славой договорились встретиться пораньше, чтобы все повторить. Было достаточно холодно, поэтому я натянула на шапку капюшон и почти ничего не видела, иначе бы я заметила его раньше. Только когда он окликнул меня, я узнала этот голос и обернулась.
Передо мной стоял папа. Я давно его не видела, и не сразу узнала, хотя голос был его. Он отрастил бороду, в которой уже пробивалась седина. Одежда его выглядела так, что сразу было понятно – он преуспевает. Папа бросился меня обнимать.
- Ну, здравствуй, Юленька, - сказал он.
Во мне боролись два чувства. С одной стороны, я вновь ощутила себя маленькой девочкой и поняла, как сильно я по нему скучала. Но с другой стороны, я не могла простить его за то, что он столько лет не появлялся в моей жизни, что он оставил нас.
Он не обижался моему прохладному приему и вел себя так, словно все это обычно и естественно.
- У вас есть тут какой-нибудь кафетерий? Нам нужно поговорить.
- Вообще-то, у меня сегодня зачет, - сказал я. – Так что говори сейчас, и я пойду.
- Давай я подожду, когда ты освободишься.
Было понятно, что он настроен серьезно и никуда не уедет, пока мы не поговорим.
- Ладно, - сказала я. – У тебя есть полчаса, не больше.
И пошла в сторону университета – там было несколько кафешек, и вряд ли сейчас там многолюдно.
Так оно и вышло. Мы сели за столик, папа купил нам по чашке кофе, а мне пирожное. Пока он покупал, я сбегала в другое крыло и попросила Таню со Славой подождать меня.
Папа не сразу смог подобрать нужные слова. Немного помолчав, он сказал:
- У тебя седьмого числа брат родился. Кирюша.
Я не знала, что на это сказать и буркнула:
- Поздравляю.
Он вздохнул.
- Я вчера вещи кое-какие покупал. В магазине. И видел там тебя с парнем. Вы что, встречаетесь?
Что-то в его голосе было такое, что я сразу поняла – он приехал не для того, чтобы сообщить мне о своем отцовстве, а чтобы поговорить о Николае.
- Да, а что? – с вызовом спросила я.
- Я тебе запрещаю! Ты должна немедленно с ним порвать.
Я даже засмеялась от таких нелепых слов. Разве он имеет право хоть что-то мне указывать? Это я ему и сказала.
- А тебе не кажется, что ты несколько опоздал с воспитанием? К тому же, я совершеннолетняя. И могу встречаться с тем, с кем хочу.
- Только не с ним, – отрезал папа.
Я встала из-за столика и собралась уходить. Папа поймал меня за руку и сказал:
- Дочка, подожди. Дай мне сказать!
- Тут не о чем говорить.
- А если я все тебе объясню, ты обещаешь, что бросишь его?
Я усмехнулась. Что он такого может мне сказать?
- Ты сама все поймешь, – пообещал он.
Я присела на краешек стула, показывая, что в любой момент могу уйти.
- Помнишь, как твоя сестра заболела? Тогда ей нужно была кровь, и нас с мамой проверили, кто из нас может для этого подойти. Когда нам выдали результат, врач как-то странно посмотрел на меня, но я не обратил на это внимание. Потом в коридоре ко мне подошла какая-то женщина в халате, я не знаю, кто она – медсестра или еще кто.
Я не понимала, зачем он это все говорит, но какая-то смутная тревога наполнила меня. Именно тогда он бросил нас и ушел из дома, не пожалев даже младшую больную дочь.
- Она спросила у меня, ясен ли мне смысл полученного результата, - продолжал папа. – Я не понял, что она имеет в виду. И она объяснила – я не являюсь отцом Олеси. У нее первая группа крови, а у меня – четвертая. Я сказал, что это все чушь, и решил подшутить над твоей матерью, а она ударилась в слезы и во всем мне призналась, даже имя его назвала.
Смысл сказанного очень медленно доходил до меня. Не знай я историю тети Клары, я бы так и не поняла, при чем тут Коля, но мои мысли побежали вперед того, что он скажет.
- Я поэтому тогда и ушел. Ты пойми, я молодой был. И очень ее любил. Сейчас, наверное, стерпел бы, не стал вот так рушить семью и бросать вас.
Я не могла вымолвить ни слова.
- Я нашел этого типа и начистил ему лицо, можешь мне поверить – я такого не прощаю. И очень хорошо его запомнил. Ладно, не буду скрывать – я время от времени следил за ним, все думал подловить их с матерью, но они больше не встречались. Именно поэтому я хорошо знаю его сына.
Наверное, мне надо было спросить, кто его сын. Но я молчала.
- Прости меня за то, что я все это говорю тебе, я бы никогда этого не сделал. Но я увидел тебя с ним, а вы… Ты…
Его голос дрожал, и он так и не смог закончить фразу. До меня вдруг дошло, что он хотел сказать, меня затошнило и стало очень больно в груди.
- Ты хочешь сказать, что я…
Я тоже не могла закончить эту фразу. Слезы сами собой текли по щекам.
- Я не знаю, - сказал он. – Она сказала, что ты моя дочь. Но она столько мне врала – откуда я могу знать?
В моих мыслях промелькнула та старая фотография, которую показала мне тетя Клара, такой знакомый профиль отца Николая – кого я в нем видела? Мою сестру? Или саму себя? Мне стало так плохо, что, казалось, вот-вот вырвет.
Папа протянул руку и сказал:
- Ты все равно всегда будешь моей дочерью. Но тебе в любом случае не стоит встречаться с этим человеком.
А потом он задал вопрос, который привел еще к одной страшной правде, как будто первой мне было недостаточно в то зимнее утро.
- А как же Артем?
