"А между нами снег" 130 / 129 / начало
Поль заглянул во все постройки, в конюшню. Рысак Газира был привязан и громко ржал. Поль покормил его. Услышал какие-то звуки, выбежал на улицу. Громко кричала женщина где-то за двором. Она вела по улице ту лошадь, на которой приехал в деревню Поль, и кричала во всё горло:
— Ахмееет, Ахмееет, где же ты, Ахмееет…
По телу Поля побежала дрожь. Лошадь этого Ахмета спасла его. А её хозяин, видимо, погиб. Животное по привычке пришло к себе домой. Поравнявшись с Полем, лошадь как будто кивнула ему.
Этот крик долго еще звучал в голове француза.
Он вернулся во двор. Не знал, что ему делать дальше. Побрёл в сторону дома. Присел там за стол. Потом подошёл к печке и отпрыгнул от неё. Вдоль стены, к которой примыкала печь, лежал Газир. Поль не заметил его, когда в первый раз заходил в дом.
Поль подошёл к нему осторожно. Присел, тронул за плечо. Газир не шевелился, но дышал. Поль повернул его на спину, похлопал по щекам. Удивился тому, что араб без бороды. Француз взял Газира за руки и потащил его ближе кровати. Еле поднял его.
Сидел рядом с ним, никак не мог отдышаться.
А потом взял полотенце, намочил его и положил Газиру на лоб. Тот вздрогнул, открыл глаза, зашевелил губами. Поль посмотрел в открытые глаза араба и ужаснулся. В них не было зрачков.
Поль набрал в ладонь воду и полил её на губы Газира, тот зачмокал. Тогда француз налил воду в маленький кувшин, в которой Нави обычно наливала верблюжье молоко, и тонкой струйкой вливал воду в рот араба.
Когда Газир закашлялся, Полю полегчало. Он сел на пол рядом с кроватью, поднял руки к небу и прошептал:
— О, Аллах, спасибо, что твой сын жив! Спасибо, что он дышит и кашляет! Аминь!
Поль не помнил, сколько прошло времени, он то и дело поил Газира. Одежда араба пахла неприятно, Поль раздел его. Всё сжёг. А Газира облачил в шаровары Нави. Они были коротки ему, но другой одежды не было, Нави всё раздала, когда решила, что Газир погиб.
Когда в глазах появились зрачки, Газир стал разговаривать. Медленно, еле слышно и непонятно. Поль измельчал чёрствые лепёшки ножом, размачивал их в воде и давал понемногу Газиру и сам их ел.
— Нави…
Это было первое понятное из уст Газира слово.
— Где Нави? — спросил Поль.
— Нави больше нет… Моя Нави отдала мне свою жизнь. Я живу вместо неё. Она должна была жить.
— Что с ней произошло?
— Змея… Её укусила змея.
Поль заплакал. У него перед глазами стояла эта добрая, ласковая арабка, которая выходила его, вдохнула в него жизнь.
— Она думала, что ты умер. Она похоронила тебя в своём сердце и отдала твою одежду бедным. Она страдала, очень страдала. А я совершил ошибку, оставил её одну. Я хотел спасти Мансура.
— Так это ты… Ты виноват, ты бросил её, а она тебя не бросила.
Поль опустил голову.
— Прости, Газир, я не хотел, я шёл спасать твоего сына, он же один остался в городе.
— Так я был с ним…
Глаза Газира были полны слёз.
— Уходи, — прошептал он. — Ты принёс мне только горе. Я не должен был искать твою жену. Не должен был ехать в это проклятый моей матерью город. Теперь мой Мансур там один. Он живёт во дворце твоего врага. Собирает виноград. Я заберу его оттуда.
— Ты очень слаб, Газир, давай я привезу его сюда, — предложил Поль.
Газир отвернулся от Поля. Долго молчал.
Потом произнёс:
— Тебе туда нельзя. И сам погибнешь, и сына моего погубишь. Это я виноват в смерти Нави. Мне нужно было быть рядом с ней в день моей смерти. А она, увидев меня, подумала, что умерла. Она жила как будто на небе. Какой сегодня день?
Поль вытер слёзы.
— Я не знаю, я потерял счёт дням.
Когда Газир уже ходил, Поль рассказал ему, как Нави переживала его смерть, как отдала его одежду, как он пошёл спасать Мансура.
Газир почти всё время молчал. У соседа узнал день недели. Было воскресенье. А во вторник, оставив Поля на хозяйстве, поехал в Бейрут на встречу с сыном.
***
Мансур так быстро наполнял корзины, что Мустафа повысил требования, но сына Газира вот уже почти три недели никто не мог обогнать.
Когда вторая среда не осветилась отцовским присутствием, Мансур стал думать о самом плохом. И лишь Жанет отвлекала его от тяжелых дум. Она теперь каждый день ужинала вместе с ним.
С большой надеждой Мансур ждал завтрашний день. Над ним уже посмеивались в казарме. Говорили, что его бросили, что он никому не нужен, а та сопливая девчонка, что кружится вокруг него, неверная и ему, как чистокровному арабу не стоит с ней общаться.
Они смеялись над мышиными хвостиками Жанет, над её маленьким ростом. Мансур не опускался до споров. Он ходил с высоко поднятой головой и гордился тем, что утирает всем нос своей производительностью.
Продолжение тут
Дорогие читатели, вечерние главы пока не могу систематизировать по времени, потому что занимаюсь заготовками на зиму.