У нас в комнате не было телевизора, но был общий в фойе в коридоре, и девчонки, которые сидели там, подняли такой шум, что сбежался весь этаж. Я сначала подумала, что это какой-то розыгрыш, шутка – не может быть такого на самом деле. Но когда я поняла, что все это взаправду, мне захотелось сразу же позвонить Николаю. Я знала, что он не бывает на международных рейсах, что к нам это вообще не имеет никакого отношения, но почему-то было очень страшно. Я попросилась у кастелянши позвонить, но желающих сделать это было так много, что она погнала нас всех по комнатам и выключила телевизор. Некоторые девчонки даже плакали.
Я взяла таксофонную карточку и побежала к остановке, где висел аппарат. Но до Коли я так и не дозвонилась – никто не брал трубку.
На следующий день все только и обсуждали события в Америке, делясь новостями, кто и что слышал. Преподаватели все понимали, и на многих предметах тоже вместо запланированных лекций велись дискуссии о случившемся. В обед я опять сбегала к таксофону и дозвонилась-таки до Николая – он только-только вернулся с рейса. Услышав мой взволнованный голос, он сказал, что приедет. Я обрадовалась.
Он встретил меня после пар, на той самой машине, на которой я когда-то видела его отца. Мы решили прогуляться – я в этот день работала, но у меня оставалось еще немного времени. Я рассказала ему, как испугалась за него, когда услышала вчера про то, что самолеты врезались в здания, на что он сказал:
- Ты не представляешь, как мне приятно, что ты беспокоишься обо мне.
Я смутилась, а он наклонился и поцеловал меня. Мне не было неприятно, но я все равно понимала, что все это неправильно, поэтому быстро отстранилась.
- У тебя кто-то есть? – спросил он. – Все-таки тот парень, который тогда приходил с тобой?
- Руслан? Нет, я же говорила, это друг детства.
Руслан звонил мне на днях, предложил встретиться, но я отказалась – боялась, что он заговорит об Артеме или начнет расспрашивать, почему мы расстались. Я не сомневалась, что он уже все знает, и не хотела, чтобы он потом что-то передал своему другу обо мне.
- Тогда кто? – настаивал на своем Николай.
Я понимала, что молчать дальше будет нечестно. И все ему рассказала – сбивчиво, перепрыгивая с одного на другое, но в итоге он все понял.
- И что, после этого вы так и не встречались? Ты даже не выслушала его?
- Конечно нет! – возмутилась я. – Что тут можно слушать?
- Ну, - развел руками Николай, - это не очень справедливо делать вывод на одной своей догадке.
- Он практически признался мне в этом в письме. И вообще. Мне лучше знать. В любом случае это предательство, такое нельзя прощать. Или ты, как и все парни, считаешь, что можно?
Вместо ответа он начал рассказывать.
- Когда я уехал в летное училище, у меня была девушка. Ее звали Катя.
Он с такой особой интонацией произнес это имя, что меня даже кольнула ревность – с чего бы вдруг?
- Мы с ней со школы встречались, - продолжал он. – Сначала мы переписывались, как и вы, но я не мастер писать письма. И она заскучала, познакомилась с каким-то парнем… Ну и бросила меня. Честно написала об этом в письме. Потом я приехал летом на каникулы, мы случайно столкнулись. Она уже была одна, мы разговорились ну и, в общем, у нас опять все закрутилось. Мне было обидно, что она так со мной поступила, но я смог ее простить.
- И где она сейчас?
- Бросила меня, - признался он. – Когда я опять уехал, она не смогла долго ждать, не такая она девушка.
- Получается, ты зря ее прощал, - заметила я.
- Да нет, почему же. Людям нужно давать второй шанс.
- То есть ты считаешь, что я должна дать Артему второй шанс? – уточнила я.
- Нет, что ты!
Он так испугался, когда понял, к каким выводам меня подвел, что я даже рассмеялась. Он вообще умел меня смешить.
- Я просто хотел понять, насколько ты все это завершила. Пока вы не поговорите, ты не сможешь его отпустить.
Я пожала плечами. Что тут можно сказать?
Мы еще немного погуляли, потом он предложил подвезти меня до работы, и я согласилась. Когда я уже собиралась выходить, он придержал дверцу и сказал:
- Я готов подождать сколько нужно. Мы же останемся пока друзьями? Ну или чуть-чуть больше, чем друзьями?
Он в привычной для него манере прищурил глаза, и я улыбнулась.
- Хорошо, - ответила я. – Но только совсем чуть-чуть.
На работу я пришла в хорошем настроении. Вообще, смена была с восьми и до восьми, но так бы я опаздывала на пары, поэтому я договорилась с одной девочкой из дневной смены, что она будет приходить к семи утра, а я в ответ приходить к семи вечера. Так я не опаздывала на первую пару, хотя учиться после бессонной ночи было непросто. Иногда, если были не очень важные лекции, я шла в общежитие спать, а Таня и Слава потом давали мне свои тетради, чтобы я переписала пропущенную лекцию. Мне было сложно признаться самой себе, что я переоценила свои силы, но другого выхода я пока не видела.