Практически всё, что мы знаем о княгине Ольге из русской летописи, является скорее частью её литературного образа, чем реальным жизнеописанием.
Княгиня стала первым героем русской литературы, привнеся благодаря своей дипломатии эту самую литературу в русскую жизнь X века. Православные гимны, придворная поэзия и театр стали при Ольге частью древнерусской культуры.
Дипломатия княгини Ольги
Ольга (в крещении - Елена) вела активную дипломатическую деятельность, поэтому мы имеем о ней ценнейшие свидетельства современников.
Ещё при жизни своего мужа Игоря она как мать наследника направляла своего собственного посла в Константинополь в составе русской миссии для заключения договора 944 года, о чём есть запись в самом документе.
После гибели около 945 года Игоря, как пишет Яхья Антиохийский, младший современник княгини, она приняла крещение, пригласив на Русь византийских священников.
Сама же она совершила поездку в Константинополь с посольством, включавшим, в том числе, и священника Григория, в 957 году (иногда называют иную дату - 945 год). Там она посетила Софийский собор, подарив храму блюдо, хранившееся затем в нём долгое время, и встретилась с императором Константином Багрянородным, о чём тот оставил подробнейший отчёт.
Европейские хроники говорят также, что княгиня пригласила в 959-962 годах на Русь немецких миссионеров для крещения всего своего государства, но миссия потерпела фиаско из-за агрессивного сопротивления язычников.
Об этом факте вскользь упомянуто и в "Повести временных лет" как о воспоминании поколения Владимира о своих "отцах", то есть отказ от крещения летопись связывает со Святославом и его окружением.
Женщина во власти мужчин
Ольге пришлось бороться за свою власть, которую она унаследовала от мужа и затем отдала своему сыну. О фактах внутренней истории мы знаем по показаниям летописи и археологическим данным.
Археологи фиксируют уничтожение древлянского населения вокруг Киева, что соответствует свидетельству летописца о подавлении восстания древлян, убивших Игоря. О расправе над Игорем говорит и византийский историк X века Лев Диакон.
Также летописец говорит о проведении Ольгой налоговой реформы, строительстве погостов и её поездках на север Руси. Археологи находят эти крепости, фиксируют южнорусскую экспансию на север, в частности, в Смоленск.
Уже в 944 году арабским автором упоминается княжеский знак, известный как знак Рюриковичей, или "знамение" княгини Ольги. Он играл важнейшую роль в упорядочивании сбора налогов. Оттиск знака на глине выдавали тем, кто уплатил дань. С помощью такой нехитрой технологии Ольга пыталась устранить причины, приведшие к восстанию древлян.
Ольга была властной женщиной, такой её запомнили скандинавские саги (в образе Аллогии) и украинские легенды. Но и ей пришлось уступить престол своему подросшему сыну Святославу, который был язычником, а также проводил активную внешнюю экспансию. Вероятно, эти два фактора способствовали конфликту матери и сына.
Источники молчат об Ольге с 962 года. Это вероятная дата начала самостоятельного княжения наследника (964 год - в "Повести временных лет"). По летописи, она умерла в период дунайского похода Святослава около 969 года в Киеве, пережив чуть ранее вместе с внуками осаду города печенегами.
Похоронил княгиню христианский священник, а в начале XI века её мощи были перенесены в Десятинную церковь и ныне утрачены. Но археологи находят могилы знатных женщин из окружения княгини и могилы её последовательниц-христианок из варяжской верхушки Руси 970-х годов.
Летописный образ княгини Ольги
Ольга стала первым русским правителем, чья жизнь была описана в русской же летописи. Сама эта летопись X века до нас не дошла, но о ней упоминает Яхья Антиохийский в начале XI века. Возможным отголоском того древнего летописания является известие о том, что Ольга прожила 15 лет в святом крещении и умерла 11 июля.
Вместе с тем, русские летописцы XI-XII веков писали об Ольге не по письменным источникам, а по воспоминаниям. Например, один из летописцев свидетельствует о погостах, охотничьих угодьях и санях княгини, сохранившихся до его времени.
Ольга также выступает в летописи образцом христианской мудрости и предвестницей крещения. На этой части её образа отразилась ранняя христианская публицистика Руси начала XI века, к которой был причастен летописец Ярослава. Именно он записал известие о перенесении мощей в Десятинную церковь.
Факты из жизни Ольги он описывал в соответствии со своим замыслом, во многом игнорируя ранние источники.
Например, не имеет исторического подтверждения рассказ летописи о крещении княгини Ольги в Константинополе. Он, скорее, отражает автократические амбиции Ярослава и его наследников. Судя же по данным Константина Багрянородного, к нему Ольга приехала уже христианкой.
Вся история Ольги представляется летописью как состязание в хитрости с мужчинами из числа сильных мира сего. Она перехитрила древлян во главе с князем Малом, обвела вокруг пальца императора, крестившего её (в летописи ошибочно назван Иоанн Цимисхий), руководила обороной Киева от печенегов и снятием осады.
Это уже не столько политический имидж, сколько целостный литературный образ.
Рассказ о мести княгини Ольги древлянам также не основан на реальных событиях.
В нём чувствуется скандинавское влияние. Перекличка имени Мала с "малым князем" соотносится с сагой о расправе Сигрид Гордой с малыми конунгами (smákonungum), сватавшимися к ней. Мотив с сожжением города с помощью птиц, добавленный как "третья месть" в летопись позже 1036 года, также встречается в сагах относительно событий XI века.
Вся летописная история Ольги сложилась, похоже, только в XI веке. Однако ранее мы отмечали близость рассказа о древлянах метафорическому изображению языческих свадьбы-похорон. Он, по сути, является литературным произведением о походе Ольги в языческий "загробный мир" и возвращении из него.
Есть ли вероятность, что литературная обработка жизнеописания Ольги происходила ещё в языческом X веке? Ведь, помимо летописания княгиня привезла на Русь и ряд других направлений литературного творчества - христианскую гимнографию и придворный театр.
Дворцовый театр
О введении на Руси песнопений при Ольге, в частности, говорит русский агиограф Иаков Мних (XI век). Проверить его слова трудно, так как священники Ольги могли вести службы на греческом языке, общем для христиан из числа русов, варягов и хазар Киева 940-х годов.
А что по поводу театра?
Факт знакомства Ольги с византийским театром зафиксирован Константином Багрянородным в его трактате "О церемониях", где он описывает приём княгини в императорском дворце в 957 году.
Девятого сентября... состоялся прием, во всем подобный вышеописанному, по прибытии Эльги, архонтиссы Росии.
...Позади двух занавесей, стояли два серебряных органа двух партий, ибо их трубы находились за занавесями...
Знай, что певчие — апостолиты и агиософиты, присутствовали на этом клитории, распевая василикии. Разыгрывались также и всякие театральные игрища.
Вернувшись в Киев, Ольга, вероятно, решила ввести византийскую моду в великокняжескую жизнь. Летописец пишет о первых каменных постройках в городе: "Дворъ теремный и другый — идеже есть дворъ демесниковъ за святою Богородицею, надъ горою. Бѣ бо ту теремъ каменъ".
Летописец датирует существование теремного дворца уже 945 годом, а в другом месте называет его теремным двором Святослава, в котором варяги Владимира убили Ярополка около 980 года. Так как в устройстве дворца имеются византийские технологии, нужно всё-таки отнести его возведение ко времени близкому к крещению Ольги.
О том что в этом теремном дворце был центр песнотворческой школы времён Святослава, мы уже упоминали в очерке, посвящённом песни о вещем Олеге. И есть вероятность того, что в этом же дворце песнотворцы X века ставили первые театрализованные представления по аналогии с византийским придворным театром.
Об этом может говорить удивительный стихотворный отрывок из летописи, в связи с которым, собственно, и упоминается терем княгини Ольги. Этот теремной дворец выполнял роль публичной княжеской резиденции "вне крепости", где проводились приёмы дипломатов.
Давайте познакомимся с дошедшим до нас отрывком.
"Зоветь вы Ольга на честь велику!"
Отрывок содержится в рассказе о сватовстве к Ольге древлянского князя Мала через послов, отправленных в Киев вскоре после убийства князя Игоря.
В поисках поэтических следов в рассказе о мести Ольги в "Повести временных лет" мы наткнулись на фразу-приглашение, обращённую к первой партии древлянских послов, в последствии похороненных заживо: "Зоветь вы Ольга на честь велику". В этой фразе мы видим перекликающуюся составную аллитерацию.
Первое, что удивляет, так это скандинавская огласовка имени Ольги в созвучии "велику" - Эльга (греческая запись 957 года - Eλγα). Это значит, что строчка, если она была поэтической, создана современниками княгини и звучала как «Зоветь вы (Х)ельга на честь велику»
Второе открытие заключается в количестве слогов в двух коротких строчках - 12. Это соответствует византийскому и болгарскому стихотворному размеру, принятому, например, при дворе царя Симеона Великого (893-927 гг.).
Дальнейшие поиски привели к отрывку, который сохранился в Новгородской первой летописи, но отсутствует (или, точнее, сокращён) в "Повести временных лет". То есть этот отрывок восходит, скорее всего, к тексту летописца Ярослава до 1036 года.
Все три факта говорят за то, что отрывок, также написанный в 12-сложным размере, восходит к X веку.
"Добра ли вы есть честь?"
Отрывок из новгородской летописи содержит пять длинных строчек, которые делятся на колоны (короткие строчки). Возможно, это попытка соединить славянское пятистишие и византийский метр поэзии. Автор пытается сохранять 12-сложный размер, но во второй и пятой строчках слогов было 14.
Интересна и аллитерация (созвучия). Она отличается от болгарских образцов светской и духовной поэзии, а также от прогласа Кирилла. Она восходит к принципам славянского песнотворчества.
Аллитерации заключены (распределены) внутри длинных строк, но в третьей строке аллитерации заключены в короткие строки "есть"-"честь" и "они же" - "реша". Автор понимал структуру колонов, как и болгарские гимнографы.
Межстрочные созвучия распределены так, чтобы создавался параллелизм. "есте"-"приидосте", "вы есть" - "ны бысть", "смерти" - "засыпати".
Как и в строчке о призыве послов, имя Ольги имеет созвучие в словах «повелѣ засыпати», то есть автор произносил его как Эльза. Это славянский вариант огласовки имени Эльга аналогичный переходу имени Ольга в родительном падеже в Ѡлзѣ. Созвучие повторяется в той же строчке в словах "ӕ живы", где "ж" читается близко к "з" и получается "язы", созвучное Ельзѣ.
Более того - имя Игоря в форме Игореви имеет созвучие в словах «они же рѣша», что намекает на его архаичную форму Инъгоревѣ, открытую нами в поэтической клятве договора 944 года. Дополнительно это чтение подкрепляется созвучиями со словами "ны" и "княгынѣ". Строчка получает волнообразное чтение: "Пущи [ны] бысть И[н]горевѣ смерти". Оно соотносится с такой же волной во второй строчке ("к намъ" - "князя").
Это нас убеждает в том, что автор отрывка был современником Ольги и, возможно, Игоря, называя их аутентичными именами, использовавшимися при дворе в 940-х - 950-х годах.
Боричев взвоз - улица поэтов
Образцом для отрывка об Ольге могло быть славление болгарского царя Симеона из его Изборника первой четверти X века или какая-то более развитая форма подобного двенадцатисложного славления болгарского или византийского царя. Когда русский диакон Иоанн в 1073 году заменял строчку в славлении Симеона, то он также использовал 12-сложную строку с цезурой после 6 слога, которую он даже обозначил точечным крестом и переносом.
Мысль о болгарском или византийском влиянии на отрывок может указывать на вероятного автора. Им мог быть придворный дипломат княгини Ольги, один из организаторов или участников посольства 957 года в Константинополь.
Дипломатический пассаж о византийских послах и Ольге из летописи, повествующий о событиях, последующих после её поездки 957 года, также выдаёт в авторе участника морской экспедиции княгини. В этом пассаже говорится о долгом стоянии посольства в порту Константинополя.
Летописец приводит слова Ольги византийским послам, в которых она называет гавань города по-скандинавски – Суд, то есть «сунд» (пролив). Так же летописец называет пролив и в других местах своего текста. Значит, между дипломатом Ольги и летописцем Ярослава, тоже дипломатом, была историческая и культурная связь.
Интересно ещё, что в летописи говорится о том, что древлянские послы прибыли к Боричеву взвозу. Он был ориентиром для «двора теремного» в воспоминаниях летописца об Ольге. Также Боричев взвоз фигурирует как ориентир и для места жительства Кия в комментариях к сказанию о Кие.
Боричь, в честь которого названа старейшая улица Киева, вероятно, упоминается в конце списка купцов в договоре 944 года. Он был современником Игоря и Ольги, входил в их ближний круг и жил где-то рядом с теремным дворцом Ольги, построенным византийцами.
И именно он мог быть покровителем киевской поэтической школы на славянском языке, которая звучала в стенах теремного дворца во время приёмов.
Княжеская честь и древнерусская литература
Поэтический отрывок о княгине Ольге и древлянах мог возникнуть уже при её жизни, во время правления Святослава, эпическая история которого также началась со сражения с древлянами.
Упоминание в отрывке "Игоревой смерти" даёт нам ссылку на существовавший некогда рассказ о том, как жестоко древляне расправились с мужем Ольги. Летописец Ярослава не знал этого рассказа, также как он не знал полностью и всю поэтическую пьесу об Ольге, запомнив из неё только слова княгини.
Видимо, летописец Ярослава слышал эти слова в дворцовых постановках времени Владимира.
Зато знал историю смерти Игоря византийский историк Лев Диакон, писавший не позднее 989 года, и утверждавший, что эту историю знали ещё император Иоанн Цимисхий и Святослав в 970-971 годах. В ней варвары казнят Игоря с помощью деревьев.
Некоторые историки видят в этом известии некую скандинавскую сагу. Нам же видится в форме казни ссылка на "дерева", как называлась Древлянская земля.
В любом случае метафора "Игорева смерть" аутентична времени Святослава и Владимира, когда и бытовал изучаемый нами отрывок.
Из него мы узнаём о понятии чести как действии правителя по отношению к послам и подданным в соответствии с их статусом. Именно об этом писал Константин Багрянородный, рассказывая о деталях приёма Ольги. И именно уровень "чести" обсуждался, видимо, в его дворце в то время, пока Ольга с послами жила в порту Константинополя.
Тот же термин встречается в легенде о поездке князя Кия в Царьград, бытовавшей во времена Святослава.
Наш отрывок оговаривает вопросы статуса и чести внутри Руси. Ольга расправилась с послами вопреки их неприкосновенности, посчитав, что они не являются послами вовсе. Древлянского князя она не считала равным себе. Здесь впервые мы встречаем разделение "малого" и "великого" в русской поэзии, также известное в "Слове о полку Игореве".
Созвучие имени Мала понятию "князь мал" ("малый конунг") было первично по отношению к скандинавской истории Сигрид Гордой. Как и мотив сожжения города птицами. История Ольги была первичной по отношению к сагам XI века и возникла уже в X веке.
По крайней мере мы можем это утверждать по отношению к сюжету о послах князя Мала. Не случайно в XIII веке имелся рассказ о вещем сне князя Мала, в котором была ссылка на эпизод о послах в ладье, содержащийся в поэтическом отрывке X века.
Факт существования при Святославе таких развитых форм поэзии, как 12-сложные пятистишия на славянском языке, говорит о наличии мощной традиции и школы русского песнотворчества уже к 960-м годам. Мы можем связать их с теремным дворцом Ольги.
#древняя русь #древние славяне #история литературы #летописи #история театра #скандинавы