Я знала, что не нужно ничего писать на эмоциях, но не смогла сдержаться. Не успела я приехать в общежитие, сразу же взяла тетрадный листок и ручку. Я написала всего несколько предложений: «Я все знаю. Не ожидала такого от тебя, я думала, что ты другой. Я говорила тебе, что никогда не прощу измену. Между нами все кончено, забудь о моем существовании. Не смей писать мне и искать со мной встречи – я тебя презираю!». Я сразу же запечатала письмо и сбегала на почту, чтобы опустить его в ящик. Слёз все еще не было, меня переполняла такая ярость, что мне хотелось разбить что-нибудь или ударить что-нибудь изо всех сил. Мне срочно нужно было с кем-то поговорить. И я пошла к Тане.
К счастью, она была дома. По моему лицу Таня сразу поняла, что что-то произошло. И тут же потащила меня на кухню, отпаивать горячим чаем. Тут меня, наконец-то, прорвало – я разревелась как ребенок, отчаянно и безутешно. Таня попыталось было предложить сначала выслушать Артема, может, все совсем не так, как мне кажется, но я прервала ее и сказала:
- Что я могу понять не так? Мне он дарит книжку и свой старый ножик, а ей – сережки!».
Таня согласилась – как ни крути, все это выглядит вполне определенно. Мы обсуждали это несколько часов, пока ее мама не вернулась с работы – несмотря на то, что она вовсе была не против моих посещений, я стеснялась и не хотела мешать.
В общежитии было еще хуже – я была в комнате одна, и впервые жалела об этом, любая соседка сейчас была бы как никогда кстати. На следующий день мы выезжали на практику, и сбор вещей ненадолго отвлек меня, но потом я снова погрузилась в свои страдания. Ночью мне не спалось – то начинала плакать, то проигрывала целые диалоги с Артемом, обвиняя его и выслушивая оправдания. В глубине души никак я не могла смириться с тем, что я его потеряла.
Мне повезло, что все это произошло накануне практики. Раньше я никогда никуда не ездила, да и обучение мало походило на мои мечты о путешествиях. А эта практика, наконец-то, приближала меня к настоящему геологическому будущему. Поэтому мне было не до страданий по утраченной любви. К тому же рядом были Таня и Слава, да и с другими ребятами мы познакомились поближе и сблизились.
Мой день рождения был лучшим за всю мою жизнь – мы отметили его всей группой, у костра, с песнями под гитару и теплыми пожеланиями и даже подарками. Это прозвучит странно, но я взяла с собой письмо, которое написал мне Артем. Я не знала, стану его читать или нет, а вечером просто бросила его в огонь, так и не распечатав конверт…
Как оказалось, это было не последнее письмо от него. В общежитии меня ждало десять писем от Артема, но я не стала их читать – порвала на мелкие кусочки и выбросила в мусор. Я должна была начать новую жизнь, в которой не было места предателям.
Домой я решила не возвращаться. Раз уж я осталась без стипендии, можно устроиться летом на подработку и накопить немного денег. Для этого нужно было признаться во всем маме, избегая при этом встречи с моей предательницей сестрой. Я написала маме письмо, в котором объяснила, что преподаватель поставил мне несправедливую тройку, и теперь мне не будут платить стипендию. Поэтому летом я не приеду домой, а буду искать работу. Мама, наверное, расстроилась, но не подала вида – она написала, что я все равно умница, и это правильное решение. К сентябрю она купит мне одежду и обувь, но давать деньги каждый месяц не получится – мама призналась, что Олеся плохо сдала экзамены, и, скорее всего, не поступит в вуз, а в колледже стипендия меньше, да и Олесе больше всего нужно купить из зимнего.
Упоминание Олеси меня страшно бесило. Я знал , что она уже в городе, и тоже живет у тети Клары, как и я год назад. В один из дней она позвонила мне в общежитие. Голос у нее был какой-то жалкий и испуганный.
- Юль, - сказала она. – Мама сказала, что ты в городе. Давай встретимся, мне так грустно тут одной.
- Тебе грустно? – взорвалась я. – А как ты думаешь я себя чувствую? Мне не грустно? Ты думаешь так легко пережить предательство любимого человека? И не надейся, тебя тоже это ждет!
- Но при чем тут я, - возразила она. – Это же все Артем…
- Ты моя сестра. И могла бы все мне рассказать.
Олеся помолчала и сказала:
- Я не хотела тебя расстраивать…
- Прекрасно. Не звони мне больше.
И я положила трубку.
Чтобы не думать обо все этом, я тут же принялась за дело и устроилась на работу в пиццерию. Одна из моих одногруппниц упоминала, что ее сестра там работает, и я попросила узнать, как туда устроиться. Оказалось, что нужно оформить санитарную книжку и пройти стажировку – бесплатно отработать три дня. Я кое-как наскребла денег на медосмотр, питаясь одной лапшой и булками. В пиццерии мне сначала не понравилось. Там было шумно, все постоянно бегали туда-сюда, что-то делали, мало что объясняли мне, только раздавали приказы. Другие работники были дружны и между собой и постоянно болтали и смеялись, а я чувствовала себя немного лишней. Стажировку я прошла успешно, и меня приняли. Я работала посменно по 12 часов в день, два дня работала, два дня отдыхала, но иногда смены сдвигались, и мне приходилось работать три дня подряд. Я очень уставала, но это было даже к лучшему – меньше времени и сил оставалось на мысли об Артеме. Я по нему очень скучала. Его письма как ничто другое поддерживали меня весь этот год, жила от встречи к встрече, а теперь мне нечего было ждать.
Олеся не прошла по конкурсу, как и ожидала мама, и подала документы в колледж на учителя начальных классов – про учителя химии и биологии ей пришлось забыть. Я понимала, что это нехорошо, но ничего не могла с собой поделать – я испытывала злорадство по этому поводу. Пусть Артем видит, кто из нас лучше.
А за три недели до начала сентября случилась еще одна неприятность…