– Давай выпьем кофе и подумаем, что нам делать, – предлагает Эдик и, взяв меня под локоть, ведет в первую попавшуюся кофейню.
Настроения нет никакого. Я инстинктивно потягиваю свой чересчур сладкий кофе, не испытывая при этом никакого удовольствия.
– Надо что-то придумать, – говорит Эдик, мешая уже минут десять остывший напиток.
– Мы сделаем копию папки, – вдруг осеняет меня мысль. – Они ведь никогда не видели ее в глаза. Напишем ненастоящие имена, ненастоящие способности. У нас ведь есть почти два дня. Они ведь не смогут проверить, правда?
Эдик словно просыпается.
– Боже! Клео, ты гений! – слишком громко говорит он, и те несколько посетителей, что есть в кафе, оборачиваются на нас.
Несколько дней назад я перепрятала папку. И теперь нам нужно съездить к дому погибшей Ирки.
– У тебя есть цветной принтер? – пока мы едем на метро, интересуюсь я у Эдика. Большинство фотографий цветные. Нам придется соорудить что-то похожее.
– Есть. Но я помню, что на каждой странице стояли специальные печати. Как ты собираешься это провернуть? – задыхаясь от подъема по эскалатору, спрашивает парень.
Молчу, чтобы не сбивать дыхание. Но, когда мы оказываемся на улице, взволнованно отвечаю.
– Проще простого. Фотошоп. Я уверена, что они никогда не отличат подделку, если не увидят копию.
С Волком я не виделась со вчерашнего дня в больнице. Он был ранен на одну лапу и хромал. И я корила себя за то, что не нашла его. Вдруг, он не дошел до своей конуры? Моя способность общаться с животными пропала, как только я получила от Артемки способность видеть будущее. И теперь я не была уверена, что пес подпустит меня к себе.
– Зачем мы пришли сюда?
Я не объяснила Эдику, зачем мы едем. И теперь наблюдала за его удивленной миной.
– Подожди минутку здесь, – говорю я ему, а сама направляюсь к собачьей будке.
В ней лежит Волк. При виде меня он вдруг начинает скалиться, но, принюхавшись, узнает по запаху. Хоть не набросился, уже хорошо. Без своей способности я могла ожидать от пса чего угодно.
– Привет, – говорю я ему. – Как твоя лапа?
Волк меня не понимает. Он просто смотрит и ждет, что я буду делать. Как было здорово, когда он делал все, что я говорила.
– Я привезла бинты, давай осмотрю, – протягиваю к нему руку, но пес начинает рычать. Отдергиваю ладонь назад. И пытаюсь справиться со страхом. – Волк, давай, надо ее обработать.
Я вижу на лапе запекшуюся кровь.
Собираюсь с духом и глажу собаку по голове, искренне надеясь, что он не попытается укусить меня. Пес принимает мою ласку. И пока он отвлечен, я достаю свою папку у него из-под грязной подстилки.
Запихиваю папку в рюкзак и пытаюсь прикоснуться к больной лапе Волка, но тот агрессивно рычит и поджимает ее под себя. Признаться честно – я боюсь. И я не настолько глупа и самоотверженна, чтобы не внять предупреждению собаки. Он мне лапу не даст, а если еще раз полезу – может и укусить. Все-таки я на его территории.
– Вот, держи, – я достаю из сумки огромный кусок мяса, который купила в ближайшем магазине. Пусть пес порадуется.
Попрощавшись с Волком, направляюсь к Эдику.
– Папка у меня, едем домой, – говорю я парню.
– Ты хранила ее у собаки в конуре? – его глаза округляются.
Я только слегка улыбаюсь. У меня есть еще несколько мест, где можно было бы хранить эту папку, но здесь она была под надежной охраной.
Вернувшись домой, мы приступаем к делу.
Я тщательно отрисовываю в фотошопе печать, которую нужно будет расположить на всех документах, а Эдик роется в интернете в поисках похожих фотографий.
– Тебе не кажется, что мы их подставляем? – говорит парень, уткнувшись в свой ноутбук.
– Кого? – мои мысли заняты предстоящим обменом.
– Людей, которых мы выдаем за индиго. Вдруг они просто их убьют?
Я закусываю губу. Конечно, я не думала об этом.
– Но мы же просто берем их фотографии. Имя и фамилию мы придумаем другие, чтобы найти их было сложнее. А когда они поймут, что все это фальшивка, Кристина будет уже у нас.
Эдик только пожимает плечами, видно, он другого мнения об этой ситуации.
Мы несколько часов не двигаемся с дивана, не прекращая работы. Глаза уже начинают болеть от холодного света экрана, но половина работы сделана.
– Оцени, – я демонстрирую парню печать и для наглядности подношу листок из папки.
– Идеально, – улыбается он. – Я нашел фотографии. Осталось нам с тобой теперь придумать им имена.
В голове начинают противно постукивать молоточки, да и живот уже протяжно урчит.
– Придумаем, но для начала надо перекусить и немного отдохнуть.
Я потягиваюсь и встаю.
– У меня есть суп. Будешь?
– О, сама приготовила? – вскидывает брови Эдик.
Он частенько заглядывал ко мне вместе с Крис, но еды в холодильнике никогда не было. Обычно я питалась заказанной едой или жевала какие-нибудь булочки, наспех купленные в магазине за углом.
Издаю короткий смешок.
– Мама. Пока вчера была дома, – вообще-то я думала сказать, что это была я. Странное желание предстать перед Эдиком в положительном образе домохозяйки, но потом я оглядела захламленную квартиру. Кучу тарелок у себя на столе и поняла, что он все равно мне не поверит.
– Тогда можно и поесть. Твою стряпню я бы вкушать не рискнул бы без горсти активированного угля в руке, – усмехается он.
Я не даю себя задеть этими словами и направляюсь на кухню, греть суп.
***
После перекуса мы снова садимся за работу. Нам нужно не только придумать, но и написать множество страниц правильно отформатированного текста.
В какой-то момент, около двух часов ночи, я понимаю, что просто не вижу перед собой букв. Они расплываются в странные кракозябры и убегают со страницы. Решаю на несколько минут прикрыть глаза. Откидываюсь на спинку дивана и проваливаюсь в сон без сновидений.
***
Я понимаю, что сплю слишком долго, когда чувствую, что моя шея ужасно затекла и болит. Морщусь, но пока не двигаюсь. Мозг работает плохо и совсем не хочет оценивать ситуацию, в которой я оказалась.
Моя голова покоится на плече у Эдика, в то время, как голова парня лежит на моей. Когда это мы успели прилечь друг на друга?
Я начинаю шевелиться, и Эдик просыпается.
– Сколько времени? – спрашивает он.
– Не знаю, – кручу головой, пытаясь размять шею.
– Я даже не заметил, как уснул.
– Как моя голова оказалась на твоем плече? – спрашиваю я у него.
Эдик сейчас не в силах выдать какую-то саркастичную шутку, просто отвечает.
– Ты задрыхла и стала падать на меня. Пришлось подставить тебе свое мужское плечо. Потом, видимо, я тоже уснул.
Экраны ноутбуков давно погасли, и теперь, когда я шевелю мышкой, меня ослепляет яркий свет страницы ворда.
Время пять утра. Не слишком долго я и спала, хоть моя шея так и не считает.
Нам дали времени два дня. Но нужно все закончить до вечера, чтобы избежать непредвиденных обстоятельств.
– Пойду, умоюсь, – бросаю я Эдику и ухожу в ванну.
Здесь на меня из зеркала смотрит чудовище со спутанными волосами, помятым и отекшим лицом и жутко красными глазами.
Стараюсь не смотреть на себя и просто опускаю лицо под ледяную воду. Это помогает взбодриться и вернуться к тому, чем мы занимались весь вчерашний день и половину этой ночи.
Расчесываю волосы и убираю их в хвост. Чищу зубу. Теперь я хотя бы похожа на человека. Правда, не мешало бы накраситься, но перед кем красоваться-то? Перед Эдиком, что ли?
Я фыркаю своим же мыслям и возвращаюсь обратно.
– Теперь ты выглядишь не так пугающе, – усмехается парень.
Закатываю глаза.
– Давай дальше делать, – бурчу я, садясь обратно за ноут.
– Нет, без кофе я ни на что не годен. Пойду, заварю кружечку. Тебе сделать? – обращается он ко мне.
Хочу возмутиться, что он не у себя дома, но мне тоже хочется выпить чего-нибудь бодрящего, что я только киваю.
Эдик скрывается в коридоре и через некоторое время начинает греметь посудой на кухне.
Я прикрываю глаза. Сконцентрироваться на работе становится все сложнее. Мысли улетают. Я почему-то все чаще начинаю думать об Эдике и том видении с поцелуем. Он ведь мне совсем не нравится, правда? Столько времени я его презирала, он был мне противен. Но почему, как только Крис растворилась в неизвестном направлении, я сразу стала ощущать какую-то тягу к нему?
«Нет, глупости» – одергиваю я себя. – «Это всего лишь последствия усталости. И того, что он несколько раз спасал мою жизнь. Так сказать синдром спасенного, если такой существует.»
Мы работаем над созданием папки еще несколько часов, пока я снова не начинаю клевать носом.
– Иди, вздремни, – говорит Эдик мягко.
– Еще чего. Потом высплюсь, – фыркаю я, стараясь максимально показать, что не хочу спать. Выходит паршиво, особенно когда после этих слов вырывается зевок.
Парень ухмыляется и заглядывает в экран моего ноутбука.
– Да от тебя толку почти нет. Смотри, сколько опечаток. Потом двойную работу делать придется. Топай спать. Разбужу через 2 часа, сменимся.
Спать хочется жутко, а вот соглашаться с Эдиком – не в моих принципах. Но сейчас усталость берет свое. Все же ради Крис стараемся.
Я иду в свою комнату, оставляя Эдика работать над папкой. Мне совсем не хочется оставлять его один на один с настоящими сведениями об индиго.
– Почитаю перед сном. Тебе же она все равно не нужна, мы же из головы придумываем это все, – улыбаюсь я, хватая папку.
Он вроде что-то хочет возразить, но потом пожимает плечами.
Прячу папку под подушку и ложусь. Засыпаю тут же.
***
Несколько раз мы сменяем друг друга, и ближе к вечеру у нас уже есть огромный готовый файл. Едем домой к Эдику, чтобы распечатать это все, а по дороге покупаем похожую папку.
– Я так даже над курсовыми и диплом не парился, как над этими индиго, – признается Эдик.
– И я почему-то не удивлена, – вторю ему язвительным ответом.
Когда наша папка полностью готова, и отличить от настоящей ее можно, разве что сличая каждую страницу, мы отправляемся спасать Кристину.
***
Место, к которому мы приехали, совершенно не вызывает симпатии. Это промышленная зона. С бродячими собаками, темными гаражами и заброшенными ангарами.
– У меня мурашки от этого места, – признаюсь я. – Нас тут всех убьют. И закапывать не будут. Так бросят. Все равно никто не найдет. Или собаки сожрут.
У меня поджилки трясутся, и я не настолько храбрая, чтобы идти в эти заброшенные здания.
– Черт, Клео, так ты трусиха, оказывается. Я был готов услышать такие слова от себя, но никак не от тебя. Думал, ты в горящую избу войдешь и табун коней остановишь. Не убьют нас. Мы индиго, помнишь? Подержись за меня, впитай силу, стань бессмертной. Только перестань трястись, как осиновый листок, а то твой страх и мне передается.
Он протягивает руку, и я крепко сжимаю теплую мягкую ладонь своими ледяными пальцами. Не от большой любви, конечно. Мне нужна его сила. Я должна стать бессмертной, пусть в меня даже десять пуль выпустят.
– Готова? – спрашивает он, когда я разжимаю руку.
– Нет, – признаюсь честно.
Мы – две одинокие фигурки под моросящим дождем. Людей не видно совсем, только несколько собак в стороне что-то грызут, да мигает ближайший к нам фонарь. И ветер завывает, так протяжно, словно его что-то тревожит.
– Черт. Я надеялся на ободряющее да, – вырывается у Эдика нервный смешок.
– Сейчас бы пригодился пистолет. Не надо было его отдавать матери Артемки.
Парень игнорирует эту фразу. И делает первый уверенный шаг в сторону проржавевшего ангара.
