«Посвящаю моему отцу»
Сегодня ни кого не удивишь компьютером, сотовым телефоном. Но так было не всегда…
***
Маленький железнодорожный полустанок районного центра. Проводы в армию 1952 года. Деревни провожают своих сыновей.
Яркое, весеннее солнце ослепляет глаза. Огромное скопление народа. Из нескольких мест звучат гармошки и песни. Народ волнуется, снуёт взад и вперёд. Торжественно и печально идёт весенний призыв. Проводы всегда немного печальны, если ты провожаешь. А вот, если уезжаешь сам, да ещё впервые в жизни выбрался из дома – то захватывает дух. Радость переполняет. Всё тело лихорадит от перевозбуждения и сердце стучит, как по дереву дятел.
Родные и близкие окружают напутствиями и советами призывника, как пчёлы матку. Молодым деревенским ребятам не терпится вырваться из дома посмотреть мир и себя показать.
Пожилая мать сидит с сыном на скамейке, обнимая его, поглаживая по спине. Ефросинья Ивановна провожает младшего из двоих сыновей. Родила она девять детей, но выжили только двое: первый Василий и последний Никита. Их разница в возрасте составляет 13 лет. Этот короткий промежуток времени уместил жизнь и смерть семерых братьев и сестёр. Василий служил в армии и даже воевал. Его призыв совпал с началом Великой отечественной войны. Судьба оставила ему тяжёлые метки: армия, война, фронт, плен, освобождение, лагеря, дом.
Мать провожает младшего сына в армию, а сердце не на месте. Ещё свежи воспоминания о том, как осталась одна с малолетним сыном на руках (Никите исполнилось 7 лет, когда началась война). Потянулись годы ожиданий мужа и сына с фронта. Муж вернулся в 1945-том, а сын Василий в 1948-мом.
Теперь провожая младшего Никиту, мать смотрит на него с содроганием и любовью. Отец семейства Фокин Кузьма Алексеевич отошёл купить сыну гостинец в дорогу и задержался.
- Никит, там в котомке пироги, - вздыхает мать, - Съедайте их первыми, а то пропадут. Яйца варёные, картошка. Молоко! Молоко-то пей, прокиснет…
Она нервничает и не может собраться с мыслями. Глядит на такого, уже взрослого и такого юного сына. Её разрывают гордость и тревога.
- Никит! – хлопает его по колену, даёт наказ, - Ты, слышь или нет? Хорошо там чтобы всё…
- Мамань, ну ты что? – усмехается Никита, - Это ж армия! Там не забалуешь.
- Ну, ты всё равно чтобы… - начала мать и замерла.
Мимо снуют прохожие. Мать загляделась на женщину, степенно проплывшую рядом, со стаканчиком мороженого. Она осеклась на полуслове и застыла, раскрыв рот.
- Ты глянь на неё, - показывает рукой в её сторону, - Диво! Диво то какое! Оголодала она что ли? Ест мороженое прямо с посудиной!
Полная низенькая дама в пальто с каракулевым воротником и сером фетровом берете, держит в руке стаканчик, красиво отодвинув мизинец, и с хрустом вкушает стакан.
- Сынок, что это она, ошалела? – легонько толкает мать в бок, заглядывает в лицо сына. Убедившись, что сын улыбается, а значит разделяет её удивление, тихонько захихикала, прикрывая рот уголком платка. Смущается, как будто это не женщина, а она осрамилась. Поглядывает на сына.
Сын блаженствует. Радость и волнение переполняют его, он не слышит мать. Загадочно улыбаясь, далеко улетает в своих мыслях и впечатлениях. Деревенский парень впервые видит железную дорогу, рельсы, вокзал. Всё вокруг, как во сне.
Мать поняла его улыбку, как одобрение её возмущению и продолжила качать головой.
Подошёл муж с газетой в руках и большой связкой сушек. Подаёт парню.
- Это в мешок не клади, - смотрит на жену, потом поворачивает голову в ту сторону, что она указала подбородком,- Дорога длинная, всё съедите. Угостишь ребят. Не понял, мать, чего ты ухмыляешься то?
Жена встала, прикрывая рот ладонью, качает головой и хихикает.
- Фрось, ты чего подскочила? – спрашивает Кузьма Алексеевич, - Садись. Ещё не скоро. С полчаса ещё ждать поезда, а то и более. Чего ты?
- Вон, та баба в пальто мороженое прямо с посудиной ест, - тычет она на странный субъект и немного сердится, что супруг не разделяет её удивления. Смотрит на сына, ища в нём поддержки.
- Фу, так это тара такая, - выдыхает супруг и ласково улыбается, - Мать, ты, не грусти и отпусти ты его. Ну! Чего ты его, как малого тискаешь. Ведь здоровый лоб, женихается, а ты его, как дитятю обняла.
Женщина глубоко вздохнула, но обнимать сына не перестала. Смотрит на сына с такой тоской, как будто он не в армию уходит, а облаком улетает в вечность.
- Я сейчас вам куплю, попробуешь, - виновато улыбается муж и уходит.
Через какое-то время Кузьма Алексеевич приносит два стаканчика мороженого и протягивает их жене и сыну. Ефросинья долго вертит его, и наконец, осторожно лизнула.
- Да не срамись перед людьми. Кусай! - приказывает муж и кусает от её стаканчика, громко жуёт, - Вот. Вафля это. Точно вафля. Ешь!
Подошёл поезд. По вокзалу пробежала волна тревоги и нетерпения. Никита не спеша встаёт со скамейки, и покусывая мороженое, направляется к поезду. На его лице горят восторг и удивление. Всё интересно: и огромные размеры вагонов - это вам не на телеге трястись. И цвет, и запах смолы, и огромные колёса, и, как их много. И наконец, то, что он сейчас на этой штуке поедет. Он так увлёкся созерцанием вагонов, что не заметил, как сам стал объектом пристального внимания двух офицеров.
Один высокий, худой, совсем молодой в звании лейтенанта. Другой постарше, коренастый, не высокого роста, с отменной выправкой в звании старшего лейтенанта.
- Николай, ты глянь на этого чудика! – подталкивает в бок и показывает, вытянув подбородок молодой, - Да вот, с мороженым. Посмотри, как он рельсам радуется.
Хихикает и косит в сторону сослуживца. Коренастый прищурился, вытянув шею и криво усмехнулся.
- Угу. Чудной! - задумчиво выдавил из себя офицер, - Так, так… Давай ка выясним, чего же он такого увидел, чего нам не видно. Даже любопытно.
Оправил гимнастёрку, сдвинул брови, напустил строгость в лице. Оба направились в сторону любопытной персоны.
Подошли, и старший по званию, приложив руку к виску, поздоровался. Объект не оглянулся. Стоит, раскрыв рот и слегка наклонив голову на бок. Лейтенант толкнул чудика в плечо, тот вздрогнул. Рука дёрнулась, вымазав подбородок мороженым.
- Старший лейтенант Королёв. Ты, парень, чего тут крутишься? – строго спросил старший лейтенант, подойдя к нему со спины, - Железной дороги, что ли никогда не видел?
Никита оглянулся и вытаращил глаза. Растерялся. Видит перед собой двух военных, только мычит и мотает головой. Машет рукой с мороженым. Счастье его захлестнуло – с ним говорят такие важные люди.
- Да, ты что из леса? – спрашивает лейтенант с иронией и усмешкой, стараясь уколоть парнишку.
Паренёк с таким восхищением и напряжением смотрел на них, что густо краснеет.
- Ага, из леса! - быстро захлопал глазами и широко улыбается, - Мы с батей в лесопункте работаем, там и живём неподалёку. Деревня, то от нас вёрст в двадцати будет. Вот.
Военные переглядываются и хмыкают. Насмешливая улыбка с лица лейтенанта сползла, как блин со сковороды.
- А чудо это! – задыхаясь, восхищается парень и тычет в вагон, - Махина! Дух захватывает!
Выдохнул, немного успокоился.
- Эх, красота! Всё блестит…
Искренность и наивность деревенского паренька, что впервые видит поезд, тронула обоих военных.
- Ну, ну, не тушуйся…, - похлопал по плечу Королёв. Обернулся к товарищу и строго зыркнул на лейтенанта.
- Ты, правда откуда такой, чудной? - интересуется лейтенант.
- Я же говорю из леса мы. С лесопункта. Вот. А... деревня? – понял он вопрос, - Деревня называется Питер.
Военные снова переглянулись и теперь уже удивлённо улыбнулись. Никита мнётся, и наконец, спрашивает:
- А не страшно на такой штуке ехать? Уж больно грохочет.
- Нет! Не страшно, - усмехается наивности паренька офицер, - Ты освоишься, мы рядом. Тебе понравится ехать. Садись у окна и смотри.
Прозвучала команда к посадке. Родители поспешно кинулись обнимать своих сыновей. Колонны новобранцев расселись по вагонам. Поезд тронулся. Никита долго машет родителям из окна.
Поезд увозит их сына в новую взрослую жизнь.
***
Цивилизация сделала нас грамотными, «продвинутыми» во многих вопросах. Но вот стали мы лучше и человечней – это вопрос…